К столетию со дня рождения Исаака Шварца телеканал «Культура» показал фильм Сергея Соловьева «Станционный смотритель», в котором звучит одно из лучших музыкальных сопровождений, написанных этим композитором. Всего лишь второй полнометражный фильм Соловьева (первым была экранизация пьесы Горького «Егор Булычов и другие») представляет собой математически выверенное атмосферное кино, в котором музыка и романсы на стихи Пушкина играют ключевую роль. Снятая всего лишь через год после «Смерти в Венеции» экранизация одной из «Повестей Белкина» поражает своей проникновенной задушевностью и грустью: всего час экранного времени этого скромного телефильма, и как много рассказано! Замечательные актерские работы Пастухова, Михалкова и Кушнеровой, играющих почти без слов, выражением лица, глаз, мимически, пластически, интонационно и при этом скупо, так что чувствуется, как внутри у них полыхает эмоциональный пожар.
История смотрителя Самсона Вырина, знакомая нам со школьной скамьи, пробирает в экранизации Соловьева до самых нервных окончаний – это почти идеальная экранизация не только Пушкина, но и вообще классической прозы. Романсы на стихи зрелого Пушкина усложняют чувственную палитру этого замечательного фильма, звуча рефреном, лейтмотивом к основной теме предательства и верности. Собственно, помню, как нас учили в школе: Вырин – «маленький человек», предтеча Башмачкина и Девушкина в русской прозе, в этом смысле режиссер сохранил дух и основное послание этой выдающейся повести. Аудиовизуальное наполнение этой скромной телекартины близко к совершенству: музыка Шварца пропитывает здесь буквально каждый эпизод, многие сцены решены в молчании и разворачиваются исключительно под музыку. Известно, что Куросава был в восторге от музыки к этому фильму и позже работал со Шварцем над «Дерсу Узала».
В чем же кроме сочувствия к главному герою и его обманутой дочери смысл этого замечательного фильма? «Станционный смотритель» так, как он получился у Соловьева, это история об исчерпанности страстной жизни души, о том опустошении, которое приносят нам страсти, о тех злодействах и крайнем эгоцентризме, на которые они нас толкают. В этом смысле главный антигерой повести – ротмистр Минский в исполнении Михалкова здесь очень показателен: он, - собственно, весьма неплохой человек, просто оступившийся из-за внезапно настигшей его влюбленности. Он, как и Ашенбах из «Смерти в Венеции», пал жертвой красоты, она толкнула его на преступление. Что же касается Вырина, то Пастухов играет его как запуганного и закомплексованного, задавленного чинопочитанием человека, потерявшего свою единственную радость в жизни, его любовь к дочери пала жертвой мимолетного увлечения. Он сам был принесен чужой любовью в жертву.
Несмотря на скромный формат повести, ее действие разворачивается в разных временных и пространственных измерениях, которые разделяют годы и километры. Однако, Соловьеву удалось добиться единства структуры и целостности кинотекста, так «Станционный смотритель» - очень цельное кино того периода творчества выдающегося советского режиссера, когда он еще вдохновлялся литературной классикой, а не художественным андеграундом. «Сто дней после детства» будут сняты через три года после «Станционного смотрителя» и не столько закрепят, сколько усилят славу Соловьева как главного кинолирика своего поколения. Можно смело утверждать, что «Станционный смотритель» Соловьева – это советская «Смерть в Венеции», по крайней мере, своей художественной завершенностью и эстетическим совершенством фильм не уступает шедевру Висконти. Правда, порой он даже кажется грустнее и как то ближе сердцу, чем экранизация Томаса Манна, может быть, потому, что это чисто русская история унижения и оскорбления человеческого достоинства вышестоящими чинами (в частности мытарства Вырина в Петербурге чем-то даже напоминают историю капитана Копейкина из «Мертвых душ).
