Французы вернулись под Москву спустя почти 130 лет. Всё те же стройные полки, всё та же очаровательная гнусавость французского прононса, всё те же знамёна, всё то же место – Бородино и, как ни досадно, всё то же поражение.
Изменилось лишь время и предводитель, но амбиции остались прежними. Во время Великой Отечественной войны на стороне Третьего рейха воевало множество легионеров из разных стран, но декабрьское наступление под Москвой Гитлер доверил лишь одному иностранному полку, вошедшему в состав 7-й Баварской дивизии.
Он не зря сделал ставку на французов – в ком, как не в них, жива историческая память о позорном поражении сильнейшей армии под Москвой, и кто, как не они, будут яростно стремиться не просто взять реванш, а вырвать его с «мясом»?!
Расчёт был правильным, речь фельдмаршала фон Клюге под Бородино пылкой – французы даже прослезились, слушая о бесстрашии своих предков, сражавшихся на русской земле; прониклись осознанием величия предстоящей миссии – мести за кровь предков.
Как ни парадоксально, но, что тогда, в 1812, что теперь, в 1941, в ход событий вмешались обстоятельства непреодолимой силы: тогда – мороз, теперь – понос. Столько трудов и сил насмарку!
Французские добровольцы тщательно отбирались, требования были жёсткими: рядовой состав – не моложе 18 и не старше 30 лет, офицерский состав - не старше 40 лет, рост – не ниже 160. Молодые люди должны были быть выносливыми и физически крепкими.
Также главными требованиями были отсутствие судимости и проблем с зубами. Если у добровольца не было трёх зубов, для германской армии он считался непригодным.
Интересен тот факт, что самый первый вербовочный пункт в Париже был открыт в том самом месте, где прежде располагалась советская туристическая компания «Интурист».
Отобрав лучших из лучших, немецкое командование отправило французский полк численностью 7 тысяч человек на полигон в Польшу, где на протяжении трёх месяцев из них делали «идеальных солдат вермахта».
Командовать данным полком были поставлены французские офицеры, и в бой полк отправился под родными стягами. На французах была стандартная германская форма. Единственное, что их отличало от немцев – нашивка в виде триколора и надпись «Франция».
Как и в пору Бородинского сражения, декабрь 1941 обрушил на немцев и французов всю прелесть русской зимы, начиная от морозов с обжигающе ледяными ветрами до резкой оттепели с распутицей, грязью по колено и увязшей техникой. К Москве французы шли всё той же Смоленской дорогой, что и в далёком 1812 году.
Французский полк растянулся (шли пешком – немцы поскупились на грузовики) на километры, и к линии фронта на начало сражений подоспели лишь 2,5 тысячи французов.
За время пути – а проходил полк до 10 км за сутки – гитлеровских французов, как в своё время наполеоновских, одолел голод.
Солдаты писали домой, что такого плохого питания, как в российских деревнях, они не видели нигде: чёрный хлеб да картошка – вот и вся еда. Однако ни один из них не остался равнодушным к русской самогонке. Она стала вторым страшным испытанием для французов.
Но самое страшное испытание «мушкетёров» ждало впереди. Под Москвой они, в прямом смысле этого слова, обделались. Полк накрыла повальная дизентерия.
Форменные портки даже не пытались застёгивать – ходили, поддерживая их руками – в мороз окоченевшими пальцами было крайне трудно молниеносно расстегнуть пуговицы, а смены чистого белья взять было негде.
Не поддалась Москва французам ни в 1812, ни в 1941. «То понос, то золотуха», - это однозначно про них.
