У костра.
Приближался отпуск. Я хотел отработать до осени, а потом поехать к старшей сестре, но как говорится – график, есть график. Меня вызвали в управление, сказали кому сдать на время отпуска технику и когда прийти за отпускными.
Утром я проснулся, как всегда рано, и вдруг понял, что не надо бежать на автобус, ни куда не надо торопиться, а до моего дня рождения ещё целая неделя.
Было лето и мои друзья поразъехались в отпуске по родственникам, ну так совпало, и я остался один. Ходить летом по кинотеатрам я не любил, сидеть в парке с книгой на лавочке – ну день, ну два... А дальше?
Вот дела, вроде бы отпуск, вроде бы отдыхать и отдыхать, а здесь какой-то тупик. Помаявшись со своими думами до вечера, я решил уехать на недельку на протоку, главное, что б погода не подвела.
Взял старую консервную банку, лопату и поехал на "Чёрный ключ" за червями. Накопал я их быстро, Чёрные, жирные, иногда попадались красные.
Потратив часть отпускных на резиновую лодку и на покупку продуктов на неделю, я собрал рюкзак и отправился отдыхать.
От остановки "ОМика", до "нашего места" было недалеко, километров шесть с половиной по каменистому берегу, и только в одном месте пройти было проблематично, и то в "большую" воду. В одном месте из сопки в Амур выпячивался утёс. В малую воду между ним и Амуром, всегда оставалась дорожка. Вода только-только подошла к утёсу и вполне можно было пройти по камням, цепляясь за выступы утёса. Сюда же, до ближайшего распадка можно было дойти и другой дорогой, по сопке, но идти через лес в такую жару мне не хотелось. Куда приятней идти по каменистому берегу реки, где лёгкий ветерок не только отгоняет надоедливых комаров, но и холодит своим дуновением кожу. Слабые, почти сонные волны шуршали о каменный берег. Чайки кричали и бросались в воду за рыбёшкой.
Остановившись напротив острова на берегу протоки, я посмотрел на уровень воды. Если при весеннем ледоходе перемычку не снесло, то на остров можно было добраться вброд. Я сломал высохшую иву, зарослями стоявшую по эту и другую сторону протоки, отломал кусок пару метров, и бросил как копьё, с навесиком, в предполагаемую перемычку. Прям посреди протоки, уйдя в воду меньше чем на полметра, моё копьё осталось стоять.
Разувшись и закатав повыше штанины, я перебрался на остров. За ним шла ещё протока, много шире и глубже, за ней стоял остров поросший, как и все острова здесь, ивняком, а за ним уже разливался Амур.
Первый раз, сюда на рыбалку я попал около тридцати лет назад, когда мы с соседними, тогда ещё мальчишками, приехали сюда. Нам было по тринадцать – пятнадцать лет, все с одного двора, многие да же с одного подъезда. Кто-то учился ещё в школе, кто-то в училище или техникуме, окончив восьмилетку.
Я сбросил рюкзак, подошёл к "заветному кругу", где мы обычно разжигали костёр. Еле тронутый травой, он выделялся среди всей травы достигающей пояса. Расчистив его от мусора, у старого дерева я достал три куска проволоки "восьмёрки", два из которых были с "галочками" на конце, а третий сплетён в косичку. Чудо, что они уцелели до сих пор, но были покрыты слоем ржавчины. Нарвав пучок травы, я протёр их, установил, набрал с протоки в котелок воды и разжёг костёр из тут же собранного сушняка.
Пару часов я просто просидел у костра, не прикасаясь ни к палатке ни к вещам лежащих в рюкзаке. Благо, что за дровами ходить не надо, протянул руку и всё...
Волны в широкой протоке почти не было, катера вообще здесь не ходили, только в большую воду. Где-то вдалеке слышалась музыка и отдалённый гул подвесного мотора. Видно не один я решил отдохнуть от городской суеты.
Наконец я поднялся, поставил палатку, где обычно она и стояла, после этого вытряхнул на песок резиновую лодку, в мешок из-под неё переложил из рюкзака всё, что может отсыреть или намокнуть и убрал в палатку. Отрубив от сухого ствола несколько коротких брёвнышек, я положил их невдалеке от костра, снял на них с огня котелок и заварил чай.
Солнышко начало клониться к западу, разукрасив воду в золотистые и серебряные блики. Клочковатый туман позёмкой заструился по водной глади, подгоняемый лёгкими дуновениями ветерка. На лесистой сопке за малой протокой смолкли птицы. Тишина, лишь иногда нарушаемая всплеском неосторожной рыбы. Мне не хотелось нарушать такую идиллию, и я решил, что оставлю лов на утреннюю зорьку.
Пока совсем не стемнело, я насобирал сушняка и сложил его в пару метрах от костра с подветренной стороны. Некоторые стволы были толстоваты, для того, что бы ломать их через колено и я разрубил их на несколько частей, предварительно обломав тонкие ветки. Вытащив из палатки специальный коврик с одеялом, я постелил его в метре от костра. Постоянный плеск рыбы почти у самого берега, не давал мне покоя. Я снарядил спиннинг и забросил его в сторону большого острова, как простую "закидушку". И тут же плеск прекратился, то ли рыба уплыла, то ли поняла, что за ней охотятся, пойми её с её рыбьими мозгами...
Небо усеяло звёздами, какими их не увидишь ночью с городских улиц, расцвеченных фонарями и рекламой. Мне вспомнились строки, которые я произнёс почти тридцать лет назад, так же сидя у костра, но тогда я, конечно был не один...
- "Эту тихую ночь я тебе подарю.
Небо, звёздами, словно алмазами выткано...
И не раз мы с тобою встретим зорю,
Припорошенную серебристыми нитками"...
Резкий треск катушки спиннинга, оторвал меня от воспоминаний.
- Вот, зараза, не могла до утра подождать, снимай её теперь в темноте...
Я достал из кармана палатки фонарик и пошёл смотреть, кто там такой голодный, ночами не спит. Я вытащил улов на берег, красными, в свете костра, глазами на меня смотрела здоровая касатка.
Я подумал, что это плеть, судя по размерам, но цвет тела говорил о касатке. Подхватив её пальцами под шипы, сантиметров восемь каждый, я поднял её и посветил на хвост. Касатка. Такого экземпляра, сорок – сорок пять сантиметров длиной мне давно не попадалось. Крючок от снасти, как обычно был где-то там, в глубинах. Вытащить его можно было, лишь вспоров брюхо, но делать я этого не собирался, потому что только приехал, а оставаться собирался минимум на пять дней. И тут я задумался, а как же мне рыбу сохранить... Понятно, если касатка плеть или сом, на кукане они неделю выдюжат, карась и в садке дней пять проживёт, а вот чебак или лещ, почти сразу издохнут. Коня (или как его ещё называют "тригуб"), я и в худшие времена не брал. А сам рыбу я не ем, только солёную.
Оставив спиннинг на берегу, я прилёг у костра, предварительно подкинув в него дров потолще.
Взошедшая луна осветила всё вокруг, от чего тени стали ещё чернее. Костёр снопом искр возносился вверх, словно пытаясь дотянуться до редких, проплывающих по ночному небу, облаков. Где-то, видно с перепугу, пискнула какая-то пичуга и тут же смолкла. Казалось, что сама вечность опустила свой звёздный занавес на землю, давая возможность людям осмыслить свою жизнь.
Утром рано, я проснулся я от шума моторной лодки. Туман ещё не разошёлся и клубами держался над водой. Над сопкой начало выглядывать солнце, золотой полоской окрашивая макушки деревьев на дальнем острове.
- Аккуратно рули. Видишь, спиннинг лежит, вдруг с лесой.
- не-а, он пустой. Вон кукан, я объехал, – донеслось с лодки.
Я поднял голову и опёрся на локоть, подперев щёку. Костёр еле дымился. Я сдвинул дрова к центру и повесил котелок на огонь и посмотрел на прибывших. Их было трое, два мужчины и девушка. Один из них был лет сорока пяти, невысокий, но крепкий. Второй был лет двадцать пять – тридцать, такого же возраста и приехавшая с ними девушка.
Старший из них как-то странно посмотрел на меня, как будто пытаясь что-то вспомнить. Мне то же его лицо показалось знакомым, а девушка кого-то смутно напоминала.
- Ты, это, зятёк, поаккуратней. Мы на тот конец острова, там не пристанешь, деревья.- Обратился он уже ко мне.
- так там и не порыбачишь, – ответил я.
- Там два дерева убрать, и сазан в яме, а здесь кроме карася и касатки ни чего нет.
Карась, лещ, щука...
- Ага, рванным бреднем, ночью, под носом у рыбинспекции...
Я рассмеялся. Понятно, кто стоит передо мной.
- Да, Павел, повзрослел, возмужал. Главное окреп-то как.
- Это армия. Ладно, пойду располагаться. Ты сам-то надолго?
- Хотел на недельку, сейчас не знаю, - ответил я.
- Молодость вспомнил? – смеясь спросил он.
- Да, как-то так.
Ольга, дочь Павла, несколько раз приходила на "мой" конец острова набрать в котелок воды, извинялась за беспокойство и косилась на меня. Видно Павел успел рассказать приключения на острове тридцатилетней давности.
Вечером все собрались у моего костра, Павел принёс бутылку холодного пива, но я отказался. На тот момент я уже не пил пиво лет десять как. Словно отрезало что-то.
Мы посидели, немного по вспоминали юность, хотя Павел, а тогда просто Пашка был в возрасте двенадцати лет. Я к тому времени уже пришёл из армии. Первыми ушли Ольга с мужем, почти следом за ними Павел.
- Пойду лодку караулить...
- Ты привяжи её покрепче, а то проснёшься под Николаевском, снесёт...
Павел махнул рукой и ушёл. Я подбросил в костёр дров и снова повесил котелок кипятиться.
Искры столбом, вместе с языками пламени врывались в чёрное небо. Россыпь звёзд мерцала в черноте яркими кляксами. Луны ещё не было, она вот-вот должна была появиться.
И вдруг на сопке, вспыхнуло пламя, оно разливалось всё сильнее и сильнее, словно море жидкого огня пожирало деревья и макушку сопки.
Соседи повыскакивали из палатки и с замиранием смотрели на какофонию света...
- Это пожар? – Спросила Ольга.
- Смотри, - ответил Павел подошедший к ней.
Пламя залило всю сопку, и почти дойдя до дальнего её края, вдруг стало быстро опадать.
Из-за сопки медленно поднималась огромная луна...
Сопка вернулась в то же состояние в каком и была, только тени среди деревьев налились чернотой.
Я понял, что не хватало мне в городе и что тянуло сюда. Не воспоминания о юности и тех наполняющих трепетом сердца чувств, а именно вот эта красота, спокойствие и умиротворение, которое можно получить только на природе.
На следующий день я собрал вещи, свернул палатку. Отдал пойманную рыбу Павлу. И собрался домой. Мы с ним попрощались, его зять отвёз меня на лодке до стоянки ОМика. Я с лёгким сердцем возвращался домой. Вот теперь можно и в парке на лавочке почитать...