Этот художник знал о войне не понаслышке. Он считал, что нужно самому прочувствовать и испытать: и голод, и холод, и штурмы, и поражения, и раны. Иначе картины будут "не то". Никто до него с такой точностью и силой не показывал кровавые будни сражений, ведь он успел поучаствовать во многих крупных войнах своего времени. Он и погиб на войне, а не в тиши собственной мастерской. Боевые генералы уважали Верещагина как боевого товарища, но далеко не все понимали его творчество.
Василий Верещагин родился в патриархальной семье предводителя череповецкого дворянства 14 октября 1842 года. Как и все мальчики и мужчины рода Верещагиых, он не видел для себя иного предназначения, кроме военной службы. Альма-матер Василия Верещагина стал Александровский кадетский корпус, расположенный а Царском селе, рядом с пушкинским Лицеем. Там он хорошо показал себя во всех учебных дисциплинах и именно там пристрастился к рисованию, в чем вполне преуспел. Затем был Морской кадетский корпус, в выпуске которого он стал первым как по гренадерскому росту, так и по успеваемости. Одновременно он посещал Рисовальную школу при Императорском обществе поощрения художеств. Пройдя путь от кадета до гардемарина, он решил не продолжать военную карьеру, а всерьез заняться художественным творчеством. Когда его, как лучшего выпускника представили великому князю Константину Николаевичу - покровителю флота, то отличный ученик попросил не престижное назначение на новый корабль, а отставку. Родители были крайне недовольны таким выбором сына, но упрямый юноша настоял на своем и поменял привлекательный мундир флотского офицера на скромный сюртук студента Императорской Академии художеств.
Однако, ни в Петербурге, ни в Париже, где он продолжил образование, молодой художник не встретил мастера, которого мог бы с гордостью назвать своим наставником, академическая живопись с ее условностями и канонами его совсем не устраивала. Собственный путь в искусстве Верещагин разглядел позже, когда туркестанский генерал-губернатор Константин Кауфман пригласил его к себе, делать зарисовки в далекой Средней Азии, необъятные края которой осваивала Россия. Кауфман готовился к боевым действиям с Бухарским эмиратом и ему очень хотелось, чтобы подвиги русского воинства были запечатлены и прославлены молодым художником, знающим толк в военном деле. Верещагин прибыл в Ташкент и вскоре появились его первые зарисовки самобытной среднеазиатской экзотики.
В мае 1868 года, заняв Самарканд, Кауфман с основными силами выдвинулся в сторону отступающего неприятеля, собираясь настичь и окончательно разгромить. В Самарканде остался небольшой гарнизон в 660 штыков, среди них был Верещагин. Когда через несколько дней город окружили войска эмира, художник вспомнил полученные в Морском кадетском корпусе знания и навыки и взял командование на себя. Отличник-гардемарин прекрасно проявил себя и в сухопутных рукопашных боях, и в разведке, был ранен и чудом остался жив. Русский гарнизон выстоял. Когда Кауфман вернулся в Самарканд, ему доложили о действиях молодого художника, ставшего в трудный момент прекрасным командиром, генерал снял свой крест Георгия 4 степени и прикрепил его к рубахе живописца.
Двери, изображенные на картине, в то время находились в комплексе мавзолеев в Самарканде, являются своего рода художественным шедевром, сочетающим резное дерево с инкрустацией слоновой кости и перламутра, сейчас они находятся в Эрмитаже. Надышавшись жарким воздухом туркестанской войны, Верещагин создал картину, вызвавшую споры, не утихающие и по сей день. Лаконичный натурализм популярной военной темы задевает за живое и надолго остается в памяти, как и программное публицистическое название.
Далеко не все приняли натуралистический стиль художника, даже генерал Кауфман, побывав на выставке Верещагина в Петербурге, разочаровался, он надеялся увидеть картины героических походов и побед, а не тяготы и ужасы войны. Большинство зрителей не привыкли к "окопной правде" без романтических прикрас. В итоге, классиком Верещагин не стал, но сенсацию произвел, запомнился надолго и многим.
К войне с османами в 1877 году Верещагин отнесся совсем иначе, чем к предыдущим. На этот раз русская армия выполняла благородную миссию, сражалась за свободу православных балканских народов. Верещагина зачислили в состав адьютантов главнокомандующего Дунайской армией великого князя Николая Николаевича, но он не задержался в штабе, рвался туда, где жарко, к настоящей неподдельной войне. Этюды он набрасывал в окопах, на артиллерийских батареях, иногда в разгар сражения. Частенько приходилось брать в руки винтовку и пробивать себе путь штыком, подавая пример солдатам.
Генералы уважали Верещагина за отвагу и воинское мастерство, но далеко не все понимали его творчество.Чуть ли не единственным исключением был Михаил Скобелев. Хотя художник замечал эгоизм и непомерное честолюбие генерала, тем не менее ценил этого уникального человека. Картина "Шипка-Шейново. Скобелев под Шипкой"единственная из балканской серии посвящена победе русской армии, на ней изображен Скобелев, летящий на белом коне перед своими героическими воинами. Однако, не смотря на весь пафос картины, на переднем плане изображен не генерал Скобелев, а воины, павшие при атаке вражеских позиций. Многие посчитали такую расстановку унизительной для героя-полководца, сам же Скобелев рассудил так:" Ты прав, ты отдал долг павшим". После окончания Русско-турецкой войны художника представили к золотому оружию "За храбрость", но он уклонился от получения заслуженной, но по его мнению пафосной награды, слишком много боли и страданий видел, да и сам прочувствовал в этих сражениях.
Создавая картину "Александр II под Плевной" художник не смог скрыть своего гнева и неприязни. Штурм турецкой крепости приурочили к именинам императора и дело кончилось трагическим провалом. На картине отчетливо понятно: самодержец и его приближенные наблюдают за боем, скрытым клубами дыма, с безопасного расстояния. Верещагин не участвовал в этом бою из-за незалеченной раны. Император понял настроение автора картины, хотя на ней не изображен ни один убитый воин, только отчетливо видна дистанция между властью и рядовыми солдатами где-то там, вдали, за клубами дыма. Однако, он предпочел проявить снисходительность, картину не запретили к показу в России. И снова картина Верещагина вызвала споры, многие не понимали и не принимали его позиции.
Верещагин был не только художником и воином, но был еще прекрасным публицистом. Многим его позиции в живописи казались странными, он терпеть не мог театральных поз и постановочных сюжетов. На его картинах мы чаще видим спины, а не лица, убитых людей рядом с живыми и это еще больше подчеркивает нечеловеческое напряжение перед боем. Скупыми средствами художнику удавалось передать свои личные впечатления, как непосредственному участнику большинства изображаемых событий. Он гордился отчаянной храбростью русского солдата и доблестью русских офицеров. Этим он завоевал славу и признание сначала за рубежом, в Париже, ну а затем и на родине в России. Его выставки проходили с триумфом в Европе и Америке, ему прочили лавры Нобелевского лауреата. Но увы, судьба распорядилась иначе.
В 1903 году Верещагин побывал в Японии, где делал зарисовки для нового цикла картин об этой экзотической стране. Он, как профессиональный военный, не мог не почувствовать напряжение и антирусские флюиды уже витавшие в воздухе. Вернувшись в Петербург, он не собирался еще раз на Дальний Восток , но как он сам писал:" фурия войны вновь и вновь преследует меня" и снова устремился туда, где готовились к новым сражениям. В Порт-Артуре Верещагин присоединился к русским морякам, стал рисовать морские пейзажи, российскую эскадру, общался со старым приятелем по Морскому кадетскому корпусу - адмиралом Степаном Макаровым.
В этот день идти в поход на броненосце ПЕТРОПАВЛОВСК должен был другой художник, но он заболел и однокашник-адмирал обратился к Верещагину. Художник с радостью принял предложение, в море так в море, ближе к делу, ближе к схватке, но увы, выйти далеко в открытое море им было не суждено. Во время выполнения одного из маневров броненосец напоролся на мину, взорвался и быстро ушел на дно, став братской могилой и военачальника, и живописца. Недописанным остался портрет друга-адмирала.
В некрологах газеты писали:" Макарова оплакивает вся Россия, Верещагина оплакивает весь мир." Художник погиб как воин, исполнив свой долг перед искусством и перед армией.
А как вы относитесь к творчеству Василия Верещагина? Напишите, что вам близко, а что - нет. Обсудим, буду ждать.
#россия#19 век#художники#батальные сцены в живописи
