Недавно получила от учеников обратную связь о двух произведениях И. С. Тургенева, не входящих в школьную программу. Подтвердились мои предположения о восприятии "Первой любви". Эта повесть читалась подростками с большей вовлечённостью и заинтересованностью, чем "Ася", потому что любовная история с явным отвержением героя героиней оказался им ближе. Взаимность, принятие в отрочестве - темы драгоценные. Реакция была яркой: "Неужели Владимир не понимал, что с самого начала им манипулировали, его использовали? Детский сад какой-то!" (отзыв восьмиклассницы). Детсадовцу Тургеневу во время написания этой повести было за сорок.
В этом году я уделила внимание и тургеневским "Стихотворениям в прозе". Перед уроком по этому циклу я дала задание найти наиболее созвучную ученику миниатюру, подготовить её чтение вслух, предварительно попробовав разные стратегии чтения, и подготовиться к ответу на вопрос: "Почему именно это стихотворение в прозе вы выбрали?"
Начало одного такого ответа: "Я, Наталья Владимировна, очень долго примеряла на себя разные стихотворения и никак не могла определиться, потому что они практически все написаны с какой-то старческой печалью..."
Прекрасное определение - "старческая печаль". Она действительно есть в этом цикле, который создавался в годы тяжёлой болезни угасающего писателя. Стасюлевич, когда публиковал цикл в "Вестнике Европы", убрал название "Senilia" ("старческое" с латыни), но, видимо, это не помогло. Сам Тургенев чувствовал уязвимость этих текстов и не желал их публиковать при жизни. Недаром в его черновиках они называются "Posthuma" (посмертное).
Конечно, погружение в тонкий мир тургеневских миниатюр всё равно состоялось. С большим интересом мои филолого-ориентированные дети поговорили о художественных особенностях этих произведений, об их общем лирическом знаменателе. Однако я мысленно похвалила себя за то, что не задала ничего из "Senilia" наизусть. Ибо зачем юности затверживать старческую печаль?