Прасковья Филипповна умерла на рассвете. Ушла тихо, во сне. В последнее время она целыми днями молчала, в основном спала на боку, согнув ноги в коленях, от еды отказывалась, пила только воду по два-три маленьких глоточка. И таяла на глазах.
Анна Васильевна смотрела за «брошенкой» почти четыре года. Она сама так назвала Прасковью Филипповну, так как единственная дочка Мила не приезжала к матери ни разу, изредка общаясь с нею по телефону, пока мать ещё соображала и могла говорить.
А как оформила дом и доверенность на получение пенсии, так и забыла о матери. Деньги за уход, правда, перечисляла регулярно.
Анна Васильевна позвала подругу, они вместе обмыли сухонькое, почти невесомое тельце девяностолетней старушки, одели её в приготовленные ещё до болезни вещи, причём юбку пришлось ушивать, а тапочки покупать новые, так как все вещи оказались очень велики ей.
Утром пришёл врач, выписал справку о смерти. Приехали полицейские, зафиксировали смерть и уехали.
Потом Анна Васильевна позвонила в ритуальное агентство, заказала гроб, палатку, венок от себя. Договорилась с ближайшей столовой о поминках. Сообщила коллегам Прасковьи Филипповны о её кончине, позвонила знакомым и подругам.
И только после этого Анна Васильевна написала Миле СМС «Мама умерла». Говорить с ней у Анны Васильевны желания не было.
Она села на диван немного отдохнуть, но тут зазвонил телефон. Это была Мила.
-А может, вы сами маму похороните? - услышала она торопливый голос Милы.- Муж занят, а я плохо себя чувствую. Я всё оплачу.
У Анны Васильевны потемнело в глазах.
-Как это сами? - спросила она. - Я и ещё кто? Вы вообще в своём уме? Мать ваша умерла или чужая? У вас сердце есть?
Она что-то ещё кричала в трубку, а потом швырнула телефон в другой конец дивана, и слёзы тихо полились по её щекам.
Зазвонил телефон. Это был муж Милы.
-Мы выезжаем, - сказал он. - Будем через два часа.