Серёга выражается изящно. Умеет сплести в одну косичку бобра и страуса, помянув их родословную и антиобщественные выходки. «Обормот», «силикатный шлепок» и «мундиаль» в его исполнении срастаются в единую сложносочинённую характеристику нехорошего человека.
– Тебя дураки нюхали, контуженный ты воробушек! – заворачивает он перчинки в пышные рулетики литературного оргазма, в стихах и прозе, с ароматными подробностями и хрустящими метафорами.
Серёга – патриарх регионального телевидения, в почёте. Молодые телеоператоры ходят к нему за опытом. Он им доходчиво объясняет – где у камеры батарейка, где красная кнопка и в чём тут фокус.
– Ищи красивые кадры! В любом репортаже должна быть гармония, ну хотя бы завалящая шмелиная попка!
Для простоты и доходчивости свои инструкции он заранее перевёл на самый понятный из диалектов русского языка. Банальности не в ходу. Наш Серёга выше примитивной портовой ругани. Во время лекций он использует только лично изобретённые обороты вроде «крутилятор», «аборт святого панасоника» и угрозы «сыграть ноктюрн ноздрями». Не все молодые телевизионщики сходу улавливают суть профессии, но поголовно возвращаются послушать, как же смачно проповедует маэстро.
Кто впервые познал Серёгины импровизации, как правило, цепенеет. Дальше по обстоятельствам. Если воображение скудное, есть риск так и не увязать в общую композицию «пожилого зайца», «каракулевую свинью» и чрезвычайно сочное в новом контексте слово «пипидастр». Но если человек крепкий, да ещё и с юмором – он будет восторгаться лихо вывернутыми тирадами как произведением искусства из сферы высокой словесности.
Например, Н*Н*, наш преподаватель культуры речи – филолог, профессор, эстет. Женщина сугубо интеллигентная. Её взрастили жёлтые туманы Петербурга и серые страницы русской классики. В редакции она временно подрабатывала тем, что разминала дикцию ведущим новостей и следила, чтобы журналисты в своих опусах правильно спрягали, склоняли и ставили ударения куда надо, а не наугад. И занесла же её нелёгкая в комнату операторов в момент инструктажа! Серёга как раз объяснял что-то стажёру, обращаясь к нему «болт от заводных часиков», «бабуинов глаз» и «гвоздика с могилы Ильича».
– Копать тебя ложкой! Это микрофонный шнур, а не теребонька! – патриарх сразу приучал молодёжь к аккуратности и бережному отношению к вверенной технике.
– Н*Н*, пойдёмте отсюда, здесь нынче слишком рабочий момент, – я попытался увести педагога из зоны поражения Серёгой.
– Позвольте, но это же абсолютно потрясающе! – прошептала Н*Н* и взмахнула шалью, как крыльями, – Такое я никак не могу пропустить…
В скудном свете офисной лампы глаза её сверкнули за запотевшими линзами. Так больные лихорадкой исследователи джунглей смотрят на диковинную бабочку. Филолог спряталась в тени огромного кофра с софитами и достала блокнот из кармана кардигана.
– Впитывай ума, раз его нема! Шнуры будешь сматывать в колечко пуховыми рукавичками, для пущей осторожности! У нас тут как: кто шибко важный, скоро станет снизу влажный! – опыт лился из старшего оператора бурным потоком. Я вздохнул и оставил всё как есть, в конце концов, все взрослые. Пусть наука подслушивает, раз душа требует.
Через некоторое время Серёга бодро прошагал на перекур. За ним поспешал чуть опьянённый новыми знаниями ученик.
– Впитал мудрость? – спросил я его сочувственно. Он кивнул. Почему-то четыре раза. И побежал догонять Серёгу. Это правильно: в курилке мэтр раскрепощается и объясняет намного веселее. Следом из операторской вышла Н*Н*. Она задумчиво перечитывала свежий конспект.
– Какой слог! Вот «негораздок» я на уровне языковой догадки поняла, это что-то из старорусского. «На сухую пятницу…» – безусловные фольклорные корни. А вот тут, вероятно, не расслышала…
– Это натурально Серёгино творчество, – мельком глянул в скоропись, – Задачка со звёздочкой, на воображение. Но на мой взгляд, законы биологии слегка перекосило, да и ни один пингвин на такое не согласится…
– Да, да, конечно! – покивала преподаватель культуры речи и пошла перечитывать сокровищницу крепкого слова. Русский язык для неё только что стал ещё более великим и могучим.
Эх, записывать за Серёгой надо, когда он работает на трансляции футбольного матча! Особенно, если наши проигрывают. Но советы он раздаёт исключительно дельные: сам в прошлом профессиональный динамовец первого дивизиона. То ли за глубокое понимание игры, то ли за богатый словарный запас, но футболисты и тренеры сильно уважают местное телевидение в целом и Серёгу в частности. В спортивную терминологию органично вписались «мозолистый огузок», «костыли тёти Моти» и совет «вынуть бутсы из норки рыжего суслика». Отдавший неудачный пас футболист с лёгкой Серёгиной подачи теперь во всей лиге называется «недопасок». Почти официальный термин. Прижилось.
– Серёга, выручай! Наметилась внезапная пьянка, а в холодильнике только позавчерашняя плесень! У нас по дороге есть гастроном и полтора часа до гостей!
– За полтора часа однажды… я лося поматросил дважды… Погнали!
Продукты Серёга сторговал у бабушек на рынке.
– Без настроения и мухи не роятся… – налил по полному стакану настроения и наколол вилкой солёный гриб. Пока я чистил картошку, он успел сделать азу по-татарски, нарезать бутерброды, заправить салат и расстелить скатерть (я даже не знал, что она есть в доме).
– Филипп Филиппович, я водочки выпью! – процитировал Булгакова в телефон и положил трубку, – Жену люблю. Предупредил, чтобы не теряла и на всякий случай готовилась встречать меня весёлого! – подмигнул Серёга, а потом стал декламировать частушки, начинавшиеся с безобидной строчки «Наливай, маманя, щей, я привёл товарищей!» Дальнейший текст намекал на предстоящее разудалое хулиганство и неотвратимую победу добра над обстоятельствами.