— Не хочу больше тебя видеть! И дочь свою забирай, — Григорий стукнул по столу кулаком. Гранёный стакан с огненным содержимым вздрогнул, словно это тоже касалось его.
Мужчина третий день грел стакан рукой, сильной, трудовой.
Григорий уже неделю был в отпуске. Целых две недели по графику. Не хотел идти — зима, что дома делать, всё успевал после работы. Но в отделе кадров показали приказ, согласованный директором и выдали отпускные.
За окном февраль стучал оголёнными ветками в окно веранды, желая составить мужчине компанию, но тот заливал своё горе в одиночестве.
— Эх ты, — Клавдия махнула рукой в сторону мужа.
— И не маши мне тут, в моём доме! — Гриша хотел стукнуть по столу кулаком ещё раз, но промахнулся.
Вновь в стакане забулькала огненная вода и застыла.
Гришка выдохнул громко и взялся за грани. В субботу, ровно на третий день отпуска, в новом магазине на Гризодубова он встретил старого знакомого, и встреча эта до сих пор не могла вымыться ничем из головы мужчины, не помогала даже беленькая.
По молодости это было. К Клавдии сватался один парень — Пашка из соседнего села. Только отказала ему Клавдия. Григорий хорошо помнил, как столкнулся с отвергнутым женихом прямо на крыльце её дома. Здоровый, в тулупе и лисьей шапке.
А потом родилась Светочка. Миленькая, розовый комочек счастья.
Обступившие девчушку родственники наперебой высказывали предположения на кого девочка похожа. Клава с тёмно-русыми волосами, Гриша с чёрными как смоль, а дочка с огненно-рыжими. Тогда Григорий не придал значения цвету волос дочери. А тут зашёл в новый магазин, а там этот Павел. Павел Алексеевич подарок какой-то отцу выбирает, пот со лба шапкой вытирает и чуть выцветшие огненно-рыжие волосы поправляет своей большой рабочей рукой.
Гриша так и встал у прилавка словно вкопанный. И червоточина огненно-рыжая поселилась в нём с того момента и жить не давала. Объясняться с женой он не желал. Да и что говорить, всё же понятно. Нагуляла дочь жена. Один в один цвет волос. Тут и экспертизу не нужно проводить.
Клавдия терпела выходки мужа ровно семь дней. Ровно до тех пор пока, он на неё руку не поднял. А потом она собрали вещи с дочерью и ушла. Несколько сумок и чемодан. Налегке ушли, ничего нажитого и не взяли.
— Хватит, Гришка, нажилась я с тобой. Раз ты так, то я терпеть не буду, живи как хочешь.
В следующую субботу Григорий проснулся оттого, что дома было не топлено. Он попытался встать и вновь упал на кровать.
— Клавка! — кричал Григорий. Тишина. Только часики на стене громко тикают, и своим ежесекундным шагомером стучат в голове.
Григорий приподнялся на локтях, вытер с отросшей щетины слюну и позвал дочь. И вновь тишина и тиканье часов.
Через час Григорий всё же встал, затопил печь, проверил, что жены с дочерью дома нет и, наконец, вспомнил. Ушла жена.
— Ну и пусть, зачем мне прост.... дома. Не хочу, — сплюнул он прямо на пол у печки.
От такого поступка даже кот был в шоке. Он, греющийся около печки, быстро сбежал под стул в дальний угол.
К вечеру, когда Григорию наскучило сидеть дома, он решил наведаться в соседнюю деревню к Рите. Встречались они уже года три. Встретились в клубе, куда Гриша привозил творческий коллектив деревни на конкурс. В тот день Маргарита стояла с чемоданом у доски объявлений и рассматривала те бумажки, на которых значилось слово "Сдам". Таких было три. Григорий же стоял у машины, крутил в руках самокрутку и рассматривал женщину. Складная, упругая, светлые волосы убраны в бублик. Туфельки на каблучке. Блузка модная, полупрозрачная.
Разговорились.
— А у меня тут дом на Солнечной, у леса. Запущенный, конечно, но добрый дом ещё. Хочешь — живи. — И сам того не ожидая, Гришка подошёл и приобнял незнакомую женщину за талию.
— Денег нет платить за дом, хотела на подселение.
— Ничего, разберёмся, — улыбнулся своей красивой улыбкой Гришка.
То, что дом не его, а жены, доставшейся ей после родителей, Гришка, естественно, не сказал. Соврать было проще. И "конфету" на стороне иметь тоже оказалось не так и затруднительно. Гришка приезжал не часто, подкидывал Маргарите денег, помогал по хозяйству, когда хотел, и не забывал про оплату. Жена давно не навещала родительский дом, зная, что муж присматривает за ним, когда бывает проездом. "Сестра Клавкина... дальняя живёт, — сообщил он соседке. — Чего дому пустовать, совсем осыплется".
Сегодня дом не встречал Григория ни светом из дальней комнаты, ни тонкой, уходящей в звёздное небо, дымной полоской.
Соседка, увидев приближавшегося мужа Клавдии, рассмеялась.
— Чего приехал? Сестра или кто-там твоя сбежала.
— Как сбежала?
— Ну как, как, — хохотала соседка. — Клавдия Семёновна ей по полочкам всё разложила. Кто тут хозяин и что теперь будет. За бублик этот её вечный по снегу таскала в одной ночнушке.
Гриша сунул руки в карманы и, не заходя в дом, пошёл обратно к остановке. Последний автобус уже ушел. Григорий вернулся обратно. В холодном пустом доме было неуютно. Гриша принёс дров из сарая и затопил печь.
Захотелось вновь ощутить в руке гранёный стакан. Гришка принялся раскрывать шкафы и шарить по полкам. У Маргариты всегда была в запасе бутылочка.
В дальнем углу лежал старый альбом, ещё пятидесятых-шестидесятых годов, в кожаном переплёте, прошитом сквозь картонную обложку. Пить было нечего. Гришка скучал. Потом всё же достал альбом и стал его рассматривать. Совсем старые, чёрно-белые снимки, расплывшиеся от времени, не вызвали у мужчины никакого интереса. В середине альбома лежали несколько цветных снимков. Гриша вынул их. И обомлел.
На одной фотографии были запечатлены у этого самого дома три девочки, одна из которых была Клава, две другие — двоюродные сёстры жены, они стояли у забора, а чуть поодаль стояла их мать. Григорий повернул фотографию и посмотрел, что было написано на обороте.
"На светлую память сестрёнке Клаве. Тётя Лена, Сонечка и Галя".
Григорий почувствовал, как ему резко стало жарко. Пот молниеносно выступил у него на лбу. С фотографии на него смотрела женщина с огненно-рыжими волосами, а рядом с Клавдией стояли девочки, с таким же цветом волос, как у матери.
Вновь захотелось почувствовать в руке холодный гранёный стакан. Но Григорий вспомнил, что ничего в доме не нашёл.
— Простит, — махнул он рукой. Попрошу прощения и простит, куда денется, мы же семья, — решил Григорий. Понадеялся. Семья же.
Жена не объявлялась три месяца. Потом от неё пришло письмо. Письмо короткое. Словно цифры с посевной или телефонный номер.
"Живём с дочерью в городе. Света будет поступать в училище здесь. Денег не нужно. Устроились. Прошу развод".
Григорий после такого письма стал строчить ответы каждый день. Откроет Светкин журнал о любви, спишет пару строчек и от себя добавит и высылает. Думал. Надеялся. Но жена молчала. Писал дочери. Та тоже — ни слова.
Осенью, когда дали вторую часть отпуска, Григорий подстригся, побрился, взял сумку и поехал в город. Искал он жену с дочерью три дня.
По указанному адресу никто не открывал. Григорий вышел во двор, сел на лавочку у подъезда и достал самокрутку. Сидел он долго. Уже поздние работяги перестали хлопать входной дверью в подъезд, стали реже слышаться крики и плач детей, ночь опускалась на город и подсматривала за запоздавшими парочками светом тусклых фонарей.
У подъезда остановился автомобиль. Григорий не обратил на него внимания, не переставая крутил пальцами продолговатую трубочку, на которую смотрел.
— Папка, а ты чего здесь? — раздался голос прямо над Григорием.
Он поднял голову. Перед ним стояла дочь. Со стороны дороги послышались голоса. Григорий встал. Жена.
Голос, действительно, был жены. Она шла под руку с крупным мужчиной в костюме. Пиджак от того самого костюма, элегантно лежал коробкой на хрупких плечах Клавдии. Она сменила причёску — каре ей невероятно шло и молодило до безобразия, одета была стильно, со вкусом. Серьги — тонкие ниточки, кольца на той руке, что она держала мужскую, согнутую в локте. Словно и не Клава, а актриса кино.
Клавдия не перестала улыбаться, когда увидела мужа. Ни один мускул на её лице не дрогнул. Она бы и прошла мимо. Но Григорий обратился к ней.
— Кто это, милая? — поинтересовался мужчина.
— Муж бывший, милый, — ответила она сначала мужчине, а после добавила, обращаясь к Григорию, — развели нас давно, зачем пришёл? — всё же остановилась она у двери. — Счастлива я, замуж выхожу, прощай.
— У нас всё хорошо. Она, правда, счастлива. И я. Пока пап! — Светка юркнула следом за парой и они втроём скрылись в тёмном подъезде.
Дорогие мои, рада вновь вас видеть на своём канале.
Спасибо, что пишите комментарии, и что важно — благодарите меня лайками. Так я понимаю, что вы со мной.
Хорошего вечера всем! И больше счастливых мгновений!