Есть мнение, что моральное, нравственное, духовное, – всё побуждающее человека идти на жертвы, – противоположно инстинктам, обычно, в данном контексте, именуемым «низменными». Такого мнения традиционно придерживаются противники эволюции, полагающие что их высокие порывы должны быть и инспирированы свыше. Но не только они. Мнение, вообще, достаточно распространено. И в корне ложно. В основе высоких порывов души также лежит инстинкт. Всё социальное сводимо к биологическому.
...На этом вводное философствование можно скоропостижно прекратить, перейдя сразу к сути дела. К инстинктам. А слово это многозначное. Подразумевать под «инстинктом» можно и голод, и посещающую периодически некоторые виды птиц идею лететь на юг, и рвотный рефлекс в том числе. Путаницы здесь нет. Всё перечисленное – врождённые программы, направленные на воспроизведение организма.
Именно так: на размножение. Остальное, – питание и самосохранение в том числе, – постольку, поскольку служит главному. Так работает эволюция: для того чтобы мутация, включая и регулирующую поведение, закрепилась в популяции, особь должна оставить потомков. Прямо или косвенно.
До «косвенно» дело ещё дойдёт. Прямоту же можно ценить, начав рассмотрение жизни ещё с этапа РНК-мира. Молекула не питается, не растёт, не избегает опасности, а только осуществляет автокатализ. Размножается. И больше копий, несущих тот же «успешный» код и создающих собственные копии, оставит та, которая оставит больше копий. Таким образом, суть «жизни» и «эволюции» – репликация.
Есть у молекулы инстинкты? Конечно нет. Как нет инстинктов у простейших и у ещё не имеющих нервной системы губок. Но инстинкты, в простейшем виде появляющиеся вместе с нейронами, – отражение всё той же силы, – репликации. Цель усложнения поведения, – повышения вероятности и эффективности самовоспроизводства организма… И если что, то это «цель» эволюции. Её никто не ставит, не осознаёт, но, подобно воде, всегда безошибочно текущей именно вниз, эволюция так работает – повышает приспособленность (вероятность воспроизводства) организма. Работать как-то иначе эволюция не может.
Поскольку же сверхцелью инстинктов, как и приспособления вообще, является не выживание отдельной особи, а размножение – сохранение вида, – нет ничего удивительного и в том, что уже в кембрии у членистоногих появляется забота о потомстве. Причём, хитровыдуманная, но не суть. Именно из заботы о потомстве вырастают так называемые «социальные инстинкты» – регулирующие поведение особи в группе. И тут, минуя паукообразных и скорпионов, носящих своих детёнышей на спинах, вместо того, чтобы съесть их (друг к другу взрослые особи ещё непримиримы), можно сразу перейти к муравьям. К тому, что оставить потомков можно, как отмечалось выше, и косвенно.
...И да, рабочие особи общественных насекомых не размножаются лично. Но им и не нужно. Представители семьи обладают предельно близкой наследственностью. Неутомимо работая на благо муравейника, – жертвуя собой в случае опасности, – муравей обеспечивает королеве возможность передать будущим поколениям 99 и 9 в периоде процентов его генов.
Статистически это работает. А значит и порождает инстинкты регулирующие поведение особи по отношению к не родственным представителям своего вида. Такие, как практика ритуальных, – не подразумевающих убийство соперника – поединков за территорию и за самок. Она есть у одних видов и отсутствует у других. В некоторых случаях с точки зрения сохранения вида выгоднее, чтобы выжил сильнейший, а слабый погиб, высвободив ресурсы. В некоторых, – не выгодно. Ведь гены на те же 99 совпадают. Только за пределами семьи количество знаков после запятой меньше. А значит, каннибализм не слишком – с точки зрения эволюции – отличается от самоубийства.
...Но это – насекомые. У которых, кроме инстинктов, ничего нет. Позвоночные, – их элита, как минимум, – обладают помимо инстинктов сознанием, – корректируют поведение на основе анализа личного опыта. Однако, это ничего не меняет. Вопрос же не чем определяется поведение в конкретной ситуации, – а какова цель поведения. Цель же остаётся прежней. Сохранение вида.
Сознание и даже разум – если их различать, – только инструменты для поиска оптимальных способов удовлетворения инстинктивных побуждений. О том, как вдохнуть, человек не думает. О том, что поесть, – думает часто. И понятно что это – инстинкт. Труднее поддаётся осознанию тот факт, что основной инстинкт с таким же успехом кроется и за любой другой мыслью. Если эта мысль и не в лоб о бабах, то она о них же, – но косвенно. Может быть, множественными рикошетами, но инстинктивное побуждение запускает процесс.
Далее же достаточно вспомнить то, что человек – общественное животное. А значит, имеет социальные инстинкты, регулирующие поведение по отношению к другим особям. Жертвы во имя блага общества, – или ближнего, – с эволюционной точки зрения оправданы. От сплочённости группы зависит вероятность её выживания, успешность, охваченные ресурсы, а значит и количество потомков, которые будут иметь сходный, – как минимум, тоже человеческий, – генетический код.
Не упустить из виду нужно ещё одно ключевое обстоятельство. Помимо наследственности, эволюция заинтересована ещё и в изменчивости. В том числе и в изменчивости поведенческой. Все не должны быть героями, – кому-то придётся и выжить. По этой причине 15% муравьёв бегут от опасности.
В смысле: разная степень социальной ориентированности поведения у людей – это также проявление действия эволюционных механизмов.