— Да погоди ты. Миша, тебе ничего не кажется странным?
— Хм-м-м, нет. Вполне себе хороший крупный посёлок. Я даже подумать не мог, что в такой глухомани можно столько всего настроить. Да, все дома в удручающем состоянии, зато здесь есть заправка, какой-никакой дом культуры, лесопилка и даже милицейский участок.
Кстати, начало истории здесь.
— Заправка? Да ты видел ту бензоколонку, что похожа на старый холодильник?
— Ну что поделать, до сюда ещё не добрались крупные федеральные сети.
— Ага. А ещё там была вывеска о продаже самого топлива! «Шестьдесят шестой – 60 коп. Семьдесят второй – 70 коп.» Где ты последний раз видел такой бензин? Да ещё и по такой цене!
— Не помню…
— Ну вот, приехали, блин. Бензина нет, больницы для бедолаги нет, местных нет...
Эдик говорил отчаянно, но у Михаила всё же оставалось чувство, что это село вовсе не так заброшено, как могло показаться на первый взгляд. Да, определённо точно, что степень запустения высока, но здесь должен был кто-то жить. Во всяком случае, всё увиденное можно было логически объяснить. Милицию не переименовали в полицию из-за того, что посёлок почти опустел ещё в прошлом веке. По той же причине сохранилась и Советская АЗС. За домами, заросшими улицами и прочим никто не следит просто потому, что все немногочисленные жители – забытые всеми старики, кое-как сводящие концы с концами.
Во всю эту правдоподобную теорию не укладывался только бледнокожий отшельник средних лет. Он так отчаянно куда-то бежал, что прыгнул прямо под колёса автомобиля… Даже обладая хорошей фантазией, Михаил не мог объяснить такую странную и неприятную встречу. Вместо этого он решил сосредоточиться на поиске местного врача, знахаря или хотя бы кого-то, кто сможет помочь умирающему.
Вечерело. Медовое солнце потихоньку приближалось к рваной линии горизонта. Кучерявые облака, подгоняемые чистым ветром, неторопливо плыли по небу. Друзья не замечали всего этого. Они отчаянно пытались найти хоть кого-то. Хозяева домов не отвечали. Не удивительно. На многих из них покосилась крыша. У некоторые порушился забор. Один так вообще, имея обвалившейся навес крыльца, сходу говорил своим видом, что здесь давно никто не живёт. Впрочем, остальные дома казались немногим лучше. Из всех построек города больше всего выделялась старая лесопилка. Она выглядела достаточно опрятно.
— На ней явно давно никто не работал. Нет характерных опилок, резкого запаха древесины и всех других сопутствующих признаков рабочего сооружения, — рассуждал Михаил. — Но всё-таки что-то мне подсказывает, что там есть люди…
— Ну ты и умник, конечно. Сам подумай, если здесь вообще нихрена нет, то откуда людям взяться на чёртовой лесопилке?
— И всё же она выглядит лучше любого другого здания. Поехали.
Эдуард молча сел в машину, проверил состояние пострадавшего (тому было совсем плохо) и молча перевёл взгляд на пыльную дорогу.
Мотор снова заревел, и уже через пару минут Нива друзей приблизилась совсем близко к лесопилке. Подъехать точно к главному входу не представлялось возможным. Всё-таки подъезд совсем испортился, и на его месте поднялась высокая поросль.
— Ну вот, даже не подъехать. Ещё одно доказательство, что твоя лесопилка давно не работает, — гордо пшикнул Эдуард и удовлетворённо развалился на своём сиденье.
— Ты чего? Загорать тут улёгся? Пешком пошли. Вон там ступени есть. Поможешь мне поднять бедолагу.
— Я? Нет уж! Спасибо. Чёрт тебя дери! Всё это произошло по твоей вине. И только не надо мне говорить, что это не так. Мы оба знаем, что это так! Вот теперь сам тащи своего нового друга. Я даже стараться не буду, потому что понимаю, что в этом нет смысла. Не ждет тебя там медсестра с распростёртыми объятиями! И бригады врачей там нет. Надо не терять время и валить отсюда. Валить туда, где есть нормальная больница или хотя бы медицинский пункт!
— Да ну тебя, придурок. Я хочу всё проверить, убедиться, так сказать. А ты в позу встал...
— А ты дурью маешься! — кричал Эдуард, но большая часть слов и смысла не долетела до Михаила.
Он уже вышел из машины и захлопнул дверь. Через несколько секунд Михаил открыл багажник и сам поднял пострадавшего.
Михаил, имея довольно крепкое телосложение, (особенно в сравнении с щуплым Эдуардом), без особых трудностей тащил пострадавшего незнакомца к лесопилке. Пожалуй, его больше расстраивала не сама тяжёлая ноша, а то, что Эдуард отказал в помощи...
«Он так испортился после своей свадьбы, что давнишний уговор "я за тобой и в огонь и в воду" приобрел юмористический оттенок. Правду говорят, что хорошее браком не назовут. Был мужиком, а стал не пойми кем!» — рассуждал Миша, уже чувствуя, как непривыкшие к подобным нагрузкам мускулы наливаются тяжестью, а тело покрывается липким потом.
Преодолев неотёсанные ступеньки, вырезанные прямо в земляной насыпи, Михаил вошёл в главный оплот любой лесопилки; конечно же, то был цех по заготовке и распилу древесины. Внутри стояла приятная прохлада. Михаил смог с облегчением выдохнуть. В узкие окошки под потолком пробивались последние лучи уходящего солнца, однако света всё равно не хватало.
— Э-э-э-эй! Ей здесь кто-нибудь? Тут человек умирает! — вопил мужчина, затем стихал, прислушивался к тишине и, не услышав ничего в ответ, начинал вопить заново.
Единственная примечательная реакция - это взбудораженные летучие мыши. Они, едва услышав крик внезапного гостя, подорвались с насиженных мест и принялись бестолково летать по безнадёжно заброшенному зданию пилорамы...
— Он уже... Кхе-кхе... Близко... — тонко прошипел окровавленный дикарь.
— Кто это он? Хотя нет, не говорите ничего, вам надо беречь силы. Сейчас мы поедем в больницу. В часе езды отсюда должно быть нормальное село...
— Тот, кто ходит вместе с бурей... Он не простил нас... Кхе-кхе-кхе... Скажи им «ИНУВ ОМСТРАТУС ОТОК», — человек сильно закашлялся, после чего выдавил слова, ставшие для него последними. — Луна у Хрустального озера укажет путь...
Сказав это, мужчина последний раз выдохнул и Михаил тут же почувствовал, как за человеком пришла немая смерть.
Положив тело на досчатый пол, и зачитав ту единственную молитву, которую он ещё помнил, Михаил пообещал самому себе, что обязательно довезёт тело до человеческого кладбища и похоронит несчастного незнакомца так, как полагается.
Но всё же, что он имел в виду? Покидая мир живых, белокожий незнакомец предпочёл донести эти странные словосочетания, так лихо граничащие с безумством. И всё-таки что-то подсказывало дотошной натуре Михаила, что за этими бредовыми словами кроется некий смысл. Подняв голову и окинув на этот раз неторопливым взглядом помещение, мужчина с изумлением обнаружил, что в бардаке и хаосе интерьера встречаются детали, которым точно нет места на лесопилке. Среди таковых был перевёрнутый стол, больше походивший на обеденный. Там же нашёлся целый сундук с письменами и манускриптами. Неподалёку валялись явно древние книги, а поблизости обнаружились и лоскуты старой одежды. Тёмные пятна ткани разглядеть оказалось сложнее всего. Они покоились в центре почерневшей окружности и мало чем выделялись на её фоне. К Михаилу почти сразу пришло понимание, что на том месте когда-то была лужа, ныне, естественно, пересохшая. Складывалось впечатление, что здесь что-то произошло. Нечто неприятное, неожиданное, нечто непременно страшное. Надо ли говорить, что сильнее тяги поскорее вернуться домой была лишь жажда отыскать ключик к произошедшим здесь событиями? Это и так очевидно. И как раз таковой ключик определённо точно имелся в манускриптах из сундука. Оставалось всего ничего: погрузиться с головой в историю прошлого и узнать то, что долгими десятилетиями безмятежно покрывалось пылью забвения...
Но не успел Михаил склониться над содержимым сундука, как вдруг тишину пронзил оглушительный рёв автомобильного клаксона. Ошибок быть не могло. У Эдуарда что-то случилось!
ПРОДОЛЖЕНИЕ