Не надо показывать. Иллюзий никаких нет уже давно, практически с самого начала. Примерно недели через две (сейчас точно не помню) после начала, я написал, что Россия уже проиграла. У неё были две возможности:
- Блицкриг (ведь недаром появились “три дня”; эти люди, наверное, о чём-то подозревали).
- Китайский опыт “урока Вьетнаму”, когда китайцы быстро поняли что что-то пошло не так, объявили о “достигнутых целях” и сделали вид, что, собственно, ничего и не было.
Но у России, как всегда, свой – суверенный, – путь.
Год назад на слушаниях в Конгрессе глава американской разведки признал, что они недооценивали возможности украинской армии и переоценивали возможности российской.
Они бы и дальше продолжали переоценивать, но “великий вождь” придумал “24 февраля”.
После этого как-то стремительно все иллюзии исчезли. Оказалось, что аналоговнет, которое так любили применять против тех, кто не был способен ответить, мало что может сделать против средств ПВО “агрессивного блока”, к противостоянию с которым так убедительно говорили что готовились все эти годы.
Но не только это. Я не знаю, что это было: “Разведка ли не доложила точно”, или не доложила вообще, но только маниакальное стремление “показать” обернулось – для кого-то “неожиданно”, – “эпическим фиаско”. (Мои давние читатели знают, что я неравнодушен к этой цитате Минобороны и использую её примерно в тех же обстоятельствах, в каких оно применяет свои “Кинжалы”, т.е. – редко.)
Итак, всё, что “летело”, вдруг… “неожиданно”... э-э-э… “упало”.
Почему?
Они что, не знали, какая *там* уже выстроена ПВО?
Все знали, а они – не знали?
Или полагались на то, что аналоговнет посрамит это самое ПВО, созданное в странах с “загнивающей” моралью и “отсталой” идеологией?
Или – что хитрым манёвром раскроют вражеские позиции и тогда…
На что они надеятся, раз за разом обстреливая спящие города?
На то, что “движение – всё, цель – ничто”?
Мы не знаем. Причём, я подозреваю, что они и сами не знают – на что они ещё рассчитывают. На “чудо Бранденбургского дома”? Его не будет.
Будет наоборот.
Могло ли быть по-другому?
Могло ли быть так, чтобы полковники не воровали, как не в себя; чтобы на корабли не падали краны; чтобы судьи не зачитывали готовые приговоры; за стихи не сажали и не били, за песни – не штрафовали и не изгоняли, а за спектакли – не “забирали”? Можно ли представить, чтобы учителя не доносили, чтобы собравшихся не разгоняли дубинками, а детям не внушали – как это хорошо: умереть за родину?
За родину или за президента? Потому что это разные вещи и нужно уметь их различать. Далеко не все могут это делать.
Могло ли быть по-другому? Чтобы выборы выигрывали те, за кого голосовали; чтобы за провалы и некомпетентность увольняли – невзирая на лица... любые лица; чтобы дети министров не были бы министрами, а один намёк на возможность обыска без решения суда карался бы лишением должности пожизненно… могло ли так быть?
Нет.
Потому что воровство полковников неразрывно связано с “можем повторить”, а полицейские дубинки – с доносами учительниц и с распространением “русского мира” “от Москвы до самых до окраин”.
И если бы это было не так, то это была бы другая страна и тогда, возможно, не пришлось бы принуждать к любви “красавицу”-соседку, которая посмотрела-посмотрела на предлагаемую перспективу и решила выбрать другой путь.
И остаётся только “показывать”. Но это уже никого не впечатляет.
И, – что самое для них обидное, – не пугает.