Дорогие подписчики, специально для вас мы написали небольшое произведение. Строго не судите... Пишите свои мысли, впечатления, осуждения. Да что угодно, главное пишите! Пока мы думаем, мыслим, пишем - мы еще все живы! Спасибо вам, что вы с нами!
--------------- ---------------------- ------------------ ---------------------
Были времена, когда Андрей ловил себя на том, что забывает. Его отец, его мать, их лица и голоса, дом, в котором они жили. Все это было далеким в его сознании, блеклым и расплывчатым. С тех пор, как он заболел, стало еще хуже, даже вчерашние события больше походили на сон, чем на реальность. Может быть, они были. Но несмотря на все его забвение, память о дедушке осталась твердо высеченной на камне.
Его родители когда-то умерли. Может, одновременно, а может, с разницей в годы. Возможно, сыграла роль война или бандиты. Он ничего не мог вспомнить о том решении, которое пришлось принять из-за звонка в дверь. Дедушка приехал их забирать.
О, да! Вспомнил Андрей, ёрзая в постели. Простыни были свежими, но халат промок от пота. У его постели в неудобном деревянном кресле сидел спящий мальчик.
Он был мал для своего возраста, хотя Андрей не мог точно вспомнить, сколько ему лет. На нем были слишком большие трусы на подтяжках и кепка, доставшаяся от его старшего брата. В своих маленьких розовеньких руках он сжимает элегантную белую перчатку. Она принадлежала их матери, не так ли?
Димка , так дедушка называл мальчика. Дима. Он должен помнить это.
Старик какое-то время заботился о них. Те дни были хорошие, мирные. Но болезнь распространилась по их городу, по их стране. Может быть, через весь мир. Дед прожил недолго.
Кашляя, он снова поёрзал в своей постели. Пружины визжали под его весом, которого было не так уж и много. Скрипучий каркас кровати был выкрашен в белый цвет, как и многие другие. Ни в одной из них никого не было, хотя он был уверен, что половина была заполнена накануне. Потолок и стены были белыми. Толстый провод тянулся вверх по стене напротив его, изгибаясь наверху и уходя дальше по потолку. Он тоже был белый.
Дедушка умер дома в своей постели. Он не был белым или холодным. Его гроб был сделан из дерева, полированного темного дуба. После его захоронения мальчиков отправили к врачу на обследование,но только один из них подхватил болезнь старика. Дима.
Как бы тяжело это ни было, Андрей помнил своего младшего брата, потного, кашляющего и просящего воды. Прошел месяц страданий, но мальчик выжил. Врачи сказали, что он вылечился, даже иммунитет появился. Но потом болезнь перешла к нему.
Как и Дима, Андрей потел ведрами и кашлял так сильно, что казалось его кишки вылетают изо рта. Прошел месяц, а за ним еще один. К третьему, врачи сказали правду - он не выздоровеет.
Было странно знать, что ты должен умереть.
Он мог притворяться, что будет жить вечно, или, по крайней мере, что-то хорошее еще впереди. Однако у Андрея не было иллюзий. Любой день, любой час может стать для него последним. Ничего хорошего и даже плохого не предвиделось. Просто смерть...
«Люди рождаются, чтобы умирать», — вспомнил Андрей слова своего деда. «Лишь немногие рождаются, чтобы жить».
Он не понимал, что означали эти слова, но они были последними для старика. Он все еще не мог понять их. А может, и знал, но забыл. Он мало что помнил, только себя, своего деда и младшего брата.
С трудом приняв сидячее положение, он взглянул на все еще спящего мальчика у его постели. Как его звали?
О, да! он вспомнил. его зовут Дима.
Андрей чувствовал себя виноватым за свою скорую смерть. Тогда Дима остался бы один, последний член их семьи. Его будущее было мрачным, несмотря на предстоящую смерть его старшего брата. Но если бы Андрей мог продолжать жить, то по крайней мере Диму можно было бы поддерживать и любить. Вместо этого, его, скорее всего, посадят в какой-нибудь приют или заставят работать на фабрике.
Эти опасения были чуть ли не единственным, что поддерживало Андрея. Он знал, что если он будет сражаться за жизнь еще немного, Дима не будет так страдать. Но он устал, очень устал. Он больше не хотел бороться. И все больше и больше становилось трудно вспомнить, почему он это делал.
От его пота, халат прилипал к нему. Он ущипнул грубую ткань и сдернул ее с влажной, липкой кожи. Спертый воздух комнаты был освежающим, и он сделал глоток, прежде чем рухнуть обратно на матрас. Его тело болело до костей, не то чтобы в нем было что-то еще. Он действительно устал.
Вскоре он заснул. И хотя он не знал, надолго ли. Он был рад снова проснуться.
Его брат, сел на край кровати. Его глаза были заплаканными, губы розовыми и по ним стекали слёзы. Он все еще сжимал перчатку их мертвой матери и той же рукой он цеплялся за руку Андрея, мягкая ткань которой была сжата между их потными ладонями.
— Не плачь, — сказал Андрей мальчику, хотя сам хотел именно этого. Не потому, что он был болен, а потому, что не мог вспомнить имя своего брата. «Ты... ты теперь мужчина в семье. Ты больше не можешь плакать».
Мальчик стиснув зубы, всхлипнул и кивнул. "Я не буду," он поклялся. — Но ты тоже не можешь.
— Это сделка, — сказал Андрей, переворачивая голову. С другой стороны от него стоял мужчина, высокий, седовласый, в длинном белом халате. Он сглотнул. "Пора?"
Доктор натянуто улыбнулся, пытаясь утешить. — Это ненадолго, мой мальчик. Совсем недолго.
Изо всех сил Андрей сжал руку брата, и перчатка сморщилась. Он уставился на белый потолок и толстый белый шнур, тянущийся по его середине к тусклому верхнему свету. Он глубоко вздохнул, его кровать заскрипела от ложных движений его тела, и вспомнил... эти слова, последние слова его дедушки.
«Люди рождены, чтобы умереть», — сказал старик, задыхаясь, и его предсмертный вздох превратился в пронзительный свист. «Лишь немногие рождаются, чтобы жить».
Белизна комнаты почернела, мальчик и доктор исчезли по бокам, а Андрей падал. Это было не стремительное падение с переворотом в животе, как на карнавальном аттракционе, а внезапное падение, как если бы вы упали с дерева. Падение было медленным, настолько медленным, что казалось, будто он вообще не двигается. Он был перышком, плывущим сквозь тьму, одиноким и умиротворенным.
Ему казалось, что он упадет навсегда. Но вечность закончилась быстрее, чем ожидалось, ибо он достиг дна небытия. Ощущение мягкое, мягкое. Я сплю, напомнил он себе и открыл глаза на чужой мир.
В маленькой комнате было сумрачно, утреннее солнце только начинало пробиваться сквозь занавески. Он был теплым, но не вспотевшим. Кровать была толстой, мягкой, а гладкие простыни источали приятный аромат. Но они были не его, он пытался убедить себя, что это не так. Он был в чужой постели, но матрас, простыни и одеяла казались ему знакомыми, как будто он спал здесь уже миллион раз.
Стены вокруг него были выкрашены в нежно-голубой цвет, вдоль них стояли книжные полки, кроме одной, на которой висел какой-то странный предмет. Он был прямоугольным и напоминал большие экраны в кинотеатрах. «Телевизор» , — подсказал его разум, хотя он чувствовал, что это совсем другое слово. На ум пришло другое слово, имя - Дима. Он просто не мог вспомнить, кому оно принадлежало...