- Заключительная часть. Начало
А Стив был занят. Очень. Предстояла третья важная процедура, и Стив был почему-то уверен, знал, что и последняя.
Нужно, чтобы и Грейс верила в успех, это было очень важно. Хотя Стив видел, что она надеется, очень надеется. Но не верит - так, как он сам.
"А если моя уверенность, это чувство, что все получится, если... Если страхи Грейс... и все же может не получиться, - думал Стив. - Тогда мы усыновим ребенка, и все! Мы добьемся этого!"
И все же он был уверен в том, что все будет хорошо именно сейчас, словно кто-то внушал ему это, кто-то свыше.
*****************************
Они очень долго не общались с Евой, Стив даже и не заходил в сеть, все его мысли были о Грейс и о первом триместре. Все получилось, теперь было крайне важно, чтобы плод удержался!
А потом и о втором триместре. Грейс постоянно находилась под наблюдением, нередко лежала в больнице. Полностью, все время ей не хотелось бы лежать там, но врачи и не настаивали. Она ложилась в больницу сразу, как только получала такое предписание. Когда находилась дома, Стив старался быть с ней постоянно или обеспечить, чтобы около нее кто-то находился, когда был занят работой. Мало ли что!
Так, в хлопотах и переживаниях, прошли несколько месяцев. Теперь ребенок точно будет! До родов оставалось меньше месяца.
И только теперь Стив немного расслабился. Он вспоминал о Еве, но не мог позволить себе отвлечься, не быть рядом с Грейс, даже если та спала. И, наверно, не только в этом дело. Стив не смог бы признаться даже самому себе, но он боялся говорить о том, что у них происходит, как боятся пошевельнуться, чтобы не вспугнуть редкую бабочку, присевшую на руку. Вспугнуть или повредить ей. И Стив на время перестал общаться не только с Евой, но и со своими друзьями, уделяя внимание только Грейс, ей одной. И тому, кто сейчас рос там, в ней.
Теперь же, когда перед появлением ребенка осталось совсем немного времени, когда напряжение отпустило, он не утерпел, решил узнать, как дела у Евы. Написал ей.
Ответа не было и не было. Шло время, ему никто не отвечал.
Грейс поместили в клинику, последнюю неделю перед родами врачи предписали провести там. Перед приближающимися родами Грейс стала волноваться, но не так, как когда-то, а, наверно, как и все женщины в это время, перед появлением первого ребенка. Стив поддерживал ее как только мог.
Но Грейс выстояла до конца. Теперь у них есть дочка! Теперь у них настоящая семья, с ребенком!
Все было вроде бы хорошо, дочка потихоньку подрастала. И на фоне своей налаживающейся и уже счастливой жизни Стив не мог не вспоминать о Еве. Та так и не отвечала. Получилось ли у нее? И что с ней теперь? Стив писал Еве вновь, и не раз, и все заглядывал и заглядывать в ту сеть, где они переписывались с Евой, надеясь на то, что она написала что-то. Получал там многочисленные поздравления от друзей. Отвечал. Но не Еве. От нее ничего так и не было.
И наконец она ответила!
Стив стал читать текст. Какой-то он был неровный, Ева всегда гладко писала, хорошо владела английским. До него с трудом доходил смысл прочитанного.
"Я прочитала, что Вы писать. Много плакать. Я не знала никогда, что Вы писали, давно. Но я не думала зайти на эту страницу, трудно. А потом очень хотеть, сильно, это было немного назад, один месяц перед сегодня. Это мама Ева. Мое имя Жанна. Я зайти на страницу Ева. Вы писали для нее. Я сегодня решила отвечать, мне трудно. Евы больше нет среди ее семьи. Она ушла от близкие люди на небо. Умирать Ева. Уже много больше полгода как. Я не буду верить и теперь. Моя дочь. Моя дочь. Вспомни Еву, она ангел".
Стив не верил собственным глазам. Не может этого быть! Ева, такая молодая, такая цветущая! Такая прекрасная!
Стив еще не раз писал, надеясь, что мама Евы ответит ему. Что с ней случилось?! Но больше никто не отвечал, никогда.
_____________________________
Последний раз Жанна говорила с дочерью на следующий день, когда Ева уехала к себе после того самого разговора, что Ева хочет ребенка и что она нашла донора.
Созвонились они в воскресенье. А в понедельник Ева не ответила. Жанна, как всегда, принялась звонить ближе к вечеру, не желая отвлекать Еву от работы. Один звонок, другой, третий... Ева не брала трубку, хотя гудки были, значит звонок проходил. Почему она не отвечала?!
Жанна принялась названивать мужу и кричать, что Ева не отвечает, надо немедленно ехать к ней. Она нервно говорила, что вызывает няню и такси и чтобы Павел как можно быстрее подъезжал к Еве на квартиру.
Павел, зная характер Жанны, пытался успокоить ее - мало ли что может быть? Может, Ева выполняет срочную работу! Он решил, что как всегда Жанна начинает входить в раж. Но сказал, что выезжает и чтобы Жанна успокоилась.
Вызвав няню (та приехала очень быстро) и оставив детей на нее, Жанна ринулась к Еве. Она приехала туда первой. И увидела Еву лежащей в разобранной постели. Уффф... Ева просто спит, вот и не слышит ее звонков, хотя телефон-то - рядом.
Павел уже выходил из лифта, когда услышал этот дикий крик. Кричала его жена, хотя узнать ее голос в этом крике было трудно.
Дальше было как во сне - вызов скорой и звонок в полицию. Звонки родителям Жанны. Из полиции все никто не ехал, а Жанну было невозможно оставлять в этой квартире, она рвалась к телу дочери и била себя.
С трудом дождавшись прихода полицейского и приезда родителей Жанны, коротко договорившись с ними, Павел позвонил знакомому врачу и стал дожидаться скорой из той клиники - главврач психоневрологической больницы, которого он знал, не разрешил везти Жанну на своей машине. Сопровождал жену на этой скорой, Жанну отвезли в психиатрическую клинику, где та и пробыла месяц, под постоянным лечением и наблюдением. Ей только разрешили проститься с дочерью в храме, около которого дежурила скорая, доставившая ее туда. После прощания ее немедленно сопроводили в машину, где снова что-то вкололи и увезли обратно в клинику. Павел еще до этого дня говорил с главврачом, тот категорически запретил присутствие Жанны на самих пoхорoнах. Павел не настаивал, он понимал, в каком состоянии жена.
Это было кошмарное время.
Но лечение - и в течение того месяца, и последующее, уже не в стационаре - сделало свое. Жанна, хотя больше напоминала тень себя прежней, но на стены уже не бросалась, и не старалась себе навредить.
В заключении о причине смeрти говорилось об оторвавшемся тромбе. Павел так и не узнал никогда, мучилась ли Ева, когда умирала. А Жанна все говорила о том, что это она виновата, что Ева захотела жить отдельно тогда, давно, из-за Бориски, и это она, Жанна, его баловала. Если бы Ева жила с ними, то этого не случилось бы, они бы вызвали врачей вовремя.
Павла сразу стали напрягать такие рассуждения, он очень боялся, что Жанна снова начнет впадать в то состояние. Он повез жену к другому врачу, специалисту, который объяснил, что в таких случаях cмерть наступает очень быстро, и что скорой пациенты просто не дожидаются.
После этого Жанна перестала винить себя, но, по всей видимости, только вслух. И Павел не раз говорил с ней, очень осторожно, об этом. Ева хотела жить самостоятельно совсем не поэтому, они не раз говорили, и Павел хорошо это знал: ей было бы совсем непросто, и даже мучительно оставаться "навеки ребенком". Не таким человеком была Ева.
Жизнь текла и текла, росли дети. Жанна еще долго сидела на препаратах. И все же... Надо было жить. Им было во имя чего.
______________________________
А в семье Стива и Грейс подрастала маленькая дочка, светловолосая, как и мать, только волосы ее были более насыщенного золотистого оттенка.
Ее назвали Зои. Как-то Зои, которой только-только исполнилось два года, уселась к отцу на колени, она это просто обожала. Стив в это время смотрел фотографии, которые его друзья выставили в сети. И нажал, почти механически, на диалог с той, которую никогда не забывал. И вышел на ее страницу.
- Ева, - уверенно сказала Зои, показывая пальчиком на фотографии, на которых Ева так и светилась жизнью. - Это Ева.
Зои сказала это так отчетливо, что перепутать было просто невозможно. Читать она никак еще не могла, она и говорить-то стала совсем недавно! Как она поняла, что девушку на фотографиях действительно зовут... звали Евой?
Стив с изумлением смотрел на дочь.
- Я, - снова уверенно сказала Зои. - Это я, - и показала на фотографию Евы, а потом и на себя. - Ева - это я!
Стив так и не понял, что значат эти высказывания Зои. Хотя сказано было более чем понятно. Но в такое нелегко поверить. Только поэтому Стив и не понял, решив для себя, что Зои просто показала, что она похожа на девушку на фотографиях, очень похожа цветом волос. И точно такие же прелестные завитки-локоны.
А Зои помнила то, что не могла высказать - что не так давно она жила в другой стране, в России, что там у нее была мама Жанна и папа Павел. Она хорошо помнила их лица и даже помнила дом, где они жили все вместе.
Даже имя ее молодые родители выбрали не случайно, оно было дано свыше и перекликалось с ее прежним именем, ведь и имя Ева, и Зои значат одно - жизнь.
Когда ей исполнилось три года, Зои стала забывать о той, прежней своей жизни.
Но не утратила связь с высоким миром окончательно - никогда. Поэтому каким-то неведомым чувством, которому и названия нет, знала то, что было дано узнать ей там, высоко-высоко над этим земным миром - что она в этой, новой жизни будет очень счастлива. И в детстве, и в юности, и всегда. Всегда. Никогда с ней не случится такого, что мир покажется ей холодным. Он, этот мир - весь для нее. И от этого, данного ей знания, не переставала лучиться счастьем. В этой жизни она будет купаться в море нежности. И бескрайней любви.