Заявления о необходимости разрядки международной напряжённости и сокращении вооружений не являлись чем-то абсолютно новым для советского руководства. Скорее это была такая общая часть риторики любого руководителя СССР. Мы за мир во всём мире и, конечно, за то, чтобы прекратить гонку вооружений. Поэтому сами по себе действия Горбачёва, в этом направлении не кажутся чем-то странным.
Существует, однако, точка зрения, по которой, все подобного рода выступления Горбачёва являлись своеобразным прикрытием его настоящих планов и интересов. Судя по воспоминаниям А. С. Черняева, Горбачёв уже в начале своей руководящей карьеры планировал ряд серьёзных внешнеполитических уступок, которые не должны были ограничиться исключительно вопросами разоружения. Кроме вполне закономерного ухода советских войск из Афганистана предполагалась передача Японии части Курильских островов, пересмотр отношений со странами Восточной Европы, при котором они стали бы гораздо более самостоятельны в своей внешней и внутренней политике. При этом вряд ли Горбачёв не понимал, что на практике это означало бы переход восточноевропейских государств из под советского контроля в сферу влияния Запада. Такой отказ от основных негласных положений доктрины Брежнева не мог не привести к изменению в мировом балансе сил не в пользу СССР.
США по-прежнему выступали за реализацию программы по сокращению ядерных вооружений. Американские предложения состояли в том, чтобы сократить общее количество состоящих на вооружении сторон межконтинентальных ракет и ядерных боеголовок для них. При этом количество подобных вооружений должно было быть равным для СССР и США. Данные предложения должны были обеспечить превосходство именно США, так как предусматривали сокращение исключительно ракет, тогда как у американцев оставались в неприкосновенности стратегические бомбардировщики с их ядерными зарядами. Естественно, сокращение ракет, которые для советской стороны являлись основным средством доставки ядерного оружия, было бы крайне невыгодно для СССР.
Встреча с президентом США Р. Рейганом в Женеве в 1985 г., несмотря на отсутствие конкретных результатов, рассматривалась Горбачёвым положительно, как первый шаг на пути процесса реального разоружения. Судя по всему, советский руководитель полагал, что именно этой целью руководствуется и американская сторона. Соответственно, Горбачёв был готов и дальше разрабатывать конкретные планы, предусматривающие глобальные изменения.
По воспоминаниям маршала С. Ф. Ахромеева, Генеральный штаб вплотную занялся подготовкой плана, по которому к 2000 году предусматривался вариант полного отказа от ядерного оружия. Вот что писал об этом маршал:
"это была уже не просто идея, а детально проработанный проект программы полной ликвидации ядерного оружия во всём мире в течение 15 лет".
В начале 1986 года Горбачёв заявил о подобных планах публично.
Советский лидер всячески демонстрировал готовность идти на односторонние уступки. Конкретно это коснулось одной из проблем, выявленных на женевской встрече. Советский лидер заявил о своём принципиальном согласии при переговорах о разоружении не учитывать ядерное оружие, находящееся в руках Англии и Франции. Вряд ли такое игнорирование факта, что данные страны являются союзниками США, состоящими в одном военном блоке, можно назвать достаточно разумным. Тем более, стоит учесть, что Министерство обороны предупреждало о наличии у данных стран программ наращивания ядерных вооружений практически в двукратном размере на протяжении ближайших 10 лет. Но видимо доводы М. Тэтчер и Ф. Миттерана оказались более убедительны.
Именно на таком сложном внешнеполитическом фоне происходит организация новой встречи на высшем уровне между руководителями США и СССР, которая должна была состояться в столице Исландии - Рейкьявике. Ещё до начала встречи Советский Союз вновь сделал шаг, который сложно расценить иначе, чем одностороннюю уступку. Было заявлено, что сокращение вооружений должно коснуться только сухопутных войск и авиации. Сокращение не должно было затронуть военно-морские флоты. Понятно, что подобное ограничение было выгодно именно США. Ведь у СССР ядерное оружие в основном размещалось на наземных базах, а у американцев значительная часть ядерных носителей располагалась именно на кораблях. Вот как оценивал подобный шаг маршал Д. Т. Язов:
"Это была первая победа американцев. Мы допустили ничем не ограничиваемое господство США, а, следовательно, НАТО на морях и океанах" .
Советская сторона настаивала на том, что все договорённости о разоружении имеют смысл только в том случае, если США откажутся от планов создания системы противоракетной обороны.
Американцы отвергли это предложение. Рейган со своей стороны также сделал предложение абсолютно неприемлемое для СССР, но выгодное с точки зрения подачи в пропагандистских целях. Американский президент предлагал полностью на протяжении 10 лет ликвидировать межконтинентальные баллистические ракеты. На первый взгляд такое предложение звучало крайне миролюбиво. На практике то, что данный проект не предусматривал одновременного сокращения ядерного оружия, размещённого на подводных лодках и самолётах, делало данный план выгодным исключительно для американцев, так как баланс в области авиации и военно-морских сил был ощутимо в их пользу.
Горбачёв в данном конкретном случае поступил формально достаточно грамотно. Он заявил о принципиальном согласии с данным вариантом, что позволило ему также поддержать свою репутацию миротворца, а потом предложил пойти по этому пути дальше и ликвидировать также тяжёлые бомбардировщики, на что не могли согласиться уже американцы.
Правда критики Горбачёва указывают на тот факт, что при этом игнорировалась возможность нанесения ядерного удара американцами с помощью тактической авиации, размещённой в Европе и Японии, а также ракет морского базирования. У СССР подобных способов доставки ядерных зарядов на территорию США не было. То есть, принятие подобного варианта, по сути дела, отбрасывало ситуацию ко временам, когда ядерное оружие только появилось и США могли спокойно разрабатывать планы его применения, понимая, что ответного удара быть не может. Конечно, у СССР в 80-ые годы уже были собственные подводные лодки с ядерными ракетами, но их было значительно меньше, чем американских. Соответственно, сокращение одних типов вооружения предполагало начало наращивания других, что обессмысливало саму идею.
В качестве компромиссного варианта Шеварднадзе предлагал своему американскому коллеге право вести разработки в системе ПРО в течении пяти лет. При этом возможность полностью работать над созданием противоракетной обороны увязывалась с полной ликвидацией баллистических ракет. Против подобных предложений достаточно резко выступил маршал С. Ф. Ахромеев, который заявил:
"Это ловушка. В результате американцы сохранят свой основной стратегический потенциал: тяжёлые бомбардировщики, крылатые ракеты и базы вокруг СССР, где расположены тактические ракеты с ядерным оружием, способные достигать территории СССР".
При оценке дипломатических итогов Рейкьявика невозможно не учитывать реальность американской программы "звёздных войн". Была ли она реальным способом создать над Америкой сферу, недосягаемую для советских ракет или являлась примером крайне удачного дипломатического блефа? На сегодняшний день большинство исследователей сходятся на том, что раскручивание темы стратегической оборонной инициативы являлось именно удачной дипломатической игрой со стороны американцев. Они добились того, чтобы тема СОИ стала основным вопросом для советского руководства. Впоследствии это дало возможность обменять ограничения в системе ПРО, которая в реальности ещё не была создана, на вполне реальное сокращение в области межконтинентальных ракет, где как раз СССР опережал США.
При этом возникает закономерный вопрос - понимало ли сложившуюся ситуацию советское руководство? По крайней мере, в советских СМИ материалы про американскую ПРО подавались именно в духе того, что СССР не имеет возможности по финансовым причинам участвовать в разработке подобной программы наравне с американцами, а, значит, гонка вооружений будет нашей страной проиграна. При этом большинство советских учёных достаточно скептически отзывались о возможности реальных разработок в сфере применения лазерного вооружения для уничтожения ракет.
Как утверждал А. С. Грачёв:
"В реальность угрозы СОИ в Москве не верили. Комиссия академика Евгения Велихова, созданная ещё при Андропове, пришла к заключению, что эта система эффективно работать не будет (впоследствии это подтвердилось), а военные и ВПК предложили сразу же несколько вариантов «ассиметричного ответа» американцам" .
Получается, что Горбачёв также не мог не знать данной информации. Но почему аргументы об угрозе американской СОИ продолжали им использоваться в качестве доводов для давления во многих вопросах на партийное руководство? Почему он готов был в обмен на эфемерные уступки накладывать на СССР вполне реальные ограничения?
Существует точка зрения, что переговоры о разоружении на самом деле являлись всего лишь прикрытием. На встрече с американским президентом обсуждались вопросы более глобальные. Причём в большинстве случаев предусматривались опять же уступки со стороны СССР. Именно Горбачёв предложил параллельно рассматривать на встрече вопрос о соблюдении прав человека. При этом нужно учитывать, что поднятие этой темы со стороны западных стран в Советском Союзе всегда рассматривалось как попытка вмешательства во внутренние дела государства.
Учитывая, что советская делегация не готовилась к обсуждению таких вопросов, получается, что Горбачёв проявлял исключительно личную инициативу, действуя, по сути дела, за спиной партийного и государственного руководства. А. В. Островский в своём исследовании ссылается на воспоминания Яковлева А. Н., в которых тот утверждал, что было достигнуто негласное соглашение о превращении НАТО и ОВД из военных блоков исключительно в политические организации. Соответственно, дальнейшие события можно рассматривать как обман со стороны США, которые в ответ на практически распад Варшавского договора принялись укреплять НАТО и расширять его состав.
Конечно, нужно понимать, что никакого официального соглашения по данному вопросу не существовало. И все претензии к американцам могут носить исключительно моральный характер. В случае признания воспоминаний Яковлева правдивыми, конечно, больше всего вопросов и претензий возникает как раз не к американцам, а к Горбачёву. Вряд ли он мог не понимать, что сказанные в тайне слова одного из американских президентов, срок полномочий которого тем более подходил к концу, могут иметь какое-либо значение без официального дипломатического подтверждения.