РЫЦАРСКИЙ РОМАН НА ПРОИЗВОДСТВЕННУЮ ТЕМУ ( предыдущий отрывок https://dzen.ru/a/ZGdIl20pCmGuftbU)
Странно, откуда ему было взяться — этому сну? Но в последние года полтора-два он снился мне часто. Татьяна уходила от меня к другому. Которого знает то ли давно (иногда — до нашего с ней знакомства) — и всё это время чувства теплились незаметно, то ли познакомилась вот-вот — и страсть вспыхнула всесжигающим огнём. И тогда я подскакивал в ночи, ища её и сгребая в объятиях поверх одеяла.
— Ты чего?!. Спи, спи, не волнуйся — всё хорошо! Это всего лишь сон.
И вправду — этого не могло быть! С тех пор, как я покинул родительский дом, ничего более прочного и верного в моей жизни не было.
А засыпая, я неизменно раскаивался: почему я во сне люблю её, ею дорожу гораздо сильнее и больше, чем в реальной жизни?
* * *
Среда была моим другом. Всегда. Я верил, что и сегодня она меня выручит. Не «попомнит обидки» — за то, что заслонилась она теперь долгожданными и сумасшедшими вторниками с четвергами.
В помощь мне нынче была и работа — ручная, оставлявшая моей бестолковке возможность думать и о своём: всегда я свой труд за это ценил.
До захода солнца (вот так!) надо было принять решение. Правильное — как дальше быть?
Итак, бросить танцпол немыслимо: Таня расстроится, повиснет между ней и Любой дурацкий вопрос. Да и ты-то — ты! — как сможешь теперь без вторников своих и четвергов прожить, — уж не криви душой! Открыли тебе, убогому, новый мир, так не
будешь же ты полным идиотом («Лошара!» — Слава бы сказал), чтобы эту дверь с треском захлопнуть! С Любой только надо как-то «разрулить». Красиво и деликатно (muy — muy delicado, как на Гран-Канариа говорят).
Шлифовальной машинкой я точил декоративный столбик из двух обломков газоблока, оставшегося у Сани от строительства бани. Столбик, который вкруговую надо было обложить мелким камешком (по замыслу, красным, с белой, змеёй по нему вьющейся
полоской), должен был скрыть мой «косяк» первых дней — когда просчитался я сзади на один кирпич. Вписывался он туда неплохо, безусловно, добавляя колорита, разбавляя своей круглой формой острые углы и занимая своё, в общем, место (а может даже, становясь центром экспозиции — стержнем) на задней части мангала.
Меняем минусы на плюс! Только не во всём…
Если действительно партнёрше своей ты — обуза, а сказать об этом, тебя же щадя, она не решается (хотя Татьяна по этому поводу как-то всхохотнула: «Нахимова? Она тебе — не переживай! — всё сразу выложит, не постесняется… Да ещё при всех!»), тогда надо «свалить по-тихому», но по-мужски. «Мавр сделал своё дело, мавр может уходить». Скажем, в другую группу другого дня — почему нет? Выход! И все тогда останутся при своих: волки сыты, овцы целы, мавры «в потерях».
Молодец, однако, Гаврила: «По жизни не оставлю никогда я!» Отвечает мужичина «за базар»!
Но ведь, наверное, она так захотела.
Отложив в сторону заготовку для столбика, я выудил из кармана телефон. Надо набрать и отправить это sms. Заставив себя не думать сейчас о том, как смогу теперь жить без ожидания вторников — четвергов, без оглядки во время разминки на танцполе на белую дверь: «Сейчас войдёт она!» Не трави себе душу воспоминанием о том, что не будет больше вечерних провожаний с непременным поцелуем её в уголок губ (и живот — не скули — она тебе больше не ущипнёт: два раза ведь осчастливила!): снявши голову, по волосам не плачут.
Хоть и храбрился он, душа паскудно ныла,
И стыден был скулёж сей, не к лицу!
Беда случилась — влип по уши наш Гаврила!
Вскружила голову бесовка молодцу!
«Люба, извини, завтра прийти не смогу — работа».
Вот так — так будет лучше. А там, за спасительницей своей — работой — и пропадём потихоньку, в другую группу перейдя.
Хорошо, что она у меня есть — моя работа. Которой я буду нужен всегда.
Столбик, в круговерти моих мыслей, вытачивался идеально. Вот как страданья творчеству помогают! Не будь у художника переживаний — и шедевры бы на свете не рождались? Хотя — на «радостях»-то лично тебя, грешного, тоже несёт — будь здоров! Но счастье — это тоже переживание: противоположный страданию полюс.
Тачай столбик свой давай, страдалец и мыслитель!..
Серёжки меня теперь волновали — и только! В смысле, золотые. Которые в ушах — украшения. Вернуть же ей их надо. Не те самые, но хотя бы подобные. Соврав чего-нибудь вдохновенно про круговорот вещей в природе и замкнутость круга — Гаврила
бы придумал, он мастак наплести, да на уши навесить! Вот только как угадаешь, какие они — мы же их в глаза не видели. А и не спросишь же у неё, в самом деле: «Люба, а какие они были — серёжки-то те? Ну, которые…» Ты тут заплачь ещё! Слащаво до безобразия, до тошноты.
Но придумать что-то явно надо: круг замкнуть.
Сладко звякнув, телефон засветился принятым sms.
«Жаль, а я уже приготовила фото. Буду одиноко одинокой одиночкой».
Вот это работа со словом!
— …Люба, ну если так, то конечно смогу я вырваться! Права же не имеет Гаврила тебя бросить — прообещался! Целую, пока!
(продолжение https://dzen.ru/a/ZGjbOzO_CT4Wxjww)