РЫЦАРСКИЙ РОМАН НА ПРОИЗВОДСТВЕННУЮ ТЕМУ ( предыдущий отрывок https://dzen.ru/id/63ad23d77e3f525a2ab110b8)
— Здорово! — оценила Светлана в воскресенье. — Очень красиво получилось.
— Да, не стыдно даже Алле с Лориком уже показать — пусть придут, глянут, оценят. Будет им и культурная, на выходные, программа — не всё же на даче глинтвейн запитывать!
Скрыв улыбку, хозяйка покосилась на меня:
— А ты, оказывается, Алексей, тоже на язычок злой… Ну розы, конечно, вообще!..
— Только, Светлана, — честно спешил упредить я, — я их уже подарил.
— Кому ты мог мои цветы подарить? — искренне возмутилась хозяйка.
— Даме… Сердца!
— Ой, Лёха, ну тебя! Скажи лучше, когда уже закончим-то, наконец? Там уже домашние-то твои, дамы и короли, кроют, наверное, меня по чёрной масти! Ой! — Представляя, Светлана передёрнула плечами.
Да никто, Светлана Зоркая, вас не кроет, не клянёт, не костерит — а то они меня не знают? Муки творчества — обычное дело. Унесли ваятеля, как весеннее половодье — с берега теперь только безнадёжно и гукай: для очистки только совести своей! Ну, вышло чуточку больше полутора недель — второй месяц всего лишь пошёл: пред Ушакова-то — ничто! Миг мимолётный, мгновенье краткое, можно сказать, незаметное. А с розами, Гаврила, ты верно смикитил — Ей подарим!
* * *
Она была где-то недалеко. Она была рядом — все эти двенадцать лет. А ты, сноб, Её просто не замечал!
А может, тебе ещё не было дано разглядеть Её? Её красоты — необычной, истинной, видной лишь немногим. Избранным? А ты, пока не прошёл круги ушаковского ада, но сотворивши при этом нечто, не был ещё посвящён. И вот теперь ты видишь — ясно! — цветенье дивной розы. И чем дальше — тем ярче будет оно в неповторимой своей красоте.
* * *
Не был Гаврила мудрым Леонардо — старче,
Но силу он любви почувствовав в груди,
Увидел ясно, как всё ярче
Цветенье алой розы впереди.
* * *
Кое-как пережили длинный, скучный понедельник. Прошедший в скором, без потуг, громождении последней детали конструктива — «перекрыши» декоративного примыкания мангала к трубе. Тут уж Гаврила мудрить не стал: времени на изыски действительно не оставалось. Заканчивать надо было. Вчера. А завтра наступит долгожданный вторник… Я не видел Её уже четыре дня!
И он наступил! И опять за полдень было свёрнуто и забыто дело, экспресс унёс домой, откуда дорога прямым ходом была теперь только одна — на танцпол.
И был счастливым этот путь! И озарились улыбками лица присутствующих. И светлоликая Татьяна снизошла до меня участливым вниманием:
— Ваша партнёрша — такая молодец! Она та-ак здорово в субботу танцевала! Так отрывалась!
— В субботу? — Пакет со сменной обувью готов был выпасть из рук и бухнуться со стуком на паркет.
— Да! Зажигала тут — мы ахнули! Умница!
— В субботу?.. Она была?
Свет — искрящийся — померк в моих глазах… И на лице, верно, отобразилась такая смятённая буря чувств, и уж таким растерянным несмышлёнышем застигнут был ею я, что стоявший рядом Паша поспешил прийти на помощь:
— Да партнёра-то мы ей тут нашли, не переживайте!
Утешил! Подобрал, называется, нужные сердцу слова!
— Ой, — искренне опешила, оборачиваясь к Артёму, Татьяна, — получается, я — сдала?
— Да бросьте, вы что! — уже брал себя в руки я. — Разберёмся мы как-нибудь.
— Разберутся, — спокойно уверил Татьяну вовремя подключившийся Артём.
Он был профессионал своего дела.
Татьяна, готовившая было шубейку на плечи, опять повесила её на вешалку.
Вот, знать, как грозен был ликом один персонаж! Сидел он теперь, сняв куртку и плетёнки обув, как оплёванный. Сам виноват — нет бы порадоваться за партнёршу-то, восхититься! А теперь — что делать-то? Развернуться, в сердцах хлопнуть дверью и уйти обиженно? Да не по-мужски это будет, никак не по-мужски! По отношению к той же Любе — как она одна останется? Как эту дурацкую твою выходку хотя бы Татьяне — моей — объяснит? Ну, сходила она в субботу одна, «оттянулась» по полной — так это ж потому, что ты под ногами не путался! Что она — права не имеет: вы только партнёры! Протанцевали занятие и — adios amigo*: всё по латине!
Вот только звонил же я ей в субботу… За полчаса, получается, до занятия.
Звезда появилась, как ни странно, ещё до начала. Вообще-то правильно — были осенние каникулы. Стремительно, как всегда, впорхнув в зал, она со счастливой улыбкой кивнула через стойку Артёму с Татьяной, всем- всем, и приблизившись, радостно мне. И тут её взор, наткнувшись на хмуро-булыжную мою физиономию, в тот же миг погас, улыбка испарилась, и даже плечи, — как расправленные к полёту крылья, опустились — сломались. Даже сгорбившись чуть, она поспешила пройти мимо.
Ну, вот зачем? Зачем, спрашивается, человеку счастье омрачать?
Любимому человеку.
Но ничего с собой поделать я не мог — сволочь!
(продолжение https://dzen.ru/a/ZGcaK9su-yPo_zfZ)