1
В машине было темно. Негромко играла музыка. Что-то знакомое. Что-то расслабляющее и будоражащее одновременно. Какое-то время я пыталась понять, что это за песня, и злилась, что не получается вспомнить.
Кажется, эта песня мне нравилась… когда-то.
— Under your… — пробормотала я, — spell… want out from under your spell…
Эта песня начала ассоциироваться у меня с Денисом ещё до того, как я нашла в интернете текст.
— You’re the whisper at the end of every hopeless scream…
Красивая мелодия, приятный, с легкой хрипотцой женский голос и необычные речевые обороты делали песню особенной. У этой истории не могло быть хэппи энда, даже если бы он был. Эта история вела в абсолютный тупик.
абсолютный тупик? серьезно? как бы отреагировала на этот оборот преподаватель по стилистике?
The end of all stories.
— Кажется, она приходит в себя… — Стас. Голос Стаса.
Я с трудом села и тут же схватилась за виски, почувствовав резкую головную боль. Пришлось закрыть глаза. К горлу подступила тошнота, и секунд пять я была уверена, что меня сейчас вырвет. И всё это время я тупо повторяла про себя строчку из песни. Снова и снова. Как волшебное заклинание, которое расставит все на свои места. Которое превратит мою кошмарную реальность в сон. В наваждение.
Under your spell, I’m under your spell…
Что-то упало на сиденье рядом со мной. Я вздрогнула и открыла глаза.
Бутылка воды.
— Попей, — голос Дениса звучал непривычно сухо и даже презрительно, — может, хоть немного полегчает. Но вряд ли.
— Денис? — позвала я слабым голосом, откручивая крышку. Руки дрожали так сильно, что я не сразу смогла открыть бутылку.
— Просто молчи, — ответил он, — закрой рот и сиди молча.
Сказано это было все тем же презрительным тоном. Я сделала несколько глотков и поморщилась от боли в губе. Челюсть тоже болела. Вернее, скула. По всей видимости, на ней тоже был синяк. Меня избил собственный брат, и, как я уже поняла, причина этого заключались не в моем ночном звонке ему.
— Денис, дай мне все объяснить. Я ничего… я…
— Что тут можно объяснить? Что?
— Я объясняю… я…
Но он снова грубо оборвал меня.
— Закрой рот. Мешаешь думать. Мне не нужны никакие объяснения, я всё сам видел. Нам надо решить, что делать с тобой дальше.
Действительно, куда они меня везли?
Я снова почувствовала во рту привкус крови, дотронулась до губ и увидела кровь на подушечках пальцев. Рука дрожала.
— Черт! — воскликнул Денис. Я подняла глаза и увидела, что он наблюдает за мной в зеркало заднего вида.
— Дай ей что-нибудь, у неё опять идёт кровь, — сказал брат, обращаясь к другу.
Стас открыл бардачок, порылся там, но ничего не нашел.
— И что, влажных салфеток тоже нет? — спросил Денис.
— Вообще-то, это твоя машина.
— Ничего, все в порядке, — пробормотала я, промокая кровь рукавом кофты.
— Ага. Все в порядке, — подтвердил Денис, — то есть, быть избитой — это для тебя норма, да? Как ты вообще связалась с этим… — он резко и зло замолчал.
Я ничего не ответила, понятия не имея, что на это можно ответить. Для меня это, конечно, не было нормой. Меня, в принципе, никто и никогда не бил, ну, кроме мамы когда-то давно, и я никак не ожидала этого от Дениса. Впрочем, он, наверное, тоже не ожидал, что я подсяду на дурь.
— Короче, смотри, — обратился Денис к Стасу, — если я приведу… привезу её домой, в таком виде, то Влад начнет спрашивать у меня, что случилось, да? Как бы, врать не хочется. А если он узнает правду, узнает, что я сделал… — Денис покачал головой, — он меня убьет. Слушай, у тебя с собой ключи от квартиры в том бараке?
Я с тревогой прислушивалась к разговору. О каком бараке они говорили? Какие ключи?
Стас кивнул.
— Отлично. Там её и оставим на пару дней. Родителям что-нибудь совру.
— Ты че несешь? Какой барак? — закричала я, чувствуя, как грудь сдавливает от страха. Я начала задыхаться.
— Деревянный. Двухэтажный. Два сгорели, а этот остался. Говорят, те два случайно спалили бомжи, обитавшие там.
— Денис… — прошептала я, не веря своим ушам, — Денис… какие бомжи?
— Пристегнем её к кровати и пусть побудет там, пока не прийдет в себя. Я про то, что если мы отпустим её сейчас, то она снова пойдет искать дурь. И ведь найдет же. Она упёртая. Нельзя этого допустить.
— Денис… — начала я, но он перебил грубо и коротко.
— Закрой рот. Я уже говорил тебе, — он повернулся к Стасу, — поехали к бараку.
Я услышала звук — характерный щелчок, который означал, что все двери в машине заблокированы.
2
— Денис! — закричала я.
— Если ты сейчас же не заткнешься, я тебе врежу. И все, что было до этого, покажется тебе незначительной мелочью.
Я машинально дотронулась пальцами до разбитой губы, потом обратилась к Стасу.
— Стас… Стас, скажи хоть ты ему, скажи, что так нельзя делать. Стас!
— Ты слышала, что он тебе сказал? — спросил у меня Стас.
Денис вел себя так, как будто меня вообще не было в машине.
— Там точно безопасно? — спросил он.
— Ну… вроде. В квартире на первом этаже иногда собираются бомжи, чтобы погреться.
Я тихо скулила на заднем сиденье, вцепившись в бутылку с такой силой, что пальцы онемели. Я не верила, что все это происходит со мной на самом деле. Ведь несколько лет назад Денис говорил, что никто не имеет право бить меня, что я не должна позволять обращаться с собой, как с вещью.
Но та девочка, которой он все это говорил, не принимала дурь.
— Я не думаю, что они полезут в квартиру, — продолжал Стас, — зачем им это? Хотя… никогда не знаешь наверняка.
— Ну… они не сделают с ней ничего такого, чего с ней ещё не делали, — сказал Денис и со злостью добавил, — ей не привыкать.
— Ты что несешь, — закричала я, — что значит, не привыкать?
— А ты как рассчитываешься за дурь?
— Мне же папа дает деньги.
— Папа… знал бы он, на что ты тратишь эти деньги. Кстати, есть другие способы заплатить за… наслаждение.
— Мне нельзя. Денис, я не могу другими способами. Денис, мне нельзя в барак.
— Что так? Никто не подсказал?
— Дэн, хватит, — негромко сказал Стас. У меня сложилось впечатление, что он знал, каким будет мой ответ, и поэтому не хотел присутствовать при этом.
— Потом поговоришь с ней.
— Че так? — огрызнулся брат, — зачем «потом»? Когда потом? Сейчас.
— Я надеялась, что ты передумаешь, — глотая слезы, ответила я. Стас повернулся ко мне, и его сочувствующий взгляд окончательно добил меня. Я расплакалась.
— Передумаю? О чем ты? — спросил Денис.
— Дэн, не надо, — вмешался Стас, — потом поговоришь с ней.
— Я надеялась, что когда мне исполнится восемнадцать… когда я стану совершеннолетней, ты сделаешь… ты… помнишь, когда я пришла к тебе… я надеялась… я хотела, чтобы ты был первым.
— Мать твою, — пробормотал Денис после секундного молчания, — бред какой-то. Бред!
— Денис, честное слово, я расплачивалась только деньгами.
Какое-то время мы ехали молча. Я плакала, Денис вел машину, а Стас… Стас присутствовал при чем-то, что было выше моего понимания. Сейчас что-то происходило, что-то очень важное, но я не понимала, что именно.
Стас понимал.
Денис вдруг начал лупить ребром ладони по рулю, повторяя: черт, черт, черт…
— Дэн, прекрати, — сказал Стас, — хватит, всё. Благодаря тебе девочка осталась… девочкой. Черт! Хватит уже. Ты знал, на что шёл. Я предупреждал о последствиях, ты же сказал, что всё будет хорошо.
— Ты что не понимаешь? Это все и началось из-за меня, — закричал Денис.
— Понимаю, — ответил Стас.
3
Когда Денис остановил машину на пустоши, посередине которой стоял какой-то барак — бесформенный кусок темноты на фоне темноты, — Стас положил руку ему на плечо и негромко сказал:
— Делай как решили. Не сомневайся. Я тебя прикрою. Справлюсь.
— Не делай как решили, — зашептала я, холодея от ужаса, — Денис, не оставляй меня здесь одну!
Они не обратили на меня внимания.
— Ты меня подстрахуешь? Прокат и автомойки на тебе. Я буду на связи.
— Конечно. Не переживай. Первый раз что ли. Вадим поможет.
Денис заглушил машину, вытащил ключ зажигания и вышел из машины. Стас последовал за ним. Я осталась одна, со страхом оглядываясь по сторонам, ощущая такой ужас, какой не испытывала ещё ни разу в жизни. Остаться здесь одной прикованной к батарее (или куда там они собирались меня приковать) и надеяться на то, что бомжи с первого этажа не вломятся в квартиру?
Слева светились огни города. Так далеко… Отсюда, с этой жуткой пустоши, они казались маленькими и тусклыми, как звёзды. Там была цивилизация. Там были люди. Там была жизнь.
Не соображая, что делаю, я открыла дверь, вывалилась из машины на траву и подползала к Денису. Волновало ли меня, насколько жалкой я выглядела в тот момент? Однозначно, нет. Я даже не понимала этого.
— Пожалуйста, Денис, не оставляй меня здесь! Мне нельзя! Я не смогу! Если они что-то сделают со мной, я просто умру.
Денис выглядел потрясенным, но длилось это не дольше пяти секунд. Он моментально взял себя в руки.
— Ты умрешь, если не прекратишь принимать эту дрянь. Встань с колен.
— Нет…
— Успокойся, никто тебя не оставит здесь одну.
— Тогда что мы здесь делаем?
— Здесь мы оставили машину Стаса. Успокойся. Я не оставлю тебя здесь.
Я вспомнила его слова, адресованные Кириллу: она моя. Во всех смыслах этого слова. Что означала эта фраза? Я понятия не имела, но стало страшно.
— Тогда зачем? — с надрывом спросила я, — для чего это всё?
— Чтобы ты почувствовала на себе, что это такое — быть тв@@ью. Которую бьют. Которую подкладывают под бомжей ради дозы. Встань с колен.
— У меня такого не будет.
Денис заставил меня подняться с колен.
— У тебя же ломка. Ты посмотри на себя. Просто ты сейчас напугана, это блокирует все остальное. Но у тебя же реальная ломка.
— Нет, — пробормотала я, — нет.
— Иди в машину. Потом обсудим это.
Пошатываясь, я вернулась в машину. Меня на самом деле трясло, но не от холода. Голова нестерпимо болела — ломило затылок и виски. Глаза слезились. Я схватила бутылку и начала жадно пить из неё, но меня тут же вырвало. Хорошо я успела открыть дверь.
Я вышла из машины с другой стороны, сделала несколько шагов, упала на землю и расплакалась.
Неужели Денис был прав? Неужели я была… нет. Я не могла заставить себя произнести это страшное слово вслух.
— Я не такая, — бормотала я, — я не…
Но почему же тогда я сейчас лежала на мокрой от росы траве, не в силах подняться? Почему меня морозило?
Подошел Денис, сел рядом и облокотиться спиной о машину, приподнял меня и прижал к себе.
Я почувствовала запах сигаретного дыма. Денис курил, сжимая сигарету между разбитыми пальцами. Не знаю, когда он умудрился их разбить: когда избивал Кирилла или когда с психу ударил кулаком по стене.
— Я никогда не прощу себе того, что сделал сегодня, — сказал он, как-то заторможенно, но мне уже было все равно. Я хотела сказать ему, что это неважно, что я сама виновата, но сил хватило только на то, чтобы кивнуть.
— Никогда не прощу, — повторил он, — ну, ты понимаешь, что я имею в виду не этого…. Как там его. Ты поняла.
Кирилл. Я поняла.
— Не про того, который в общаге. Я про тебя.
Я снова кивнула. Движение отдалось новым приступом головной боли и тошноты.
— Что же делать, — продолжил Денис, — что же делать. Если я скажу правду, отец засунет тебя в какую-нибудь лечебницу. Ты сможешь… — он прервался, чтобы сделать затяжку, — ты сможешь взять себя в руки и… хотя, нет, подожди. Я позвоню твоему отцу и скажу, что мы с тобой в ночном клубе. Поедем ко мне, приведешь себя в порядок. Когда вернемся домой, родители будут спать. А завтра я что-нибудь придумаю.
— А твоя девушка? Как я поеду к тебе.
Денис помолчал.
— Денис?
— При чем тут моя девушка, — ответил он слегка раздраженно.
— Денис, — позвала я, — Денис, мне нужно это… отдай. Пожалуйста… последний раз. Обещаю тебе, последний раз. Пожалуйста. Дэн…
— Нет, — тихо сказал он и повторил, — нет.
— А вдруг я уже умерла, — пробормотала я, не понимая, что несу… бред. Это был полный бред.
— Я уже умерла. И ты. Но мы еще этого не поняли.
— У тебя бред.
Меня знобило.
— Вдруг ты оставил меня в бараке, и меня убили… я думаю, что жива, а на самом деле уже умерла. А когда я узнаю обо всем, то сойду с ума. Или уже сошла.
— Котёнок, у тебя бред.
— Или мы попали в аварию и погибли. Мы. А Стас выжил, поэтому его нет с нами… Дэн…
Тишина в ответ.
— Дэн?
— Может быть, — ответил Денис едва слышно.
(продолжение 👇)
_______________________________________