Он отворил первую дверь и зашёл внутрь. Привычный запах родного дома навеял какое-то приятное, ностальгическое ощущение. В сенях по-прежнему висели берёзовые веники, заготовленные его отцом, а у окна мать расположила свои пустые банки на многочисленных полках, устроенных также отцом.
Чтобы зайти в дом, нужно было отворить и вторую дверь, которая была довольно тяжёлой и мощной, выполненной ещё дедом из определённого сорта дуба.
Дед разбирался в плотницком деле, к нему шло всё село, чтобы заказать именно входную дверь, которая в сельском доме становилась неким гарантом защиты больше не от воров или какой-то напасти, а и от нечистой силы, в которую в старые времена верили. Николай держался за ручку двери, не решаясь дёрнуть за неё.
– Пап, ты чего, ‒ Руслан дёрнул его за руку.
– Вспоминаю, сынок. Ладно, пойдём, я познакомлю тебя с бабушкой и дедушкой. Они тебе понравятся, ‒ он всё же открыл двери, заводя внутрь сына и заходя в дом сам.
Николай был удивлён насколько всё в доме стояло на тех же местах, он словно никуда не отправлялся на десять лет из дома, а просто выходил ненадолго. Справа всё также стоял стол, где они часто сидели вечерами, пили чай, да слушали рассказы о былом, которые передавал им их дед, привирая в каких-то моментах.
В самом центре дома, была печь, которую мать, наученная ещё бабкой, всегда держала в чистоте, беля её со всех сторон два раза в год, да подметая начисто пол, чтобы не было ни соринки вокруг.
А совсем у двери левее стоял табурет, на котором помещалось железное ведро, накрытое крышкой, там была чистая, колодезная водица, которой можно было освежиться при желании, взяв ковш, уложенный сверху.
Там дальше за печью и ведром было окно, открывающее всю панораму их огорода. Это было любимое место их кота Василия, который следил в него за прилетающими на ветки яблони воробьями. В особо солнечный дни, кот усаживался на подоконник и мог проводить там долгое время.
– Есть кто дома? ‒ было странным, что их никто не встречал, поэтому Коля пытался понять пойти ли ему искать родителей в стайке или огороде, а может стоит пройти вглубь дома.
– Да кто там? Проходи, коли зашёл, ‒ из дальней комнаты послышался голос его отца.
Коля не стал отвечать, а, разувшись, прошёл внутрь, заворачивая налево и отодвигая штору в дверном проёме рукой.
– Здравствуй, отец, ‒ он улыбнулся.
– Коля, откуда же ты, как? Когда приехал, почему не писал ничего? Матери то дома нет, вот она обрадуется, ‒ отец попытался встать, затем остановился, согнувшись и хватаясь за поясницу, – захворал я Коля, спину вот прихватило, валяюсь на кровати уже несколько дней, бездельничаю.
‒ Побереги себя, не вставай, – Коля схватил отца за руку, помогая присесть на кровать, усаживаясь рядом, ‒ не один я пожаловал. Вот, сынок мой.
Руслан стоял возле шторы, стесняясь совсем постороннего ему человека. Отец ухватил его за руку и притянул к себе, чтобы показать деду.
– Руслан, познакомься с дедом, ‒ тот кивнул, поздоровался и назвал своё имя.
– Хороший парень, угостить тебя надо чем-то вкусненьким, здорово, что с сыном решил приехать, молодцы вы ребята. На чём же вы добирались? ‒ Андрей Максимович посмотрел на мальчика, взяв его руку в свои большие ладони.
– На поезде мы добрались. Четыре дня ехали, интересно было, с Русей на каждом перроне выходили, всё рассматривали, нам понравился путь, даже, сын? ‒ он улыбнулся и посмотрел на Руслана.
– Да, я там даже подружился с мальчиком, мы с ним играли всю дорогу, жаль, что расстаться пришлось, ‒ переборов первую робость Руся стал делиться впечатлениями.
– Сынок, ‒ в дверях послышался голос матери, громкий, пронзительный, заставляющий оглянуться, – приехал, молодец-то какой, а мне уже Фёкла сообщила, а ей Нина почтальонша передала, так я всё бросила и бегом домой. Да какой же ты стал, совсем мужчина уже, а уезжал то мальчишкой, как же ты долго в родном доме не был.
Она притянула сына к себе, продолжая эмоционально говорить.
‒ А это кто же? Неужто внука привёз? – она обратила внимание на Руслана, стоящего уже возле деда.
‒ Я Руслан, ваш внук, бабушка Зина, мне отец про вас всё рассказал, – женщина кинулась и его обнимать.
***
‒ Дурак ты, Колька, – отец сидел напротив него у окна кухни. Коля помог ему перебраться из спальни, чтобы уже за столом обговорить все происшествия, что были за это время.
‒ Чего это ты, батя, меня так называешь? – он налил стопку, пододвигая её отцу.
‒ Не, то что остался и стал служить – это я тобой горжусь, но с чего ты Варю то с сыном бросил? Мог бы их туда к себе забрать. Или ты разлюбил деваху, когда далеко от дома оказался? – отец посмотрел на сына пристально, пытаясь сейчас понять причину его такого резкого исчезновения из жизни молодой особы, в которую был влюблён Николай десять лет назад.
Руслан сидел у окна за печкой вместе с котом Васькой. Один следил за воробьями на улице, другой смотрел за смешным поведением кота, с характерным подёргиванием в разные стороны.
Мать, что суетливо хлопотала на кухне, выставляя для любимых мужчин разные блюда из своих запасов, да жаря картошку на печи, заметно встрепенулась, решая выгнать мальца на улицу, дабы тот не наслушался плохих слов.
– Иди, Руся, погуляй по двору, посмотри, может что интересное увидишь, ‒ ребёнок был доволен, что его отпустили на свободу, поскольку тут со взрослыми ему было ужасно скучно.
– Ты чего это, отец, городишь? С чего это я её бросил, так это же она замуж вышла, меня не дождалась, ‒ Коля пригнул голову к столу, исподлобья поглядывая на своего собеседника, говоря при этом чётко и тихо.
– Костю то, мужа своего, она встретила уже через пять лет, вроде, после того, как Мишка родился, но не сразу, как ты уехал. Она приходила ко мне тогда, спрашивала, что с тобой произошло, а я то и не в курсе, чего это ты так изменился.
‒ Не пойму я тебя, батя, зачем она к тебе приходила? – Коля насторожённо слушал ответ.
‒ Белый лист Варька показывала, а там ты писал ей, что больше не любишь, жениться не станешь и вовсе не любил, а игрался.
Зинаида Фроловна, что стояла позади мужчин, была сама не своя, побледнев так, словно ей плохо стало. Она нервно тёрла руки о передник, хотя ей этого вовсе не требовалось.
– Пойду, посмотрю, как там Руся, не потеряется ли в незнакомом месте, ‒ она поставила перед ними на стол жаровню картошки с печи и стремительно вышла, обращая на себя внимание супруга, который проводил её взглядом.
– Не писал я такого, не мог. Я отсчитывал каждый день до встречи с ней, это она решила выйти замуж, написала мне, что слишком уж долго меня ждать, что не хочет терять столько времени зря и нашла хорошего городского парня, ‒ до этого момент он всё продолжал держать бутылку в руках, пытаясь понять отца, затем вернул её на стол и продолжил– на белом листе было напечатано. Я тогда подумал, что уж и написать сама не могла, решила напечатать, может стыдно было?
‒ Напечатано говоришь? Слушай, то письмо, что она мне показывала, было тоже напечатано, странно. Не собиралась она замуж, я тебе точно говорю, она была беременна от тебя, писала несколько писем, сообщала, а ты не отвечал после того письма. Как раз тебя перевели тогда в другую часть.
– Подожди, так и мать мне писала, что Варя выходит замуж за городского парня, ‒ он изумлённо смотрел на отца.
– Мать, говоришь, ‒ он ударил ладонями о свои колени, чертыхаясь при этом и зовя свою супругу, – я всё понял. Её проделки, что за женщина. Она была категорически против твоего союза с этой девушкой, могла она натворить такое, знаю я её характер, если что не по её может разные способы использовать.
Коля огляделся, а не найдя матери в доме, тут же выбежал на улицу. Отец решил не следовать за сыном, давая возможность им наедине поговорить и обсудить былое. Зинаида Фроловна сидела на скамейке, опустив голову вниз. Она знала, что вот сейчас выйдет сын и обрушит на неё все свои обвинения.
Стремительно выскочив на крыльцо, Коля остановился, увидев мать, грустно смотрящую себе на руки, теребя край фартука. Он присел рядом, даже не зная, как можно начать разговор, но Зинаида начала первой.
‒ Виновата я, сынок, сильно перед тобой виновата. Не вернуться мне назад, чтобы всё исправить, что же мне делать то теперь?
Николай молчал, он смотрел вперёд, держась обеими руками о лавку, словно сейчас же собирался куда-то уже бежать, чтобы исправлять то, что было наверчено не им много лет назад.
– Я эти письма написала и тебе и Варе. Ленку, сноху свою, попросила, она мне на машинке напечатала. Ох, думала так будет лучше, что девушка городская, не подходит тебе, не пара. Не верила, что ребёночек твой, а Мишка оказался так на тебя похожим, сын у тебя есть, ‒ она замолчала, ожидая теперь реакции Николая.
А тот молчал. Не злился, не ругался на мать, не кричал, а просто сидел, задумчиво глядя на землю перед собой. Он пытался усмирить свои хаотичные мысли внутри головы, укладывая всё по полкам для принятия верного решения.
– А где они сейчас? ‒ всё, что спросил Николай.
– Кто сынок?
‒ Варя и сын, где они? – он повернулся к матери, ожидая от неё ответа.
‒ Варя с мужем развелась два года назад, да сюда в Александровское переехала, так как Степанида совсем уж плоха стала. Она её в город звала, но та не захотела ехать, пришлось Варе с сыном сюда перебраться. А Мишка очень на тебя похож. Смотрю на него, словно ты в детские годы.
Он встал и ушёл прочь от матери. Коля прошёл внутрь двора, где за домом был разбит огород, а возле стены стояла скамья, вот туда-то он и присел, чтобы хоть немного обдумать услышанное. Слишком уж всё получилось не так, как было в его голове.
Характер матери он знал, знал же, что такое можно было от неё ожидать, так почему же сам не проверил то, что она написала? Почему не стал узнавать и интересоваться? Гордость сыграла, боялся унизиться, да всё потерял.