(Трилогия о Бальзаминове)
«Вот смотрите, маменька; вот я вам буду сказывать, что мне представляется. Вот будто я сижу в зале у окошка, в бархатном халате; вдруг подходит жена...» Все, наверное, помнят эти Мишенькины мечты наяву. Сам он объяснит, что мечтает «по-домашнему, с маменькой-с... Впрочем, что ж такое, в сумерках отчего ж и не заняться иногда, не помечтать-с?» И вот очень мне интересно, кого он представляет рядом с собой в качестве спутницы жизни.
Фрагмент знаменитого диалога из заключительной части бальзаминовской трилогии: «Может быть, вы непостоянный кавалер?» - «Я считаю это в мужчинах за низкость-с».
И вдруг задумаешься: а ведь Мишенька действительно склонен к этой «низкости». Мы, конечно, не знаем толком, сколько времени проходит между действием отдельных частей трилогии. Однако, судя по претензиям, высказанным маменькой и сыном свахе, обида их ещё весьма свежа, а потому вряд ли это «дела давно минувших дней».
А вот о «романе» с девицей Пеженовой мы уже знаем точно. «Вы давно в меня влюблены?» - «В четверг после обеда, на прошлой неделе». Смею предположить, что и предыдущие «атаки» Миши были очень быстрыми. Интересно, что возмущённый Устрашимов повторяет, что у него уже «два года хожено», да и Чебаков ведёт осаду давно: «Лукьян Лукьяныч любит Анфису полтора года». Бальзаминов, конечно, тотчас же заявит: «И я могу-с... даже больше»,- но я позволю себе вместе с Раисой сказать: «Ну, это ещё неизвестно».
И делаю я этот вывод, исходя из встречи его с купчихой Белотеловой. Давайте вспомним вместе. В саду её он очутился случайно. Великолепная сцена в фильме несколько отличается от написанного автором; в пьесе нет никакой погони, просто прибежавшая с письмом Анфисы Химка восклицает: «Батюшки, страсти! Проснулись, все проснулись!» - и Раиса, так как «через двор теперь нельзя»,предлагает: «Разве через забор? Вы умеете?» (впрочем, она ещё раньше этот «запасной вариант» продумала: «Знаешь что, Анфиса: я его как-нибудь спроважу через забор»). И совершенно обезумевший от страха Бальзаминов (у Островского он «оглядывается по сторонам и подпрыгивает»: «Что же я-с? Как же я-с? А-я-яй! А-я-яй!»), ничего не слушая, лезет не на улицу, а в соседний сад, где и падает «в крапиву-с», смертельно напугав и хозяйку, и сваху, только что рассказавшую ей, что «разбойники на ходулях ходят»и «выше этого забора у них ходули».
И вот здесь-то он и оказывается в цепких руках Акулины Гавриловны, которая старается угодить богатой купчихе («Что ж ты мне жениха, скоро?.. Сыщи хорошего». - «Веришь ты, я для тебя всей душой! Коли есть женихи на дне моря, я и со дна моря для твоего удовольствия достану»).
Думаю, о дальнейших событиях все помнят — потребовав «две тысячи целковых», сваха научит: «Как только хозяйка выдет, говори, что влюблён. Там тебе нечего взять, я ведь знаю; а здесь дело-то скорей выгорит, да и денег-то впятеро против тех». И в результате (ещё, конечно, к «невесте» всенепременно вернусь) наконец-то Мишенькино дело «выгорает»:«Он мне понравился. Ты мне его!» Интересно, что и в беседе с купчихой Бальзаминов скажет: «Я за низкость считаю обманывать».
Итак, Белотелова в трилогии становится четвёртой «кандидаткой» в жёны Бальзаминову. Можно, конечно, посмеяться, что говорящий о «низкости» герой сам и оказывается тем самым «непостоянным кавалером». Однако же, мне кажется, тут всё не так уж и просто. Вернёмся к мечтам Миши о будущей семейной жизни: «Вот будто я сижу в зале у окошка, в бархатном халате; вдруг подходит жена... "Поедем, говорит, душенька, на гулянье!"... Я говорю: "Поди, душенька, одеваться, и я сейчас оденусь".- "Человек!" Приходит человек. "Одеваться, говорю, давай, и приготовь голубой плащ на бархатной подкладке!"» Он даже станет «что-то шептать про себя», воображая нежную беседу: «Что ж ты замолчал?» - «Это мы, маменька, с женой разговариваем и целуемся».
Но заметим, что, очень хорошо представляя себе свои наряды и даже выражение лица «человека» («Вот не нравится мне, маменька, у него улыбка-то какая противная. Как точно он смеётся надо мной... Ну, я этого прогоню, я себе другого возьму»), а также погоду («Отличная, маменька, погода»), он даже не упоминает, какая у него жена, - и не случайно! Ведь на вопрос маменьки «А которая лучше лицом-то из них?» он простодушно ответит: «Мне, маменька, все богатые невесты красавицами кажутся; я уж тут лица никак не разберу». Естественно, рядом с ним может быть только красавица, раз он даже на гулянье «взял с собой денег пятьдесят тысяч» - «Как знать, может быть, понадобятся!» Но какова она, эта красавица, ему безразлично. В какой-то момент он задумается о неполном соответствии Белотеловой тому идеалу, который представляет себе («Уж оченно они полны», - скажет он свахе, а маменьке, заметившей, что капитала у Пеженовой «много поменьше», ответит: «Зато эта, маменька, помоложе, а та постарше, ну, так у ней побольше»), но это смущает его мало. Он привык жить в своих мечтах, а они так отличаются от действительности! «Впотьмах, маменька, мечтать лучше. Оно можно и при огне, только надобно зажмуриться, а в потёмках можно и так, с открытыми глазами. Я теперь могу себя представить как угодно. И в зале могу себя представить в отличной, и в карете, и в саду; а принесите вы свечку, я сейчас увижу, что я в самой бедной комнате, мебель скверная, ну и всё пропало. Да и на себя-то взгляну - совсем не тот, какой я в мечтах-то... В мечтах я себя представляю, маменька, что я высокого роста, полный и брюнет», «А я будто, маменька, генерал...»
Поэтому думается, что и жену он представляет себе вовсе не такой, каковы реальные Капочка или Антрыгина, Пеженова или Белотелова... Его жена — красавица уже потому, что богата, а как она выглядит, — абсолютно не важно! Поэтому говоря о «чувствах» каждой из них, он признаётся в любви лишь одной — своему идеалу.
И вот именно этому придуманному им идеалу он неизменно верен, и даже, похоже, не очень понимает, что на самом деле очень легко «перелетает» от одной «невесты» к другой.
Мы от души смеёмся, когда он появляется после удачного «сватовства»:
«Бальзаминова. Ну что ж ты?
Бальзаминов. Женюсь.
Бальзаминова. На ком?
Бальзаминов. На обеих.
Матрёна. Что ты татарин, что ли! Очувствуйся хоть малость! Бальзаминова. Что это ты, Миша, право! Обрадуешься, так уж себя не помнишь! Говоришь такие слова, что ни на что не похоже».
Но ведь сам Мишенька так до конца и не понял, что такого нелепого он сказал: «Никогда не дадите помечтать. Что ж такое! я этим никому вреда не делаю. Коли нельзя жениться на обеих, я бы хоть помечтал по крайней мере, а вы меня расстроили».
Точно так же можно сказать: коли нельзя жениться на всех сразу, так почему бы не помечтать о подходящей невесте, у которой должно быть самое главное: «Теперь, маменька, и дрожки беговые, и лошадь серая, и всё...», «У меня теперь в голове, маменька, лошади, экипажи, а главное - одежда чтобы к лицу».
И вот этой, единственной, красавице, у которой всё есть, он и будет верен — и без всякой «низкости»!
Если понравилась статья, голосуйте и подписывайтесь на мой канал!Навигатор по всему каналу здесь
"Путеводитель" по пьесам Островского здесь