Я никогда не хотела писать детективы, очень чётко и ясно это понимала. Экспериментов в других жанрах много, в юности были попытки сваять фантастическую повесть (какой-то это был страшно запутанный сюжет, в которм я сама заблудилась), немного писала фэнтези, детских произведений даже несколько (и все назаконченные). Потом уже пришла к тому, что есть на данный момент -- психологический реализм, приправленный магическим реализмом и социальной фантастикой. А вот детективы -- не мое.
Но изредка читать детективы я любила (в качестве литературного "десерта", как лёгкое чтение). Сейчас вообще не тянет, не читаю их. Из фаворитов всегда на первом месте была Агата Кристи. Что-то в образах её "сыщиков", художественно-психологических разборах жертв и убийц есть располагающее, привлекающее внимание, затягивающее эмоционально-пристальным вниманием к человеческим судьбам.
В какой-то момент я наткнулась, с немалым удивлением, на недетективный аспект её творчества и очень обрадовалась (потому что вот такое "скрываемое" под другим псевдонимом, непохожее на остальные тексты, всегда хорошо раскрывает глубину автора).
Есть у Агатаы Кристи ряд произведений, выпущенных под псевдонимом Мэри Вестмакотт или Уэстмакотт (Мэри--второе имя писательницы). Меня зацепили два романа -- "Роза и тис" и "Пропавшая весной"("Вдали весной"). Первый я, наверное, разбирать не буду, слишком уж странны для меня воззрения Агаты Кристи на аристократическое предназначение и сегрегацию людей по этому признаку.
А вот второй роман (скорее повесть) по-своему уникален для писательницы. Он не просто глубок ( и отчасти исповедален), он вполне может быть духовным ориентиром для читателя, по крайней мере, заставит задуматься о самом важном и глубинном. Я задумалась и при первом прочтении, и сейчас, при перечитывании. В этой повести я нашла именно то, о чем пишу во многих статьях на Дзене (да и в своих текстах тоже) -- момент осознания человеком своей истинной сути. Попытка срывания маски с самого себя. Это очень сложно, очень болезненно, иногда почти почти смертельно. И уж точно, выражаясь модными определениями: "выводит из зоны комфорта". Героиня Агаты Кристи, например, с этим испытанем не справилась. Она предпочла усилием воли впасть в искусственную амнезию и забыть о собственных прозрениях (очевидно справедливых). Её душа маркировала духовный рост как смертельную опасность, и включился режим самосохранения.
Эпиграфом роману вынесена строка из стихотворения, которое главная героиня вспоминает во время своих одиноких прогулок по пустыне, это многогранная метафора смерти и воскресения, пробуждения спящей души, печального осознания мимолетности красоты и самой жизни.
Респектабельная английская домохозяйка (гордо несущая свое положение в обществе, но не имеющая аристократического происхождения)) Джоанна Скудомор возвращается из Багдада домой (в небольшой провинциальный городок) после визита к заболевшей дочери. В дороге с ней случается неожиданное приключение, из-за погодных условий приостановлено движение поездов до Стамбула. Джоанна на несколько дней оказывается заперта в убогом отельчике посреди пустыни. И здесь, в условиях вынужденной изоляции (даже книги, взятые с собой, прочитаны уже на второй день) она вдруг начинает страдать от незваных "мыслей-ящерок" и раскручивать тошнотворный клубок внутренних подозрений, который обнаружился внутри неё самой после почти случайных слов встреченной по дороге школьной подруги. Память услужливо преподносит Джоанне новые и новые воспоминания, которые мучают её несказанно. Вот муж Родни прощается с ней на вокзале, такой уставший, такой постаревший... А потом Родни уходит по перрону, и она видит, что муж молодеет на глазах, спина и плечи его распрямляются, словно он скинул с плеч тяжёлую ношу (кстати, именно подобная картина прощания супругов, увиденная А.Кристи, стала исходным образом для создания романа). И Джоанна внезапно догадывается, что это за тяжелая ноша. Вот она давит на младшую дочь, лишая её возможности выбора друзей, вот угрожает старшей, вот пытается запретить сыну заняться любимым делом... Джоанна пытается запретить себе вспоминать, пытается воззвать к собственной рациональности, но ничего не выходит. Чары пустыни неумолимы.
Процесс занимает четыре дня. Под ослепительным солнцем безлюдных песков происходит самая страшная встреча в жизни благополучной и спокойной до сего момента английской домохозяйки. Встреча с собой, с истинной Джоанной, которая себялюбием, непомерной гордыней, неуёмным тщеславием умудрилась оттолкнуть от себя всех, включая собственных детей и любимого мужа.
Внутреннее откровение про то, что муж давно любил другую женщину, к которой самодовольная Джоанна испытывала вполне искреннюю жалость, становится самым последним и самым кошмарным открытием. Джоанна осознает, как разрушила жизнь мужа, как лишила его части личностной свободы и мужественности, не дав посвятить себя любимому делу, шантажируя судьбой детей. А ведь она по-настоящему любила этого человека, искренне и глубоко. Но пелена собственного эго настолько плотно укрывала сознание, что властность стала второй натурой Джоанны, наделив её почти каменной оболочкой неведения.
Момент разрушения этой оболочки, страдание внезапного раскаяния, невыносимая боль души, которая вдруг осознаёт себя совершенно нагой, беззащитной перед истиной -- описан Агатой Кристи очень психологически точно, с прямыми библейскими аллюзиями. Этого совершенно не ожидаешь от "королевы детектива", но это так.
"Могла ли она молиться теперь, когда видела сама, что стоит посреди пустыни с обнаженной душой, без единого утешительного воспоминания? Слезы подступили у нее к горлу, она упала на колени.
…Боже! – молила она. – Помоги мне…
…Я схожу с ума, Боже…
…Не дай мне сойти с ума…
…Избавь меня от мыслей…
Ответом ей была тишина…
Тишина и солнечный свет…
И гулкие удары сердца в груди…
«Бог покинул меня», – думала она.
…Бог не хочет помочь мне…
…Я одинока, совершенно одинока…
В ответ – лишь жуткая тишина… Она в полном одиночестве…
Бедная, несчастная Джоанна Скудамор… Глупая, претенциозная, себялюбивая женщина…
Она одна во всей пустыне.
«Христос, – думала она, – тоже был одинок в пустыне».
Сорок дней и сорок ночей…
…Нет, никто не может вынести этого, никто…
Молчание. Солнце. Пустота…"
Единственное спасение от запредельной душевной боли -- новая жизнь, "возвращение в зеленую долину", попытка попросить прощения у близких, главное, у мужа за все, что копилось годами. Джоанна понимает это, она чувствует внутри себя "нового человека", который родился, благодаря целительным страданиям. И она готова всё изменить.
Самый страшный отрывок романа -- это возвращение Джоанны с драгоценным, словно освещающим её изнутри, чувством раскаяния домой. Всю дорогу она бережно хранит своё новое состояние. В Лондоне при встрече с дочерью, она хранит его. По дороге в родной городок она хранит его. Но что-то подсказывает читателю, что счастливого (духовно-счастливого) финала у этой истории не будет.
Родной дом, знакомые слуги, привычные комнаты. Страх. Скоро вернется её любимый муж, её Родни. И вдруг... Маховик души начинает стремительно раскручиваться в обратную сторону... Джоанна убеждает себя, заклинает себя, внушает себе, что ей всё примерещилось. Что яростный зной пустыни лишил её разума. Что беспощадный свет солнца не обнажил её внутренние язвы, а просто свёл с ума.
Она слышит, как муж открывает дверь. Последние секунды. Последние секунды, чтобы решить -- броситься к нему и просить о прощении или опять погрузиться в привычную амнезию, привычный самообман.
Чуда не происходит. Джоанна натягивает маску счастливой жены и матери, радостно и непринужденно встречает мужа.
Потому что осознать истину про себя -- это подвиг, который требует обязательного тяжелого продолжения, ежедневного труда, изменения своей жизни до самой смерти. Я не уверена, что это могут сделать многие. это совершенно точно, только для самых сильных. Джоанна слаба... И нельзя её за это судить.
Эпилог, в котором Родни Скудомор думает о своей умершей любимой женщине (отношения с которой были сугубо платонические), думает о той свободе, которая была у него во время отъезда жены, о жизни, которую они вдвоём почти уже прожили, очень печален. Финальные строки, когда Джоанна, вспомнив с ужасом огненное откровение пустыни, обнимает мужа и со страхом твердит, что не одинока, просто убийственны.
"– Я не одинока, задыхаясь, забормотала она. – Я не одинока. У меня есть ты!
– Да, да, дорогая, – сказал Родни, словно маленькую, гладя ее по голове. – Ты не одинока. У тебя есть я.
Но Родни знал, что он говорит неправду. Он думал совсем другое.
«Ты одинока, и такою останешься навсегда, – думал он. – Но, Боже, пусть она об этом никогда не узнает!»"
Есть ли после этого надежда?
Друзья, подписывайтесь, пишите ваши мысли, ставьте лайки, это очень поможет продвижению канала!