Баба Яга жила в дремучей дубраве, и Дмитрию очень не понравилось, что надо возвращаться. Поиски перстня уже откровенно напоминали хождение по кругу. По всему Лукоморью и снова к Зелёному Дубу. А потом что? Опять по новой?
К тому же Емеля всю дорогу пел. Репертуар у него оказался побольше, чем у матёрого лабуха. То баллады про любовь заводил, то серенады мурлыкал. Даже кот сник от такого количества песен. Завидовал, не иначе.
Неразмерзающий пруд Дмитрий обошёл стороной, чтобы не нарваться не щуку. А на опушке леса рухнул без сил. Тяжело дышал, хватал воздух ртом и проклинал кота с его затеями.
– Что, устал? – вскочил тот на грудь Дмитрию и уставился на него испытующим взглядом.
– Немного. Ты б мог, между прочим, и сам идти. Я что вам, вол какой?
Вместо ответа кот ткнул хвостом Дмитрию под нос. И с ленивым прищуром осмотрелся.
Отдохнув немного, Дмитрий двинулся дальше. По невидимым дорожкам вглубь дубравы. Как всегда, здесь была ночь. Русалки на ветвях с замиранием сердца прислушивались к песням Емели, леший постоянно ошивался где-то рядом и непрестанно бубнил. Частенько среди деревьев мелькало что-то белое, но едва это удавалось заметить, как оно скрывалось в темноте.
Баба Яга обитала в самой глухой глубине дремучей дубравы. Там уже не было ни заметных тропинок, ни невидимых дорожек, а подлесок так густо скрыл землю, что пробирался уже и на деревья, облеплял вьюном стволы. Воздух полнился пряным можжевеловым духом и приторной сладостью перезрелых ягод.
Поляна Бабы Яги была настолько маленькой, что едва не терялась в дебрях леса. Устланная цветущим папоротником и ядовито-красными грибными шляпками, с массивным трухлявым пнём посередине. На пне покоилось соломенное гнездо избушки на курьих ножках. Да только сама избушка куда-то отлучилась.
В гнезде сладким сном спала ведьма. Подсунула под голову руку, поджала ноги в лаптях и тихонько похрапывала.
– Разве она не прекрасна? – мечтательно прошептал Емеля. – Какой у неё носик аккуратный, на огурчик похожий, какая бородавочка. А губки какие! В трещинках, тоненькие, что ниточка. Никого краше не видел, ни царевен, ни принцесс. Так бы расцеловал её.
– Уймись! – остановил его кот и стукнул по лбу.
Тут на другой стороне поляны показалась печь. Протиснулась между деревьями, опасливо осмотрелась и замерла, когда увидела путников.
– Здрасьте, приехали, – удивился Дмитрий. – А этой здесь что надо?
Печь бочком подползла по краю поляны и прохрипела:
– Косого ищешь?
– До него я пока не добрался, – признался Дмитрий.
– А он косой косой косит. За косой.
– Я помню.
– Косой с косой.
– Да помню я, помню. Сейчас с Емелей разберусь и…
Они и не заметили, что заговорили слишком громко. Баба Яга поморщилась, поёжилась и встала.
– Вот так да, что за дела? Пришли к избушке, разбудили старушку. Избушка убежала, старушка так лежала. – скрипучим насмешливым голосом спросила она.
– О, моя королева! – рванул к ней Емеля.
Он рухнул ей в ноги, тараторил комплименты, бил лбом об землю. Вот только Баба Яга от неожиданности запрыгнула обратно в гнездо и оттуда опасливо выглядывала:
– Чего с ним? Вожжа под хвост попала али муха укусила?
– Грибов он твоих, Яга Всеславовна, наелся, вот и прибежал жениться.
Баба Яга достала из соломы костыль и ткнула им Емелю.
– Какой-то женишок у вас хиленький. Почём, говорите, отдадите? Я его в хозяйство определю.
– Наш Емеля не продаётся, – решительно заявил Дмитрий.
– А чего ж вы тогда припёрлись?
– Как же!? Свататься! – радостно воскликнул Емеля.
– С тобой-то, болезный, всё понятно. А эти чего здесь забыли? – кивнула Баба Яга на Дмитрия и кота.
– А эти… – Емеля на секунду задумался, но быстро нашёл, что ответить: – А они принесли мой подарок!
– Что-что? – удивились хором Дмитрий и кот.
И напряжённое молчание повисло над поляной. Все переглядывались между собой, безмолвно вопрошали: что же дальше? И только печь кряхтела, не в силах больше ждать. Попискивала, постанывала, а потом закричала что было мочи:
– Ну косой же с косой косит косой косой за косой!!!
– Так, хватит! – всплеснул руками Дмитрий. Скинул рюкзак, порылся в нём и выудил пыльный флакон с деревянной пробкой. – На тебе, бабка, зелье молодости. Только не переусердствуй, а то частушки петь начнёшь, знаю я тебя.
– Молодости, говоришь? – облизнулась Баба Яга. – А ну-кась, дай-кась, опробую. Поди-ка, Емель, возьми, – ткнула она жениха костылём.
Тот вскочил на ноги, сбегал за зельем и поднёс Бабе Яге с поклоном. Она придирчиво осмотрела флакон, зубами выдрала пробку, принюхалась.
– Вроде бы прошлогодний урожай, – проговорила задумчиво. Понюхала ещё разок: – Корень Жень-Шеня, имбирь… Батюшки! Так это ж коллекционное зельице-то! Ну, молодой, ну, уважил. Тепереча и есть тебя неохота.
Баба Яга взяла и одним махом осушила флакон. Зажмурилась…
Вдруг её подкинуло, передёрнуло, затроило, затрясло. Хлопок! И Баба Яга уже едва помещалась в гнезде. Разнесло её знатно и вширь, и вкось. Только нос один как и прежде свисал до подбородка под тяжестью бородавки.
Емеля лепетал у пня, что никого красивее в жизни не видел и что в теле она ещё привлекательнее. Да только Яга была в бешенстве. Сучила руками и ногами и с одышкой кричала:
– Ну, Дима! Ну, погоди!
А Дмитрий схватил одной рукой рюкзак, другой – кота, вскочил на печь и велел скороговоркой:
– По щучьему велению, по моему хотению, вези меня, печка, за косу к косому!
Печка подскочила от радости и рванула змейкой между деревьев. А Дмитрий обратился назад и прокричал:
– Совет да любовь, молодые!
