Часть 2
Часть 4
Часть 6
Тима не ответил. Он быстрым шагом обогнал напарника и включил фонарик. Лучом света показал Майскому, чтобы тот избегал опасной зоны всасывания, обозначенной разметкой на полу ангара.
Турбина ждала их, Тима был уверен в этом. Но что именно их дожидалось? Существо, обезумевшее от боли и потому нуждающееся в помощи? Или тварь с изнанки бытия, в которой насмешкой считалось всё, кроме боли и злобы?
Они замерли у левого бока турбины. Ревизионный люк был закрыт, а потёки масла убрали ещё днём.
— Оно само начнётся? — Майский на всякий случай зажал нос.
— Не знаю, но я не собираюсь торчать здесь до двух часов ночи, — отозвался Тима.
Он пошарил пальцами по люку, отыскивая запирающую рукоятку. Старался ни о чём не думать, особенно о том, чего может случайно коснуться. Наконец нащупал продолговатую рукоять и взглядом показал Майскому, чтобы тот приготовил ведро.
— Погоди. — Майский надел респиратор и протянул второй Тиме. Поднял ведро. — Давай.
Люк поддался, и кошмарная суть турбины заявила о себе.
Хлынула гнойная субстанция, заполняя пространство ангара вонью. Казалось, где-то лопнула цистерна, набитая гнилыми, мясистыми помидорами. Конечно, запах был куда хуже, чем чувствовалось, но респираторы худо-бедно справлялись со своей задачей.
— Так… пахнет труп, которому… никак не удаётся сгнить, — неожиданно заявил Майский. Голос его звучал глухо, провалы в звуках говорили, что он едва сдерживался, чтобы не стошнить.
Пока напарник, держа ведро, ловил чёрную субстанцию, Тима взял щётку-утюжок и принялся вычищать всё, до чего мог дотянуться. Во второе ведро полетели влажные чёрно-желтые комья. Некоторые напоминали желатиновую слизь, начиненную рублеными волосками.
В какой-то момент борьба с этой мерзостью захватила Тиму. Он словно чистил душу огромного мёртвого слона. Сравнение не претендовало на медаль по здравомыслию, и Тима сообразил, что близость к злу пьянит его. Но не как хорошая выпивка, а как палёное пойло, за которое поутру расплатишься параличом и слепотой.
Наконец работа была закончена, и мужчины с удовлетворением отметили, что из турбины больше ничего не сочится, а её внутренности, просматриваемые через ревизионный люк, относительно чисты. Ведра были полны. Один взгляд на их содержимое предлагал распрощаться с ужином.
Майский подхватил ведра, с задумчивостью на лице покачал их в руках:
— А здесь действительно около двадцати килограммов.
— Прекрати, пока меня не вырвало, — со стоном попросил Тима.
Пока он запирал ревизионный люк, Майский закрыл ведра герметичными крышками и вынес их в коридор. Тима поспешил за напарником и, сняв перчатки, перевёл дверь ангара в режим охраны. Потом с облегчением выдохнул и взял своё ведро.
Они вышли на парковку со стороны центрального административного здания и стянули респираторы. Ночной апрельский воздух пах свежестью и каким-то цветущим кустарником. Тима ощутил порыв отыскать эти неведомые цветы и затолкать их себе в нос. Вонь разлагающегося мяса, хоть и не чувствовалась сквозь закрытые вёдра, по-прежнему терзала разум фантомными щупальцами.
Майский отпер багажник своего лёгкого внедорожника «сталкер», и они погрузили ведра, для надёжности закрепив их багажными жгутами. Когда с этим было покончено, Тима занял пассажирское сиденье.
— Как такое вообще может быть? Разве Бога не существует? — вдруг спросил Майский через открытую дверь машины.
— Думаю, ещё как существует. — Тима наблюдал, как напарник садится за руль и поворачивает ключ в замке́ зажигания. Их несильно затрясло, когда движок заработал. — Если сплав металлов может плеваться останками девятилетней давности — возможно всё. Даже существование высшего безразличия.
Майский с мрачным видом кивнул, и они выехали с территории завода через южные автоматические ворота. Через них принимали и отправляли крупногабаритные грузы, такие как турбины. А поскольку это происходило раз в пару месяцев, будка охранника пустовала, а сами ворота были заперты, находясь под наблюдением двух уличных видеокамер, тоже отключённых по такому случаю.
Тиме и Майскому предстояло «мероприятие», как его обозначил Майский, которое могло занять всю ночь. Они направлялись в Лихославль, чтобы там, на городском кладбище, отыскать могилу некоего Вешнякова — первой жертвы турбины, с которой всё началось.
Они собирались воссоединить мёртвое и тем самым успокоить его.
Тима с унынием смотрел на поваленную надгробную стелу из красного гранита. В отблесках скудного света, шедшего от двух фонариков, она напоминала лакированный мясной пласт. Стела утверждала, что покоившийся здесь Данила Вешняков не дотянул до двадцати семи лет каких-то пару месяцев.
«Скудная арифметика смерти в действии, — подумал Тима. — Этому парню не следовало совать голову куда попало. Тогда бы и нам не пришлось рыться в этом земляном дерьме посреди ночи».
Они с Майским выехали из Кимр около полуночи, а в Лихославль прибыли где-то в половине второго. Им сказочно повезло, что инженер, угодивший девять лет назад в турбину «боинга», оказался уроженцем городка той же Тверской области. Если, конечно, сказочное везение включало в себя происходящее сумасшествие.
Продолжение завтра.
©Николай Ободников "Двадцать килограммов"
-----------------------
Читайте "Сирены Амая" — шокирующий детектив/триллер (победитель конкурса "Со слов очевидцев", номинация "Лучший триллер").