Вика посмотрела в сторону здания через лобовое стекло машины. Изо всех возможных щелей валил густой чёрный дым.
— А как же они там внутри?
— Пока баллоны не кончились, у них есть шанс.
— А потом?
На это Тимур не стал отвечать, просто покачал головой. Вика нервно закусила губу и выпрыгнула из кабины на смятую траву. Не оставалось ничего другого, кроме как ходить перед машиной туда-сюда, то теребя пальцы, то доставая телефон и проверяя на нём время. Оно словно загустело и ворочало тонкие цифры на экране с большим трудом.
— Вошли! — крикнул Тимур, спрыгивая с подножки и хватая Вику за руку, — близко не пойдём. Вон у той скорой подождём.
Вика почти не оглядывалась на него, побежав вперёд, она и на слух поняла, какую машину он имеет ввиду, жёлтая машина реанимации, за которой она ехала всю дорогу, стояла впереди, метрах в десяти от них. Сквозь помехи в переносной рации, которую водитель взял с собой, кто-то что-то кричал, но Вика не могла разобрать слов. Оставалось только надеяться, что это оповещение о том, что пропавших в здании пожарных наконец-то нашли. Что Андрея нашли.
Они с Тимуром пересекли узкую асфальтированную стоянку и остановились возле скорой, припаркованной с открытыми дверями в ожидании. У здания в клубах , вырвавшегося из прорехи и рассеивающегося дыма началось движение. Кто-то бежал в ту сторону, кто-то в обратную. Белый микроавтобус МЧС сдавал назад, освобождая проход.
И тогда они увидели их. Две группы по шесть человек, двигающихся полубегом слишком плотно друг к другу, будто они что-то несут. Или кого-то. В импровизированных носилках из полотнища брезента угадывались человеческие фигуры, виднелись подошвы сапог и широкие штанины когда-то чёрной, а теперь пепельно-грязной пожарной формы.
Тимур поймал Вику, резко перехватив её поперёк тела, что она едва не упала от рывка назад.
— Почему их несут? — спросила она, тут же начиная осознавать ответ на свой вопрос. Грудь сдавило чугунным обручем страха.
Обе группы добежали только до ближайшего затоптанного газона, куда уже подбегали медики со своими чемоданами. Обоих спасённых бесцеремонно разложили на тех же самых брезентах на траве и начали быстро стягивать с них амуницию, отстёгивать ремни, стаскивать баллоны и маски. Большую часть тех, кто выносил парней, разогнали в стороны, но они не спешили далеко отходить, вставая вокруг неплотным кольцом.
— Почему они не двигаются? — продолжала терзать себя вопросами Вика, а Тимур не собирался её отпускать. Она вцепилась ногтями в его руки-оковы, но тщетно.
Ты не поможешь, а только увидишь… Что? Всё самое плохое?
Два абсолютно неподвижных человеческих тела раздевали и дёргали, как неживые, пока не сняли перчатки, не распахнули куртки, не стянули с головы подшлемники, почти скрывающие лица. И когда Вика увидела знакомые русые волосы, то и почерневшее от сажи лицо обрело узнаваемые черты. Безвольно лежащая рядом с телом рука, оказалась той, что обнимала её, прижимая к себе во время поцелуя.
— Андрей, — прохрипела она. Ноги подкашивались. Воздух, смешанный с дымом, стал горче и гуще.
— Не надо, — шептал шокированный Тимур, посчитавший, что теперь его главная миссия, это не допустить, чтобы Вика добралась до Ветрова и придушила его собственными руками за то, что посмел не выйти к ней на своих двоих.
Белова, второго пожарного, ощупывали и перекатывали с боку на бок, проверяя на травмы. Медик, сидящий возле него, колол что-то, вонзая шприц и тут же доставая новый. На лицо натягивали кислородную маску, а к ногам уже подтаскивали каталку из скорой.
Но на это Вика мало обращала внимание, потому что два медика почти загородивших от неё Андрея, суетливо дёргали его и тормошили. Щупали то запястье, то шею в бесплодных поисках, то наклонялись к его лицу щекой в надежде почувствовать дыхание.
Она видела… чувствовала, что они ничего не находили.
— Чёрт, — выдохнул Тимур у неё за спиной, глядя, как один из фельдшеров встаёт рядом на колени и складывает две руки на груди Ветрова. Как начинает всем весом подпрыгивать, ритмично пружиня руками на его рёбрах.
А Вика могла смотреть лишь на безвольно откинутую в сторону бледную руку с чуть согнутыми пальцами. На профиль едва узнаваемого под чёрной сажей лица, вздрагивающего от каждого безуспешного толчка. На смазанные на щеке дорожки от слёз, тёкших из-за дыма, разъедавшего его глаза.
На бездыханные губы… покрытые пеплом.
ДАЛЬШЕ