Предыдущая часть рассказа здесь. Начало рассказа здесь.
Напиваться Аня не стала. Она собрала всё, что было разбросано по комнате, сложила в пакет и поехала к отцу.
В банке её знали и сразу пропустили. Кабинет отца был на втором этаже. Он работал, но сразу встал, подошёл к дочери, обнял и поцеловал.
- Садить и рассказывай о свое беде, - без предисловий сказал он, усадил дочь в кресло в углу кабинета и сам сел напротив.
Аня привыкла к проницательности папы и не удивилась тому, что он сразу «раскусил» её. Вид у неё, наверное, был соответствующий.
- У меня были большие разборки с Володей. Я наделала глупостей, а он – подлостей. – Аня подробно и обстоятельно рассказала обо всём произошедшем.
Отец, вместо того, чтобы начать с ней разговор, снял трубку и быстро сказал: «Павла ко мне позовите!». Минуты через три в кабинет вошёл мужчина с цепким взглядом колючих глаз. Это сразу определила Аня по тому, как мужчина огляделся в кабинете, мазнув её взглядом. Раньше она его не видела, хотя она мало кого видела в банке – отец не пускал её в экскурсии по зданию.
Отец пошептался с Павлом, потом подозвал её, представил их друг другу и сказал:
- Павел Валентинович съездит с тобой в вашу квартиру и посмотрит там, что к чему. – Не очень понятно, обращаясь к дочери, сказал отец. – Езжайте, вечером заскочи к нам домой, часикам к 8.
Отец никогда не утруждал себя правильным произношением времени, справедливо считая, что чаще всего уточнять не приходится и вряд ли дочь придёт к ним в 8 утра.
Аня чмокнула отца в щёку и вышла с Павлом Валентиновичем, который за дверью сразу сказал, чтобы она его по отчеству не звала – только имя. При этом «погасил» глаза и стал вполне обычным дядькой, с которым можно было поговорить о погоде и московском движении. За рулём он не лихачил, хотя машина позволяла это делать.
В квартире он начал осмотр со спальни и довольно быстро нашёл камеру. Залепил её скотчем и продолжил осмотр. Ане надоело за ним ходить и она на кухню пошла варить кофе. Когда разливала его по чашкам, Павел её позвал в коридор и показал на два маленьких крючка – один на стене около двери, а второй на двери.
- Что это такое? – спросил у неё.
- Не знаю, первый раз вижу, - недоумённо ответила Аня. – А что это?
- Пойдём лучше твоего кофейку похлебаем, - с улыбкой ответил Павел и первым пошёл на кухню.
- Не знаю, что это такое, потому и спросил, - продолжил он, прихлёбывая из чашки. Аня внезапно поняла, что Павел с момента выхода из кабинета отца ведёт себя как-то нарочито по-простецки, может быть сглаживая слегка пугающее впечатление, которое он на неё произвёл в первые минуты в кабинете.
Допил кофе, распрощался и уехал.
К родителям она приехала не к восьми, а к семи часам, чтобы поговорить с мамой. Мама встретила её как всегда ласково, долго гладила по голове, как привыкла ещё в детстве и Аня не сопротивлялась, понимая и принимая этот жест. Потом они сидели на кухне и мама кормила её ужином, как обычно лёгким и совершенно не жирным. Аня с неприязнью вспомнила Володины привычки есть жирные стейки, да ещё с кровью.
Разговор у них был под стать ужину – лёгкий и не обременительный. Незаметно приехал отец, помыл руки и присоединился к ним. На Аню накатились приятные воспоминания – так же они иногда сидели, когда Аня не убегала на свои тусовки и разговаривали ни о чём. Это было целое искусство – говорить ни о чём, но так, чтобы было интересно.
- Пойдём, дочка, поворкуем наедине, - ласково, не то что в банке, сказал отец.
- Павел Валентинович у нас возглавляет службу безопасности. Без этого в нынешнем мире – никак. Скажи, этот Андрей, он когда приходил к тебе, у него сумка какая-нибудь была или он налегке приходил? – с ходу начал разговор отец.
- Не помню, кажется был без сумок. Хотя нет, последний раз он с небольшой барсеткой был.
Отец напрягся и спросил:
- А ты не знаешь, она тяжёлая была?
- Нет, она у него упала на пол… по-моему так падают лёгкие вещи. А что? – заинтересованно спросила Аня. – Кстати, барсетка упала около двери, он, когда поднимал её, что-то очень пристально стал на двери разглядывать. Может быть эти крючки?
- Мне нужно поговорить с твоим мужем. Я ему вечером звонил, но он не взял трубку. Что-то мне подсказывает, что сегодня он не появится дома.
- Я тоже так считаю. Папа! Что ты думаешь обо всей этой ситуации? – Аня спросила и напряглась, понимая, что по головке её гладить особо не за что.
В это время зазвонил телефон. Папа взял трубку и несколько секунд слушал.
Потом ответил:
- Аня мне всё рассказала. Я хочу поговорить с тобой. Можешь сейчас приехать ко мне?
Выслушал ответ и сказал:
- Да, в 11 не поздно. Жду, – и выключил телефон.
- Он приедет и я думаю, что решу все вопросы. А он не робкого десятка, другой бы не стал перезванивать. Что же касается твоего вопроса, то глупость ты совершила изрядную, но это стало понятно только постфактум. А вообще я тебя понимаю – жить без любви и ласки тяжело. Нам с мамой в этом повезло.
Аня встала и обняла отца, уткнувшись ему в плечо.
- Но разговор с мужем ты провела очень хорошо. Что касается этого Андрея, то, думаю, он в любом случае не собирался приходить ни на какой суд, если он профессионал, то должен был понимать, что кража есть кража. Да и вряд ли твой муж даже говорил с ним о суде. Но совершенно не очевидно, что твой муж понимал, что совершается кража. Поэтому он и думал нахрапом тебя взять, не доводя дело до суда. Я завтра посоветуюсь с юристами – вполне может быть, что такие случаи адвокаты легко выводят из под уголовных статей, вещи-то нашлись. - закончил отец.
Аня ещё немного посидела с мамой и уехала домой. Приняла горячую ванну, распарилась, легла в кровать, но уснуть долго не могла – в голове крутились события сегодняшнего дня.
Утром позвонила начальнику и выпросила отгул- идти на работу не было ни сил, ни желания.
Потом сидела, как на иголках и ждала звонка отца, он просил её саму не звонить, как сможет – позвонит.
Наконец, позвонил и пригласил её приехать в банк. Уловив в голосе дочери истеричные нотки, сказал:
- Да не волнуйся ты, всё хорошо.
В кабинете кроме отца сидел Павел Валентинович. Аня поздоровалась с ними и села, теперь уже за стол заседаний. Напротив сидел Павел, а папа – на своём рабочем месте. Аня сначала удивилась официальности рассадки, а потом поняла, что в уголке кресел всего два.
- Говорили мы с Володей часа три, - начал отец, - но пришли, как сказал бы Горбачёв, к консенсусу. Суда не будет, разведётесь вы тихо, мирно. Ты остаёшься при своих. Он уходит просто так. – сказал отец и замолчал, глядя на дочь.
- А как же … он ведь много хотел… он что, просто вот так взял и согласился уйти?
- Не совсем. Он за «мучительную жизнь» с тобой запросил компенсацию. И я ему компенсировал. 200 тысяч.
- Что-то он мало запросил. На эти деньги он разве что отдохнуть в Турции сможет месяц.
- Цифра в енотах. Убитых енотах. Ему на квартиру вполне хватит и ещё останется.
Аня даже дар речи потеряла, потом выдала:
- Да с какой стати ему столько? Чем он тебя уговорил на такие деньги? – возмущению Ани, казалось, не было предела.
- Ты помнишь эти крючёчки на двери и около двери? – вдруг спросил её Павел. - Нам в Чечне на таких примерно крючках – только там больше гвозди были - растяжки в дверях ставили. Открыл дверь – бабах и тебя нет! Андрей не мог их поставить, там дрелью нужно было работать, на это время нужно, опять же шум, дрель, свёрла менять. Наконец, если он делал, то зачем улику оставил такую и тебя живой? Да и, кроме того, по твоим словам, он удивлённо и долго их разглядывал. Скорее всего это сделал твой муж, но чего-то не рассчитал. Он даже мусор от сверления замести нормально не смог. Думаю и Андрей это заметил.
Павел перевёл дух и продолжил:
- Появилась у меня слабая версия, на уровне догадки выпускника детского сада. Её я Сергею Валерьевичу и озвучил…
Отец перебил Павла:
- Дай дальше я расскажу, а то ты что-то в меланхолию стал впадать. Аня! Версия Павла Валерьевича оказалась настолько интересной, что Володя на неё отреагировал именно так, как я ожидал. Версия такая. Он собирался после ухода Андрея (наверняка в командировку не ездил и сидел в Москве) прийти и установить растяжку, прицепив гранату. Андрей, когда ронял барсетку, увидел крючки и мог предположить именно такой вариант. На всякий случай дожидался у дома Володю и дождался. Дождавшись, уверился в своём подозрении, не пустил его в квартиру или отобрал гранату – здесь возможны варианты. У него была прямая заинтересованность в этом – все улики пали бы в случае твоей смерти на него. – Теперь уже у Сергея Валерьевича появилась нужда передохнуть.
Аня смотрела на отца и он продолжил:
- Версия, конечно, притянутая за уши, но ничего умнее придумать не удалось. Во время разговора с Володей я её частями озвучил и он явно стал нервничать. Когда же я ему сказал, что мы можем найти Андрея, он начал впадать в панику. Впечатлительный он у тебя. Аня! Твой муж психопат, он собирался убить тебя ради двух квартир. Нет никакой гарантии, что он успокоится после развода и оставит тебя в покое. Он хотел, как она выразился – компенсации, и я предложил ему сделку. Даю ему деньги, а он пишет расписку на эту сумму и, попутно, признаётся в попытке установления гранаты в дверях с целью тебя убить. Он не хотел писать такую расписку. Но он очень хотел деньги и написал её. Теперь он безопасен, но за ним всё равно будут приглядывать.
- А если бы в полицию с этим обратиться? – со слабой надеждой спросила Аня.
- Ему нечего предъявить. Полиция даже не примет заявление. Ну, ладно, примет, но через некоторое время дело или закроет или положит в долгий ящик. Его отпустят. А так, с распиской, он дёргаться не будет.
Павел встал и, получив кивок от шефа, вышел из кабинета. Аня обняла отца и прижалась к нему.
- Папочка! Ты у меня такой… такой… спасибо тебе и прости меня, дуру набитую.
Отец гладил её по спине и думал, что ради неё готов сделать всё на свете.
Так они и стояли, обнявшись, дочь и отец. Отец смотрел в окно и вспоминал, как он так же обнимал и гладил дочь, когда она была совсем крохой.