- Баба, Васса! Смеешься что ли ты надо мной? Видела ведь, как измолотил Феденька-то меня. А ведь почти два года жили душа в душу. Как поверить опять и замуж идти, еще и с ребенком. Нет уж, мне тот путь заказан.
Начало. Глава 1.
Все тело Лены болит, разрывает, словно перемолотое жерновами. Голова гудит, лицо саднит, но больше всего болит и ноет душа ее. Никто до сих пор не смел на нее руку поднимать, никогда над ней так не издевались. Она чувствовала себя униженной, растоптанной, размазанной, как грязь на скотном дворе.
Самое страшное, Лена понимала, это наказание, посланное сверху. Пыталась убедить себя, что не на столько виновата, не надо бы так жестоко ее карать, она же боролась за свою любовь. Внезапно в голову пришла мысль, может Нинка тоже сражается за своего мужа таким же способом, как она, Лена, за Сережу? Иначе, почему Федор так резко к ней переменился?
Если это так, значит квиты, все, отомстила ей судьба полностью. Отобрала самое дорогое, дите, чуть не забрала другое дите. Теперь все позади. Надо забыть, перешагнуть и идти дальше. У нее есть для кого жить. Но как смыть с себя эту грязь унижения, как смотреть людям в глаза после такого позора?
Сама не заметив как, застонала, завыла Лена в голос. Услышав ее стенания, в комнату заглянула та самая женщина, что отобрала ребенка у Федора
- Что? Сильно больно? Потерпи немного, сейчас отвар остынет, примочки сделаю, лицо мазью смажу, полегчает. Как хоть тебя зовут, ночь ночевала, а мы так и не знаем, как тебя назвать.
- Елена мое имя. Можете звать Леной, а Вас как звать?
- Катерина. Ты, давай, не величай здесь никого, не принято это у нас. Зубы-то хоть целы? Не выбил?
- Целы, только язык сильно прикусила. Тетя, Катя, сын мой с кем?
- Какая я тебе тетя? Зови Катериной. С бабой Вассой он, святой водой она его кропит, да молитвы над ним читает. Испугался больно парнишка. Хорошо, что вчера бабушка смогла спать его уложить. Говорит, не страшно, что напугался, заспал уж он свой страх. На всякий случай читает.
Лена немного успокоилась. Бабушка ее Димочку в обиду не даст. Устроилась удобнее на подушке, даже задремала, но тут пришла Катерина, стала ее лечить. Лицо после примочки сильно защипало, а потом боль утихла, кажется и отеки с глаз стали спадать.
Так лежала Лена три дня, ей приносили сына, и он признал ее, привык, видимо, к ее разбитому лицу, пошел на руки. На четвертый день встала, смогла выйти во двор и сесть на лавку. Как здесь хорошо! Воздух пропитан ароматом хвойного леса, смешанного с терпким грибным запахом. Хочется дышать и дышать, смотреть на синь неба, на облака, жить хочется.
Еще по летнему зеленой топтун-траве бегает ее малыш, переваливаясь на толстых ножках, словно утенок. Он смеется, заливается, стараясь догнать курицу-чернушку. Бабушка Васса посмотрела на Лену из окошка, вышла во двор и подсела к ней
- Олена! Как ты, милушка? Полегчало?
- Полегчало, бабушка! Может уж можно мне повязку снять, чешется все.
- Захариха сказала, не раньше, чем через десять дней. Терпи ужо.
- Терплю, мне бы домой надо.
- А кто тебя там ждет, живи у нас, пока не поправишься.
- Ох, бабушка! Я бы у вас навсегда осталась, сердцу моему тут спокойнее, воздух что ли здесь такой.
- Ну, дык оставайся, замуж тебя выдадим, вон, хоть за кузнеца, Илюху. Хороший мужик, скажу я тебе. Вдовец. Девчонка уже у него большенькая, лет двенадцать, поди. Правда взбалмошная чуток, а что с нее взять, третий год без мамки. Пригляду-то нет.
- Баба, Васса! Смеешься что ли ты надо мной? Видела ведь, как измолотил Феденька-то меня. А ведь почти два года жили душа в душу. Как поверить опять и замуж идти, еще и с ребенком. Нет уж, мне тот путь заказан.
- Глупая ты, баба! Мужики ведь разные, с одним жизни не вышло, с другим получится.
- Бабушка, миленькая, Федя уже и был второй.
- Первый куда девался? Разошлись что ли.
- Долго рассказывать, умер он.
- Ох, Господи! Несчастная твоя жизнь. Ну, дык, Бог троицу любит. Ты меня послушай. Я в молодости больно красивенькая была. Мама с тятей баловали меня, наряжали, работой не неволили. Одна я у них росла.
Ну, и зазналась маленько. Всех деревенских женихов браковала. За гостя городского вышла. Сколько мама слез ни проливала, сколько тятя ни уговаривал, я свое, пойду за него и все тут. Справили свадьбу и увез он меня. Много-то приданого не взяли с собой, только денежек тятя дал предостаточно.
Че ты думаешь? Доехали мы до района, пришли на вокзал, посадил он меня на лавочку, сказал, чтобы его тут ждала. Сам пошел сдавать чемоданы в камеру хранения. До сих пор сдает. Вот так-то.
Хорошо еще, не увез в другой город и там не оставил. Денежки-то у него были. Сидела я сидела, нет его. Ночевала на лавке, в садочке возле вокзала, наутро пошла на базар. Там встретила своих деревенских. Приехала с ними обратно. Ой, девка, позору-то было. Вот уж женихи-то деревенские поизмывались надо мной. Да и подружки бывшие от них не отставали.
Родила через девять месяце Олешу своего. Красавец, весь в отца, и сын хороший. Сноха, Катерина, уважительная, Настя, внучка тоже.
- А жених-то этот, так и не появился?
- Какой там? Поди у него в каждой деревне по такой дурехе, как я. Сватал меня Селиван, хороший парень, ласковый, тихий, покладистый такой. Не пошла я, думала, кому чужой ребенок нужен? А он на сестреннице двоюродной моей, Лизавете, женился, с тремя детьми взял, еще троих народили.
Хорошо живут. А я вот при сыне, да при снохе. Катя-то у нас Настену родила и все, больше не дает им Бог детей. Вот какая она жисть! Помогала Лизавете с внуками, а могла бы со своими водиться. Слушай старую Вассу, не оставайся одна. Приглянется кто, выходи замуж. Ты, бабенка славная, манкая, таких мужики любят.
- Баба Васса, любить-то они любят, только под венец не зовут. Первый у меня был разведенный, жили мы с ним хорошо, но в Загс он меня не звал. А Федька и вовсе женатый был. Сына на себя записал, а с женой не торопился разводиться. Видно, не хотел.
- Да, если не хочет, мужика на аркане не поведешь. Но, ничего, ты еще молодая, где-то есть и твоя долюшка. А родственники-то у тебя есть?
- Есть, бабушка! Мать есть и отец, дядька с тетей. Не знают они, что я тут. С ума, наверно сходят. Я ведь никому ничего не сказала, не в себе была. Села на автобус и уехала. Теперь как покажусь с таким лицом?
- Дык, ты что какая бессердечная? Мать-то поседела уж вся, поди. А ну, пошли к Ерошкиным, у них телефон есть, звони кому-нибудь, чей телефон помнишь. Пусть дойдут до твоих и расскажут, что ты жива и здорова.
Продолжение читайте здесь: Глава 34