Товарищ рассказывал: у них в студенческие годы во время колхозного "трудового семестра" был забавный случай.
Практика проходила в "национальной республике", и студенты были тоже разных национальностей. Естественно, во время субботних досуговых мероприятий возникали трения с местными... Так вот, в их бараке жил парень, назовём его Рафик. Душа-человек: смышлёный, дружелюбный, компанейский. Однажды поздно вечером в барак ворвался растрёпанный запыхавшийся гонец:
– Там наших бьют!
Рафик подрывается первым. Пока остальные чешутся, он уже срывает с пожарного щита лопату и со страшным рёвом летит к двери: у-у-у-у!.. Но в дверях вдруг останавливается и, озадаченно оглядываясь на гонца, уточняет:
– А кто бьёт?
Мораль сей милой истории, наверное, такова. Все люди братья, просто некоторые – двоюродные.
Кто служил в армии в последние советские годы, тот заметил: помимо личных дружб и служебных отношений, важную роль в "армейском коллективе" играли землячества: армянские, литовские, казахские, киргизские... Не было только одного – догадайтесь, какого.
Почему у нас так: русские – "государствообразующая нация", но при этом из всех "национализмов" самым страшным врагом государства был и остаётся национализм русский? Почему русским в своей стране не позволено – ни морально, ни административно – то, что позволено остальным?
Даже просто произнести в эфире телепередачи словосочетание "русские женщины" нельзя без того, чтобы из-под ведущей не потёк ручеёк ужаса: "А почему русские, почему не татарские, не бурятские, не еврейские?"
Думается, расчёт тут вот какой.
Из-за того, что усилиями государства (сперва советского, а затем российского) в русских ослаблена национальная солидарность, единственным средством выражения солидарности для нас остаётся... само это государство. Потому что только оно нас и объединяет.
Азербайджанец или чеченец думает в первую очередь об интересах своего землячества, которое стоит на страже его интересов. Оно поддержит, поможет, защитит, выгородит... А у русских такой опоры нет. Единственная надежда – на государство. Авось оно поможет, авось оно поддержит, авось оно защитит...
"Авось" – значит "а вот когда-нибудь", "в неопределённом будущем".
Помните рассказ "Хозяин" – о том, как штамповщик Колька Мологин в глубине души считал себя хозяином завода, на котором работал? Прекрасный духоподъёмный рассказ. Закончилось всё так хорошо... Мы все – как тот Колька. Завод – наш. Город – наш. Пейзаж за окном – наш, "поле, русское поле"... А на самом деле, поле – агрофирмы, завод – кипрского офшора, а город – мэрии... Но мы об этом не думаем. Нам думать так неприятно. Мы думаем, что всё это наше. Вот только сделать с этим "нашим" почему-то ничего не можем. Ни-че-го.
И всё равно, как бы ни было государство жестоко и несправедливо к русскому народу, русский народ всегда его поддержит в трудную минуту. Потому что – или за государство, или "каждый сам за себя". Русские выбирают государство. А государство это знает – и не парится по поводу народа, как он там...
Но только, знаешь, что, государство? Ресурс исчерпывается. Нас становится меньше. А "не нас" благодаря твоей мудрой миграционной политике – больше. И эти "не мы" поддерживать тебя не собираются. Ты и само это прекрасно понимаешь, раз освободило их от мобилизации – не стало им кричать "наших бьют". Это ты молодец, это правильно. Рафик хороший парень, но может побежать с лопатой не в ту сторону.
А вообще, жалко мне, тебя государство, запуталось ты. Понимаю, ты советов не слушаешь, но... А, ладно. Просто жалко. Какое-никакое своё ж.