"Время уже было вечернее, Ключевая затихала к ночному отдыху, день догорал и из-за леса медленно наползали сумерки, а за ними уже виднелась и чуялась ясная звёздная ночь в расшитом серебром плаще. Хан встретил хозяйку довольным сопением и подставлял свою большую пушистую голову под Лёлины ладони..."
НАЧАЛО.
Глава 66.
В районную библиотеку Лёльке ехать не пришлось. Вообще, эта история так увлекла её, что она и думать не могла больше ни о чём, кроме старателей, золота, и всего, что с этим связано. После разговора с Сергеем Гришиным она в первый же свободный вечер достала присланные мамой столичные конфеты и отправилась в гости к Евдокии Трифоновне. Та гостье обрадовалась, хотя немного удивилась тому, что Лёля пришла к ней с блокнотом и остро заточенным карандашом.
- Что же я тебе могу рассказать…, - хозяйка задумчиво подпёрла кулачком подбородок, - Не сказать, чтобы в те поры это было делом удивительным. Времена были неспокойные, ведь в саму войну, да и после неё много лихих людей здесь появилось. То и бывало, что кого-то да побьют сильно, мужики чего не поделят. А как же, тогда на промыслы сколько людей ходило, тем ведь и жили. Бывало, от семьи чуть не на всю зиму охотник мог уйти зверя добывать, а летом вот золото мыть, тоже артелью собирались да шли. Не всё говорили, куда шли да зачем, а по возвращению… было такое, что и возвращались не все. Мой муж, Царствие ему Небесное, ни старателем, ни охотником не был, да и слава Богу! Механиком он был, станки да механизмы чинить мог, потому и хозяйство со мной управлял, и детей растил. Только вот тоже молодой помер, жить бы ещё да жить, а вот ведь как – сердце…
- А кто те старатели, про которых вы мне говорили? На кого баба Глаша думала, что они погубили Панкрата?
- Ну, кто… Игнатий Новосёлов, это который утопленник-то, на берегу реки обнаружился, я тебе говорила. Фадеева Николая медведь задрал возле Ганькина озерца, а Хонин Демьян из них самый молодой был, да и не местный он, так этот после всего, как услышал про гибель друзей своих, тот домой уехал, к родителям. А куда – этого я не знаю, о нём и болтали потом по селу, что зарезали его в пьяной драке. А тебе зачем хоть всё это, Лёлечка? Дела давнишние, тёмные, а ты их ещё и в книжечку записываешь, никак сказку писать собралась?
Добрые лучики морщинок собрались у глаз бабы Дуси, она тепло смотрела на гостью, и Лёлька тоже заулыбалась.
- Нет, не сказку, а быль. Видите, как получается, что эта история до сих пор не закончилась. Сколько народу тогда погубило это золото, найденное Панкратом, и сколько погибло из-за него сейчас… И сколько ещё погибнет, пока этот миф не развеется? Или найдётся эта самая золотая жила, или будет доказано, что всё это выдумка и её не существует. Потому я и хочу узнать подробнее, что же произошло тогда, и между старателями, и с ними самими. Жаль, что никого из них уже не спросишь…
- Ты как и Глаша наша – глаза блестят, душа горит узнать всю правду, - покачала головой Евдокия, - она тоже собирала всё – вырезки из газет, да все записки, карты и пометки Панкрата хранила. А тот будто знал, что добра его находки никому не принесут, беду только могут накликать. Сокрыл всё, если и были какие отметки у него. А может и вовсе не было ничего.
- Хранила? А можно посмотреть? – глаза Лёльки загорелись.
- Так смотри, чего ж нельзя, - рассмеялась бабушка Дуся, - У тебя же всё осталось, я не забирала. Положила всё в шкаф на веранде, еще целая коробка на чердаке, мы с Аркадием, сыном моим, туда поставили. Он говорил – выбрось, сколько лет уже макулатуре этой, а у меня рука не поднялась. Там и сама Глаша что-то писала, заметки делала…. Ох, вот время было, вспомнить страшно, как мы тогда за Глашу переживали, думали, как бы умом не повредилась.
- Евдокия Трифоновна, а вот я ещё с вами поговорить хотела по поводу дома. Всё же давайте поговорим о продаже, за сколько вы его продадите… Мне неудобно пользоваться вашей добротой и просто так в нём жить. Аркадий приедет скоро, вы с ним посоветуйтесь, у меня есть немного отложенных денег, я у родителей взаймы могу попросить, но я бы хотела дом купить.
- Ты, Лёлечка, напрасно переживаешь, ты не просто так в доме живёшь. – покачала головой Евдокия Трифоновна, - Дом под присмотром, мне спокойно, я вот иной раз гляну – окошки намыты, блестят, красота! Дымок над крышей вьётся, и мне на душе тепло и хорошо. Не стоит здесь очередь на покупку за домом-то, а отдавать плохим людям я не стану. Аркадий сказал: «Тебе, мама, сестра дом оставила, тебе и решать, что с ним делать». Но ты к нам приходи, когда сын-то приедет, я тебя и с ним, и с женой его, и с внуками своими тебя познакомлю.
Лёлька решила, что по приезде Аркадия снова поднимет эту тему, ведь дом – это не какая-то безделка, он денег стоит.
- У меня родители скоро приедут, в отпуск! – с гордостью сообщила Лёлька, - А я такая довольная, мама с папой приедут, а у меня и двор, и огородик ухожены… Я сейчас думаю, наверное, я всегда хотела вот так жить…
- Э, да ты у нас хозяюшка! – улыбнулась Евдокия Трифоновна, - Так, глядишь, мы тебе и хозяйство заведём! Только вот в дом-то тебе хозяина надо! Ну хоть скажи, что за парень, милиционер-то твой? Душевный, ласковый?
- Хороший, да, - покраснела Лёлька, - Но я… после своего замужества, как-то страшно мне… Володя тоже мне хорошим казался, а вот что оказалось на поверку.
- Да, жизнь, она такая, - вздохнула бабушка Дуся, - Но ты умная, добрая, разберешься, а муж твой бывший… пропащий он человек, душа у него пропащая, он её тоже за золото продал. Не он первый… сколько я уж такого видела, а все на тот свет пошли с тем, с чем на этот свет родились, ничего с собой не прихватили, никакого богатства. А ты всё же от хорошего-то человека не отворачивайся, мало ли, что обожглась, не все такие, как Владимир этот.
- Я знаю, что не все такие… просто страшно немного… Смотрю на Сергея – вроде бы улыбается так тепло, глаза добрые, а всё же страх какой-то душу леденит. Он и к Хану хорошо, и Хан его любит, а я сейчас по Хану тоже людей меряю – если кого он недолюбливает или встречает сердито, значит это неспроста.
- А как же, точно неспроста, животное, оно ведь плохого человека чует. Слов лживых не различает, а нутро человеческое видит. Ну, дай Бог, у вас и сладится всё.
От бабы Дуси домой Лёлька бежала бегом, и всё думала о коробке на чердаке, и о бумагах, которые Евдокия Трифоновна прибрала в старый шкаф в веранде, что же там, что собирала бабушка Глаша… Лёлька никогда не думала о том… что улыбчивая и смешливая женщина – Глафира Трифоновна – столько пережила в своей непростой судьбе, сколько горя ей досталось, когда не стало её любимого мужа… И по чьей вине это случилось – эти люди ходили той же дорогой, что и сама Глафира, здоровались с нею, улыбались и кивали! А в её душе бушевал огонь такой силы, что и представить страшно.
Время уже было вечернее, Ключевая затихала к ночному отдыху, день догорал и из-за леса медленно наползали сумерки, а за ними уже виднелась и чуялась ясная звёздная ночь в расшитом серебром плаще.
Хан встретил хозяйку довольным сопением и подставлял свою большую пушистую голову под Лёлины ладони, и та с наслаждением потрепала его по голове, приговаривая:
- Ханушка, ты мой красавчик! Ну, что я тебе расскажу! Баба Глаша наша все заметочки собирала, газеты и прочее, ух, мы с тобой сейчас всё перероем! Вот Серёжка приедет, а мы ему как выдадим сведения, «особо секретные»! Вот он удивится!
Лёлька замерла, вдруг осознав, как у неё прозвучало это самое «Серёжка»… Она поймала себя на мысли, что ей хочется ему помочь, порадовать, чтобы он не качал грустно головой, и не потирал ладонью усталое лицо. Впрочем, она тут же и отринула от себя эти мысли! Это всего лишь общее дело, общий интерес к старой истории, протянувшейся через многие годы и многие судьбы.
- Так, вот тебе каша твоя, кушай, а я полезла на чердак, - сказала она, поставив перед довольным Ханом его миску с тёплой кашей, - Похоже, сегодня буду до рассвета разбирать, что там есть интересного!
Так и вышло, и на следующее утро невыспавшаяся, но довольная Лёлька шла на работу, глубоко погрузившись в свои мысли. В старом шкафу в веранде она нашла газетные вырезки тех лет, когда погиб Панкрат Метель. Скупые строчки сухо повествовали о гибели Ключевского артельщика от неизвестных причин. Пожелтевший газетный лист был завёрнут на этой маленькой статейке, обведённой синим химическим карандашом. Были и другие, сложенные по датам, и так же отмеченные, в них уже говорилось о расследовании, которое ничего толкового не выяснило. Автор статьи только и предупреждал жителей Ключевой быть осторожнее при встрече с дикими зверями, а при обнаружении чего-либо подозрительного незамедлительно обращаться в органы.
В газетах были и другие статьи, прочитав которые Лёлька пока не понимала, почему Глафира Трифоновна отметила их, они касались экспедиций, некоторые отмечали успехи геологов-разведчиков, сделавших для страны какое-то важное открытие. Были отмечены и артельщики, добывшие много пушнины, подчёркнуты были фамилии, три из которых были Лёле уже знакомы…
Когда глаза у Лёльки начали слипаться, и со сном стало совсем невмоготу бороться, она упала в кровать и в то же мгновение заснула.
Теперь, шагая на работу, она намеревалась позвонить Сергею, поинтересоваться, когда он собирается снова посетить Ключевую. У неё созрел план, какую именно провокацию нужно устроить тем, кто теперь сидел тише воды, ниже травы, и непременно вынашивал новые планы, чтобы найти его, «Пантюшино золото».
Продолжение здесь.
От Автора:
Друзья, рассказ будет выходить ежедневно, КРОМЕ ВОСКРЕСЕНЬЯ, по одной главе, в семь часов утра по времени города Екатеринбурга. Ссылки на продолжение, как вы знаете, я делаю вечером, поэтому новую главу вы можете всегда найти утром на Канале.