Заброшенный, и, никому не нужный,
Лежит старик в палате у окна,
Лишь дождь осенний моросит по лужам,
Напоминая всем, что жизнь прошла.
Оплакивает путь его неблизкий,
Стучит в окно и гладит по стеклу,
А он молчит, и глаз не открывая
Скупую, горькую пустил слезу.
Угасли очи, цвет лица безмолвно,
застыл, не выражая ничего,
И горькая слеза жжет кожу больно,
А сердце рана разрывает оттого,
Что снова он подняться уж не в силах,
Пройтись по утренней сырой траве,
И встретить солнца луч и взявши в руки вилы,
Поднять на них комок земли.
Он вспомнил снова годы молодые,
Свой бравый вид и гордый взгляд,
Свою любовь и первые святые,
Слова, что только сердцем говорят.
Он вспомнил радости прикосновения,
Улыбки близких, счастье и успех
И первый детский крик – его с женой творенье,
Деревьев целый сад , цветущих по весне.
В палате тишина стоит себе безмолвно,
Над телом пеленой душа уже всплыла
И сделав быстрый круг, прощаясь словно
Невидимой звездой, сверкая, поплыла.
Заброшенный, и, никому не нужный
Лежит старик в палате у окна,
Светло его лицо, исчез из взгляда ужас
Блестит в сиянии, застывшая слеза.
