Автор - Юрий Пеньков aka Yuricon
Пролог
Идея организовать "клубную" экспедицию органично вытекала из темы создания собственно клуба. Помимо этого, все участники авантюры так или иначе стремились попасть на север - поэтому оставалось только согласовать сроки отъезда и возвращения. И, конечно, обозначить цель экспедиции...
Первоначально никаких специальных задач не ставилось - поездка планировалась как простое путешествие, одними из пунктов которого должны были стать Колгостров и расположенная неподалеку от него деревня Пегрема. Когда мы планировали путешествие, никто не мог предположить, насколько эти два объекта окажутся связанными друг с другом тайнами древних лопарских культов и какую роль сыграют в оформлении нашей поездки в настоящую экспедицию...
Впрочем, обо всем по порядку.
Часть 1. Отъезд.
Заброска отряда на место встречи осуществлялась двумя параллельными десантами. Юрикон должен был посвятить некоторое время деловым и дружеским встречам в Петрозаводске - поэтому решено было отправить его на день раньше. С образовавшейся оказией Константин aka Phone (в дальнейшем в этом отчёте действующие лица будут именоваться своими паспортными, а не виртуальными именами - кроме Юрикона, который будет, тем не менее, прописан кириллицей, а не латиницей) передал несколько фотографий - их необходимо было доставить в Центр культурных инициатив при Министерстве культуры Республики Карелия.
Юриконов путь до Петрозаводска пролегал по Ленинградскому шоссе до Зуева, и далее через Кириши - Волхов - Старую и Новую Ладогу - по Мурманке. Пустынная в ранние часы буднего дня Федеральная трасса "Россия" (таким звучным именем официально называется Ленинградка) оказалась весьма легкой для прохождения стареньким "паркетным внедорожником", которому только-только было сделано тщательное ТО, и в результате, с двумя остановками для дозаправки в Вышнем Волочке и в Киришах, первый пункт промежуточного отдыха в Старой Ладоге был достигнут к 15-00. Здесь, на живописных берегах Волхова, Юрикон решил в бессчетный раз прогуляться, полюбоваться на древние стены первой столицы Русского государства и сделать несколько фотоснимков. Туристов было мало - фотосессия оказалась успешной. Не смог отказать себе в удовольствии пройти до археологического раскопа - там вовсю кипела работа, молодые парни и барышни выбирали из котлована грунт, скрывающий древние срубы. Дерево, из которого были построены эти дома, на удивление хорошо сохранилось - даже во влажной прибрежной земле. Пожилая дама (судя по всему - руководитель раскопок) с готовностью поведала о том, что в расчищаемую постройку, возможно, мог ступать сам Вещий Олег, чей гигантский погребальный курган находится чуть севернее крепости. Сделав несколько фотографий, Юрикон вернулся к машине, позвонил остальным участникам экспедиции, рассказал о состоянии дорог, пожелал доброго пути назавтра. Подкрепившись кофе из термоса, он продолжил движение и примерно в 17-30 пересек границу Карелии, отсалютовав клаксоном.
За постом ГИБДД Юрикон свернул по направлению к державинской столице Олонецкой губернии и, проехав вдоль берегов Олонки, вскоре оказался на известном перекрестке дорог, соединяющих Приладожье с Прионежьем.
В гостинице "Олония" (о чудо!!!) отыскался одноместный номер, и Юрикон с комфортом разместился на ночлег (с одной единственной оговоркой: в городе была отключена на профилактику горячая вода; впрочем, в прошлогодний приезд в Олонец пришлось обойтись вообще без водоснабжения, ибо оно было повреждено сильным ураганом). Прогулка по городу показала, что книжный магазин сдал свои позиции винно-продуктовому ассортименту, а популярный гастроном преобразовался в сетевой супермаркет... Неизменным осталось лишь радушие местного населения: совершенно незнакомые люди запросто интересовались клубными наклейками на авто, желали доброго пути и приглашали вновь приезжать в их город...
Утром, позавтракав приобретенной в бывшем книжном магазине снедью, Юрикон взял курс на Петрозаводск, куда и прибыл в 10 часов. Разместившись в гостинице, позвонил по всем петрозаводским контактам и, распланировав день, отправился в поход по книжным магазинам. За минувшее с последнего посещения Петрозаводска время было выпущено несколько интересных фотоальбомов, каковые и были приобретены; также, по просьбе Алексея Talrus'a купил огромный флаг Карелии и два настольных флажка (больше в наличии не оказалось).
Посетил Центр культурных инициатив, передал фотографии от Константина и побеседовал с сотрудницей Центра И. Злочевской. В разговоре также принимала участие ещё одна дама, как выяснилось - непосредственно из Министерства культуры. И это было очень кстати, ибо речь зашла о Колгострове и часовне Вознесения, расположенной на нём. К сожалению, ничего обнадёживающего Минкульт предложить не мог - всё сводится к деньгам, а точнее, к их отсутствию - в прошлом, настоящем и, увы, обозримом будущем. Поэтому всю возможную полемику по поводу восстановления часовни однозначно следует вести в русле "будут средства - будет результат", и никак иначе. Это суровая реальность, которую нужно принять.
В форуме К2000 есть соответствующая ветка, в которой с благодарностью рассматриваются условия, способы и источники аккумулирования финансов для реставрации Вознесенской часовни на Колгострове.
К вечеру того же дня на связь вышли остальные участники экспедиции. Они, на "Оке" и УАЗе, героически преодолели расстояние от Москвы до границы Карелии, и разбили палаточный лагерь на берегу Святозера. Решено было встретиться наутро в Шуе, откуда двигаться далее в полном составе.
Часть вторая. Путь к берегу.
Объединение экспедиционных мото- и человеческих ресурсов произошло 8 июля в 10 часов утра на шуйской бензоколонке. Участники пробега выглядели суровыми и небритыми, но энергичными и решительными. К половине одиннадцатого подъехал Дмитрий на оранжевой "буханке". Обговорив порядок следования через Кондопогу и точку встречи (Дмитрию нужно было заправиться, а нам - посетить пару магазинов и заехать в Успенскую церковь), пилоты заняли места за баранками и построили машины на обочине в кильватере оранжевого ведущего. Однако эффектного старта не получилось - УАЗик Дмитрия напрочь отказался заводиться. Прошло примерно пять минут до того момента, как он, наконец, "схватил" и смог сдвинуться с места. Не придав этой заминке особого значения, экспедиционная колонна двинулась по Мурманскому шоссе, пугая случайных наблюдателей своим пёстрым составом.
Остановившись у указанных Дмитрием магазинов, мы произвели необходимые закупки (в том числе - шесть килограммов отличной свинины для шашлыка по 130 руб.) и через двадцать минут подъехали к церкви. Вышедший нам навстречу смотритель объяснил, что людей, которым предназначались фотографии, сейчас нет, но согласился передать им снимки. На нашу просьбу открыть церковь для того, чтобы поставить свечи, он вначале ответил отказом, сославшись на замусоренность внутренних помещений (в церкви активно идёт реставрация - подновляются наружные элементы конструкции и восстанавливается интерьер). Однако просто зайти внутрь разрешил. Там-то и обнаружилось, что свечные поставцы, наряду с иной утварью, сдвинуты в угол, но, тем не менее, находятся перед образами согласно чину - то есть формальных препятствий для установки свечей не было, о чём мы и сказали смотрителю, закончив осмотр и вернувшись к ограде. Он, немного поколебавшись, прошёл с нами в храм, убедился, что всё так и есть, и разрешил поставить свечи. А вот от оплаты посещения отказался, сказав, что с нас брать деньги неловко (хотя официально этот церковный комплекс имеет музейный статус, и посещение его оплачивается согласно прейскуранту). "Если хотите помочь - то вон ящик", - сказал смотритель и указал на висящий на стенке ларь для пожертвований на восстановление храма.- "От этого больше пользы будет". Мы не могли с ним не согласиться.
Пока длилось наше недолгое пребывание в церкви, к храму подъехала ещё одна машина с супружеской парой - это были туристы, желающие посмотреть на рукотворное чудо.
Выходит, не пустует храм, и возрождается он только внешне, а дух святой и не исчезал оттуда вовсе, и все тяжкие годы социалистического безверия переживал вместе с ветшающими стенами, твердо зная, на чьей стороне правда. Опять вспомнилась многострадальная колгостровская часовня, отделенная тайгой и водой от человеческого участия... Но вспомнилась уже по-иному, не только с горечью, но с чувством крепкой веры в благой исход.
С такими мыслями мы вновь распределились по машинам и поехали на вторую за день встречу с Дмитрием.
Нам предстояло преодолеть около двадцати километров до деревни Кедрозеро, где заканчивалась "хорошая" дорога, затем - ещё восемнадцать до Михеевой Сельги по грунтовке, а оставшиеся четырнадцать вёрст до берега ехать по лесным дорогам, проходимым только для высокого клиренса, обоих ведущих мостов, да пониженной передачи. Транспорта, отвечающего подобным условиям, у нас имелось только две единицы - "буханка" Дмитрия и УАЗ Антона aka Stromer, поэтому "Оку" и "Хонду" надлежало оставить в Кедрозере под присмотром знакомого Дмитрия. До Кедрозера мы доехали без особых впечатлений - единственные эмоции вызвал разве что нещадно пыливший тракт, за первый же километр выкрасивший все машины в одинаковый серый цвет.
По пути останавливались в Мянсельге - сфотографировали местную деревянную церковь, полускрытую изрядно разросшейся зеленью. Остановка заняла двадцать минут - пять из них пришлось на фотосессию, и пятнадцать - на ритуальные пляски вокруг "буханки", в очередной раз отказавшейся заводиться. В конце концов человеческая настойчивость одержала верх, мотор запустился, и мы продолжили движение, втайне решив пожертвовать попутными фотосъемками во имя скорейшего прибытия на остров.
Тем не менее, ещё час мы провели в Кедрозере, паркуя "городские" машины и перекладывая скарб в "джипы". Попутно перебрали взятое в поход имущество... и оставили половину причиндалов в "Оке" и "Хонде", решив не тащить его на остров. Как показало будущее, в чём-то мы оказались правы, но вот некоторые вещи, например, болотные сапоги-"бродни", надо было взять с собой, несмотря на уверения Дмитрия в их полной бесполезности при данных погодных условиях и выбранном нами формате пребывания на Колгострове.
Загрузив снаряжение, мы распределились по машинам следующим образом. В УАЗе поехали Антон и Алексей с супругой Людмилой, а в "буханке" - три танкиста и собака, то есть Дмитрий, Константин, Юрикон и добродушный спаниель Дмитрия по кличке Лора. Пёсик привык путешествовать с хозяином на любом виде транспорта, и поэтому переживал езду в раскалённом и тряском чреве "буханки" весьма спокойно, доверчиво располагаясь на коленях то у переднего, то у заднего пассажира и высовывая морду в открытое окно. После каждой остановки, когда в жаркое автомобильное нутро набивалось изрядное количество слепней, оводов и прочих кусачих "бабочек", Лора развлекалась тем, что ловила и поедала всю эту живность, из-за чего лобовое стекло изнутри было сплошь утыкано следами собачьего носа.
Пассажиры же развлекались иным способом - передний беспрестанно подпрыгивал на неровностях дороги и старался не пробить в полёте головой потолок кабины, а задний изобретательно искал способ остаться в живых в тропической атмосфере душного кузова, попутно отлавливая и расставляя по местам рассеянные по салону сумки и рюкзаки. Сумок было достаточно, и скучать ему не приходилось.
Так, находясь в постоянном движении и поддерживая весёлую беседу, мы преодолели путь до Михеевой Сельги. Здесь нас ждало очередное разочарование - бабушки, которую мы собирались расспросить о Колгострове "под запись" на видео, не оказалось дома - она уехала в кондопожский собес за пенсией, и мы даже встретили по пути машину, которая её везла, но, конечно, не могли догадаться о коварстве судьбы.
Делать было нечего - попросив соседей передать старушке коробку конфет, мы сфотографировали местную церковь, сделали по последнему телефонному звонку (далее мобильная связь прекращалась) и тронулись дальше... К слову - конфеты, предназначенные для чаепития с бабушкой, ехали более полутора суток от помосковного Пушкино в "Оке" Константина, не снабженной кондиционером и холодильником, а последние два часа провели в "буханке", неосторожно поставленные прямо возле работающей печки (да-да, печь была включена, дабы облегчить тяжкие условия работы двигателя и одновременно ухудшить положение Юрикона, всю дорогу соперничавшего с собакой за право высунуть из окна голову со свешенным языком). В каком состоянии они дошли до адресата, теперь остается лишь догадываться, но единственное, что прощает нас - это искренность побуждений...
Четырнадцать километров лесных дорог показались вечностью - по крайней мере, ползли мы со скоростью черепахи, но не останавливались нигде (если не считать пары случаев, когда глохла "буханка"). И вот, в девятом часу вечера, колонна выехала на небольшую поляну, где заканчивалась дорога. От поляны вниз уводили две тропы: одна покороче, но более топкая - для пешего спуска, вторая чуть длиннее, и лучше подготовленная - для джигитовки на полном приводе.
Обо всём этом жизнерадостно поведал нам Дмитрий, предложив перекинуть вещи в УАЗ Антона и спустить их таким образом к воде. Антон, уставший от долгой дороги, однако, не был склонен к экстриму, предложив осуществить ту же операцию на "буханке" (внешний вид этих магистралей был таков, что проехать даже по "автомобильной" дороге могло придти в голову разве что тиффози, к тому же изрядно обкуренному и страдающему многочисленными дефектами зрения). Дмитрий вроде бы согласился, но вовремя вспомнил про некие значимые обстоятельства, в силу которых оранжевый кузов должен был служить в лесу ориентиром для человека, прибытие которого на остров ожидалось двумя днями позже.
Предложили передать управление УАЗом Алексею - но тот без колебаний уступил такую честь Юрикону, как человеку, имеющему некоторый опыт покатушек по тайге в качестве пилота. Юрикон же, поблагодарив за оказанное доверие, вывернулся, вспомнив про отсутствие страховки от подобного издевательства над новой машиной, удаленности автосервиса, ограниченности количества УАЗов, имеющихся в нашем распоряжении и, как следствие, недопустимости повышения риска над пределами разумного.
Неизвестно, сколько бы ещё упражнялись в изящной словесности хитроумные водители, но вдруг лесную тишину нарушил рёв моторов, и на полянку один за один выкатили ещё две "буханки" с рыбаками. "Чужие здесь не ходят" - и эти рыбаки были знакомы Дмитрию, благодаря чему у нас несколько отлегло от сердца, поскольку внешность и состояние приехавших, откровенно говоря, наводило мысли об их инопланетном происхождении (чтобы понять наши чувства получше, вспомните бессмертный фильм Дж.Кэмерона "Чужие").
Тем временем гуманоиды деловито поинтересовались причинами нашего бездействия, любезно предложили спустить вещи на своих транспортах, покидали наши рюкзаки в "буханки", выпили за успех, после чего одна машина погрузилась на "автомобильную" дорожку, а вторая, немного выждав... попёрла по непроезжей "пешеходной"... Мы все, включая Дмитрия, с открытыми ртами посмотрели ей вслед, оторопев от такого нигилизма и предвосхищая увлекательную процедуру извлечения груженого уазика из говна совместно с пьяными рыбарями, но... видимо, местная техника прохождения участков трофи заключалась в прямой пропорции выпитого к сложности трассы, потому что критичная "буханка", порёвывая движком, скрежеща картерами по камням и, словно носорог, ломая подлесок, втупую пропёрла по склону до самого берега, где и догнала ранее стартовавший автомобиль... Пока мы приходили в себя, закрывали машины и спускались вниз налегке, рыбаки уже выгрузили наш и свой скарб. Кто-то надул привезенную лодку, кто-то спустил на воду вторую, плоскодонную, размотал удочки и отбыл на шхеры ради того, за чем, собственно, и приехал. Часть рыбаков вместе с нами ожидала прибытия моторок с Колгострова, поддерживая форму из запасов жидкого топлива.
Вскоре к берегу подошли две лодки, на них прибыли работники Дмитрия - они помогли загрузить вещи и в несколько приемов перевезли на остров имущество, людей и собаку.
Переправляясь на последнем транспорте, мы вглядывались в приближающийся берег с силуэтами домиков на прибрежной террасе и вздымающейся в глубине суши отвесной скалой, поросшей густым лесом, в закатном свете солнца играющим завораживающими красками...
Но вот лодка уткнулась носом в береговую отмель, и мы наконец-то оказались на Колгострове...
Часть третья. Особенности национальной экспедиции.
Разместившись в домиках (то есть побросав рюкзаки на пол), мы направились в беседку - готовить совместный ужин. Алексей принялся священнодействовать с шашлыком, Дмитрий взял шефство над самоваром, его работники принесли лохань жареной рыбы, остальные подготовили хлеб, колбасу и, конечно, экспедиционные запасы огненной воды, без которых слабо представляется любое славянское застолье (впрочем, так же, как и застолье карельское, саамское, лопарское и гиперборейское).
Пока готовилась снедь, мы, ведомые Константином, совершили поход в сторону погоста, чтобы осмотреть часовню и старое кладбище. За оградой из каменных валунов, на сильно заросшей кустарником территории, стояли покосившиеся деревянные кресты, виднелись каменные плиты и угадывались холмики заброшенных могил... По словам Дмитрия, к некоторым захоронениям до сих пор приезжают с материка - однако достаточно представить себе весь объем сложностей, связанных с подобной поездкой, чтобы оценить крепость духа этих, в основном, пожилых уже людей. А что касается часовни... За время, прошедшее с последнего посещения Колгострова Константином, состояние её ещё сильнее ухудшилось - частично обвалился потолок, больше разрушилось крыльцо...
Что ж, не хотелось бы повторяться - но словами помочь колгостровской часовне не представляется возможным. Нужны деньги - вначале на проведение неотложных противоаварийных работ и расчистку погоста от деревьев и кустарника, а последующий ремонт можно производить без особой спешки, в соответствии с имеющимся объемом финансов.
Ужин вылился в продолжительную процедуру, но сочный шашлык, вкуснейшая рыба, качественная горилка и незабываемый чай из самовара придали путешественникам новых сил. Было ещё довольно светло, и кто-то поинтересовался, насколько долго ещё продлятся белые ночи. Оказалось, что астрономически их период уже закончился 7 июля - следовательно, нам достался самый "хвостик" поры круглосуточного дня. Когда третьем часу ночи можно совершенно спокойно снимать на фотокамеру без вспышки - это впечатляет.
Разговоры за столом текли в полную силу, однако мы решили не ломать режим и поберечь силы для утреннего похода на скалу. Правда, воплотить это решение в жизнь удалось только Константину и Юрикону - остальные участники посиделок беседки не покинули.
Вследствие такого развития событий, утро для всех начиналось по-разному, и подъем одних совпал с отбоем других. Подъем на скалу неминуемо откладывался до полуденного времени - и это было некстати, потому что день грозил быть очень жарким. Несмотря на солнечную погоду, облегчать одежды было неразумно из-за слепней и комаров, а в тайге нужно было ещё опасаться клещей, количество которых этим летом оказалось довольно большим.
Так или иначе, но в полдень устроили принудительную побудку для тех, кто не смог подняться самостоятельно, и народ, поддерживая силы пивом, потянулся к беседке завтракать. Живописные лица участников экспедиции вызывали стойкие ассоциации с сюжетом "Особенностей национальной рыбалки".
Схожесть ситуации усугубилась и тем, что один из работников Дмитрия окрестил Юрикона "Генералом" - за камуфляжную внешность и склонность к лапидарной философии - но это случайное совпадение лишь укрепило нас в мысли, что всё развивается по хорошо знакомому сценарию с заранее известным концом. И от этого стало намного легче....
Покончив с моционом, приблизительно к двум часам дня путешественники наконец были готовы к восхождению на скалу.
Часть четвёртая. Первый подъём
Настала пора объяснить читателям, что именно звало нас в путь по тридцатиметровому скальному слону и далее - по таёжным зарослям.
Мы возьмём смелость помочь себе крупной цитатой (выделена курсивом) из работы И.В.Мельникова "Святилища древней Карелии" (Петрозаводск, 1998 г.).
Исследователи, занимавшиеся изучением религии саамов, отмечали, что их культовые места тесно связаны с почитанием священных камней, которые часто в литературе именуются саамским словом "сейды". Правда, понятие это у саамов, видимо, было более широким и относилось не только к священным камням, но и к скалам, сооружениям из камней, иным объектам, с которыми у них была связана фольклорная традиция религиозного характера. Считалось, что они обладают особыми сверхъестественными свойствами: могут приносить удачу на промысле, обеспечивать хорошую погоду и т. п. В связи с этим около сеидов совершались жертвоприношения, к ним обращались с молитвами о помощи.
Место, где располагались сейды, считалось священным, просто так туда не ходили, а женщины вообще не допускались. Но если саам вдруг начинал думать, что сейд приносит ему несчастья, то он мог его уничтожить: разбить на мелкие куски, сжечь или утопить. Смысл почитания камней у саамов этнографы определяют не одинаково. В литературе можно встретить упоминание о связи сейдов с почитанием предков или умерших родственников. Имеются, например, поверья о превращении людей (в частности, колдунов) в камни. Считалось, что в сейдах живут духи. Идолы некоторых высших божеств имели вид обычных камней. Такие камни-идолы иногда располагались скоплениями - по несколько в одном месте, причем, часто в местах ведения промысла.
В 1972 году экспедицией Карельского Филиала АН СССР, которой руководил археолог А. П. Журавлев, был обнаружен культовый комплекс на о. Колгостров в Уницкой губе Онежского озера (Журавлев, 1973, с. 92). Этот памятник уступает беломорским святилищам по своим масштабам, там нет сотен хорошо сохранившихся каменных сложений. Комплексу на Колгострове свойственна иная специфика, сделавшая этот памятник по своему уникальным.
Для островов Онежского озера Колгостров достаточно велик - длина его около 4,5, ширина - 1,5 километра. Составляющие комплекс объекты располагаются на заросшей лесом скале, находящейся в юго-западной части острова по соседству с одноименной деревней. Скала вытянулась на протяжении одного километра с севера на юг и имеет ширину около 200-400 м. Ее крутой западный склон возвышается на высоту до 30 м. Очевидно, в древности эта скала обрывалась в воду, однако, в дальнейшем, по мере отступления озера, под ней обнажился участок берега, где и была основана деревня.
Колгостровская скала интересна тем, что еще в недалеком прошлом она имела название, была известна среди жителей окрестных деревень как "Звонкая" щельга. Такое название она получила от имевшегося в её северо-западной части камня-валуна, который обладал оригинальным свойством издавать мелодичный звук при ударе о его верхнюю часть небольшим булыжником. Валун этот также был известен в местной традиции как "Звонкой" камень. На "Звонкой" щель-ге проходили гуляния местной молодежи, туда, в ходе празднования главного колгостровского праздника - Ильина дня, было принято водить гостей. При посещении скалы некоторые из местных и гостей стучали по поверхности "Звонкого" камня. Говорили, что получавшийся звук напоминал звон одного из колоколов церкви в Лижме. Традиция эта была очень старой и, видимо, уходила в глубь веков
Предки русского населения, как свидетельствуют исторические данные, переселялись сюда из новгородско-псковских земель начиная с XIII века. До их прихода здесь проживало прибалтийско-финское население - вепсы, карелы, а еще раньше - саамы. Связанная с ними субстратная топонимия и ныне сохранилась в здешних местах. К числу таких топонимов относится и название Колгостров. Для нас особо важно то, что это название может быть связано с омонимичной лексемой kolkka в значении "колокол, звонок, колокольчик". Близки к основе названия Колгостров глаголы с основой kalk - (kalkata, kalkkaa и др.) "бренчать, стучать". И, наконец, в кильдинском диалекте саамского языка имеется слово kallk в значении "гром, звон" (Агапитов, 1995, с. 88).
Таким образом, оказывается, что русское название скалы и камня ("Звонкой") перекликается с прибалтийско-финским названием острова. Видимо, это название возникло среди дославянского населения. Позднее, в ходе колонизации края, ассимиляции местного населения, русские крестьяне "перевели" название камня, скалы, а также вторую часть названия острова (который, видимо, из "саари" превратился в "остров").
"Звонкой" камень оказался природным валуном размером 1,5x0,75x0,67 м с уплощенной верхней частью, имеющей многочисленные следы ударов. Он имеет трещину, которая образует резонирующую полость, с чем и связан упомянутый акустический эффект. При осмотре трещины в ней был обнаружен мелкий фрагмент асбестовой керамики. По соседству со "Звонким" камнем, вдоль края отвесно обрывающейся скалы были зафиксированы наскальные знаки. Они встречаются двух видов. Первый - это лунки чашевидной формы (в виде полусферы), глубиной до 10 см и диаметром 10-25 см. Их найдено более 15. Среди них есть, по-видимому, незавершенные лунки в виде чашевидных углублений, которые выбраны лишь частично. Второй вид - возможно естественные знаки в виде окружностей или овалов, часто концентрических, которые иногда пересекаются 1-2 диаметральными линиями. В ряде случаев эти линии соединяют между собой два, три и более знаков. Диаметр окружностей варьирует в пределах 20-50 см. Таких фигур зафиксировано около 20. Следует отметить, что большая часть занятого знаками участка скалы покрыта мхом, лишайником, зарослями кустарника. Часть знаков, видимо, разрушена.
Кроме того, А. П. Журавлев в одной из своих популярных работ сообщает о существовании на "Звонкой" щельге "...остатков культового сооружения, по всей вероятности, домика "мертвых"", которое располагалось в центральной части скалы. На западном склоне обнаружены "...круглые и овальные каменные кладки", сложенные из небольших валунов. Их диаметр 0,5-0,9 м. Внутри них обнаружены зола и уголь."
"У восточной окраины скалы обнаружены остатки каких-то крупных каменных сооружений" диаметром до 5 м, которые, возможно, "...являются древними погребальными комплексами". К сказанному следует добавить, что на Колгострове обнаружена энеолитическая стоянка, датируемая 3 тыс. до н. э., а также "лопарские ямья" (как их называли местные крестьяне) - углубления в почве диаметром около 3 метров, которые, возможно, являются остатками древних жилищ (Журавлев, 1992, с. 31).
Примечателен сам факт сохранения до современности названия камня и скалы. Местное население знало об оригинальном свойстве камня и выделяло его таким образом в окружающем ландшафте. Название скалы и, судя по всему, острова совпадают с названием камня. Это означает, что "Звонкой" камень являлся для местной традиции наиболее ярким определяющим объектом. Поэтому местные жители и посещали колгостровскую скалу в ходе празднования Ильина дня, устраивали там молодежные гуляния. Яркий аналог, свидетельствующий о механизме зарождения и воспроизводства подобной религиозной традиции, можно найти среди сюжетов прибалтийско-финского фольклора. В заговоре против боли исполнитель упоминает остров в озере, где есть скала, на ней лежит камень с трещиной, в которую должна уйти боль (Siikala, 1994, s. 102). Очевидно, что подобные природные объекты издревле замечались местным населением и постепенно "обрастали" религиозной традицией.
К какому времени относится происхождение колгостровской традиции сказать трудно. О его нижней границе свидетельствуют лишь косвенные данные. Обнаружение в расщелине "Звонкого" камня фрагмента асбестовой керамики позволяет предполагать ее существование уже в позднем энеолите - конце 3-2 тыс. до н. э. К 3 тыс. до н. э. относится и обнаруженное поселение Колгостров 1. Верхняя же граница, как отмечалось, приходится на этнографическую современность.
Связанная со "Звонкой" щельгой фольклорная традиция бытовала еще в начале XX века среди местного, русского по национальности населения, но имевшего прибалтийско-финские корни. Ее сохранение до этого времени свидетельствует о постепенной смене этнокультурной среды в западном Заонежье. Вероятно, религиозная традиция, связанная со скалой на Колгострове, зародилась у дославянского, по-видимому, древнесаамского населения и была позднее каким-то образом заимствована пришедшими сюда в IX - XIII веках прибалтийскими финнами. В ней сохранились как смысл названия камня, скалы и острова в целом, так и манера "особого" отношения местных жителей к этому месту, чему способствовало его удобное расположение для молодежных гуляний. Не исключено, что в ходе христианизации края каменные сложения "Звонкой" щельги подвергались разрушению как языческое мольбище. Известно, что подобные действия практиковались христианскими миссионерами. Пришедшие сюда позднее русские, постепенно ассимилировав местное прибалтийско-финское население, также заимствовали в трансформированном виде связанную с колгостровской скалой традицию. Тогда, очевидно, появились переводные названия "Звонкой" камень, "Звонкая" щельга, а также русифицированное название острова - Колгостров.
Работа И.В.Мельникова была случайно обнаружена Юриконом буквально за пару дней до отъезда. Памятуя о том, что Дмитрию так и не удалось найти Звонкой камень, было решено воспользоваться приведенными в статье ориентирами и описанием камня и отыскать его, а по возможности - и иные объекты, упомянутые в тексте. Все понимали, что шансы не столь велики (за тридцать три года с момента экспедиции А.П.Журавлёва Звонкой камень мог оказаться окруженным зарослями кустарника, а петроглифические изображения - скрыты подо мхом), однако сама попытка отыскать святилище уже придавала нашей поездке серьезный исследовательский характер. А в случае удачи клуб мог бы записать в свой актив несколько очков, уже на деле, а не на словах превращаясь в действующую организацию.
На крыльях спонтанного энтузиазма мы буквально взлетели на скалу и оказались на первой террасе. Вдоль обрывистого западного края её имелась открытая полоса, свободная от зарослей, шириной в отдельных местах до 4-5 м. Мы пошли по ней, ориентируясь на север-северо-восток, внимательно разглядывая все валуны и открытые от мха участки скальной поверхности. Довольно быстро мы обнаружили углубления в камне, явно искусственного происхождения, во взаимном расположении которых прослеживалась упорядоченность. Форма их, правда, был далека от полукруглой, о которой говорили И.В.Мельников и А.П. Журавлёв. Подумав немного, мы пришли к выводу, что эти углубления сделаны для опор створных знаков, некогда установленных на скале (на острове в советское время действовал рыболовецкий совхоз).
Следующей находкой были странные линейные углубления в камне, украшающие довольно большую площадь, не занятую мхом. Большая часть этих линий была нанесена хаотично, но некоторые фрагменты представляли собой завершенные геометрические фигуры, с большой степенью вероятности выполненные искусственно.
Стоило только перенести поиски в лес, как практически сразу был обнаружен валун с характерной трещиной на поверхности, немного времени спустя - ещё один... Всего нам удалось отыскать восемь или девять "звонких камней", которые так или иначе подходили под описание И.В.Мельникова, но, увы, не звучали даже приблизительно как малый колокол (вряд ли на колокольне Лижменской церкви в тот время был подвешен благовест весом в несколько сот пудов). Кроме, пожалуй, одного - прозвучавшего весьма необычно. Его "голос" мы записали на диктофон.
Углубляясь всё дальше в тайгу, мы встречали огромные поля каменных завалов, где нужно было ступать очень внимательно, чтобы не угодить ногой в расселину. Плотный ковер мха, покрывающего камни, порой создавал обманчивые формы, поэтому следовало быть вдвойне осторожными. Усиливающаяся жара и приличное количество насекомых усугубляли ситуацию, но мы всё же пересекли скальную вершину с запада на восток, и только после этого решили возвратиться в лагерь для отдыха и подведения итогов. По пути отряд самопроизвольно разделился надвое: Алексей и Людмила исчезли из видимости, однако с их опытом ориентирования заблудиться на Звонкой щельге было весьма проблематично, к тому же с ними осталась одна из собак Дмитрия, увязавшаяся с нами на скалу - поэтому мы не придали особого значения факту их исчезновения и пошли другой дорогой.
Когда мы вышли на первую террасу, то внизу, у берега озера разглядели две маленькие фигурки - это были наши "пропавшие" спутники. Удивившись, как это им удалось спуститься столь быстро, мы прошли вдоль обрыва до тропинки, по которой забирались наверх, и через некоторое время тоже оказались на озерном берегу. Алексей рассказал, что они с Людмилой пошли через лес, забирая к югу, и по пути увидели ещё несколько интересных камней, в том числе - один с трещиной особенно запоминающейся формы. Однако стучать по ним не стали, поскольку были уставшими и, кроме того, не нашлось подходящих размеров камушка, чтобы его можно было поднять одной рукой. Оттуда их вывела собака - она побежала по какой-то тропе, которая довольно быстро привела их к обрыву и ещё одному спуску с него. Нам показалось странным, что собака уверенно пошла по нахоженной тропе - на фоне рассказов Дмитрия о том, что ему не удалось найти Звонкой камень, версия о правильности находки Алексея и Людмилы стремительно таяла...
Мы позвали Дмитрия и устроили совместное обсуждение итогов нашей вылазки. По всему выходило, что где-то в тексте И.В.Мельникова присутствуют неточности. Временем, конечно, мы располагали, но и методику поисков нужно было менять, переходя от избирательного обследования местности к сплошному.
Но как быть с многообразием "Звонковых камней"? Какой из них считать подлинным культовым памятником? Похоже, единственным человеком, который мог бы помочь нам, был А.П.Журавлёв, открывший 33 года назад колгостровское святилище. "Эх, вот если бы Журавлёв был сейчас на острове!" - помечтал вслух Юрикон. "Журавлёв? - переспросил Дмитрий. - Так он в Пегреме, куда мы собираемся сегодня вечером идти на лодке! Он там живет летом, исследует Поляну Идолов, пишет книжки и водит экскурсии для случайных туристов..."
Нашему удивлению и восторгу не было предела! Мы стали срочно готовиться к отплытию в Пегрему, на встречу с Анатолием Павловичем Журавлёвым.
Однако чувство близкого прикосновения к тайне настолько взбудоражило собравшихся, что Дмитрий предложил немедленно подняться на скалу и посмотреть крупный петроглиф, обнаруженный им во время своих прогулок. Мысль о новом восхождении была восприята без особого энтузиазма, однако Константин вызвался пойти и по крайней мере сфотографировать петроглиф, чтобы показать его А.П.Журавлёву.
Тем временем Юрикон стал готовить к съемке видеокамеру - её батарея ещё была полностью заряжена, и поэтому за материал для будущего фильма волноваться не приходилось.
Часть пятая. Хранитель Поляны Идолов
...Катер обогнул мыс полуострова Лиж и пошёл вдоль его западного берега. Слева и позади остались Велемоны - гигантский разлом в эпицентре древнего землетрясения, преобразившего рельеф Заонежья 4200 лет назад, и "Висячие озёра" - уникальный гидрографический объект, представляющий собой каскад озер, расположенный выше уровня воды в Онежском озере... Когда-нибудь мы придём туда с основательными планами осмотра, а сейчас наша цель - Пегрема.
На берегу, у самого уреза воды, мы увидели палатку, рядом с ней - рабочий стол, некое подобие шкафа...
Рядом с этой робинзоновой утварью стоял человек. Увидев наш катер, он пошёл навстречу. Так состоялась наша встреча с Анатолием Журавлёвым, учёным и исследователем, заведующим сектором археологии камня и раннего металла Института истории материальной культуры РАН, созданного на базе музея-заповедника "Кижи".
Мы начали беседу прямо на берегу Онежского озера. Анатолий рассказал о постоянно действующем симпозиуме "Пегрема-Гиперборея-Лопария" и предложил считать всех нас его участниками, коль скоро мы собрались для обсуждения темы мегалитических сооружений древних саамско-лопарских культов.
Здесь, к северу от деревни Пегрема, в конце восьмидесятых годов прошлого столетия локальный лесной пожар обнажил площадь примерно в 20 кв.км. И открылась удивительная картина: повсюду из земли выглядывали крупные одиночные камни странных очертаний, зачастую - в круге из камней поменьше, и целые группы мегалитов.
А.П.Журавлёв с учениками (в том числе - и с И.Мельниковым, работу которого мы использовали для своих поисков!) заложили раскопы вокруг этих сооружений и обнаружили культурный слой достаточной мощности, содержащий множество фрагментов керамики, каменных орудий и прочих свидетельств присутствия человека.
Самыми известными из пегремских мегалитов являются сейды "Лягушка" и "Утка". Анализ сохранившихся этнографических источников показывает, что характерный для древних культов анемизм наделял некоторых животных демиургическими качествами. Отголоски подобных верований мы можем прочесть в "Калевале", в руне, где описывается сотворение мира из яйца утки:
Из яйца из нижней части
Вышла мать-земля сырая,
Из яйца из верхней части
Встал высокий свод небесный,
Из желтка из верхней части
Солнце светлое явилось,
Из белка из верхней части
Ясный месяц появился.
Можно по-разному относиться к реконструкциям обычаев далеких предков, но невозможно отрицать очевидное: явный геометрический порядок взаимного расположения камней в пегремских мегалитах, следы грубой оббивки для придания определенной формы, наличие иных признаков ритуального назначения этих сооружений не оставляют сомнений в том, что Пегрема была когда-то настоящим культовым центром, расположившимся на огромной площади под открытым небом.
Мы с интересом слушали А.П.Журавлева, и, когда экскурсия уже подходила к концу, решились завести разговор о Колгострове. Анатолий был удивлен, что нам не удалось найти Звонкой камень, и с готовностью согласился помочь - и для этого даже пойти с нами на Колгостров, переночевать там и наутро взойти на скалу.
Вот так, совершенно неожиданно, мы на время одолжили у Пегремы главного хранителя её Поляны Идолов...
Часть шестая. Тайна Колгострова.
Утром 10 июля вся экспедиция в полном составе, возглавляемая А.Журавлёвым, взобралась на скалу и направилась по уже знакомому маршруту. Мы показали Анатолию обнаруженный нами петроглиф "След" и "Рыбу", найденную Дмитрием. Учёный осмотрел и оценил находки, сказав, что в обоих случаях естественные углубления в камне соседствуют с искусственно нанесёнными деталями - очевидно, первобытный художник использовал одну и ту же технику, развивая и дорабатывая картинку, созданную природой.
"Рыба" вызвала самый живой интерес, поскольку изображение изобиловало мелкими деталями и явно создавалось не на скорую руку. Наверное, в ближайшем будущем этот петроглиф (как и другие фрагменты колгостровского культового комплекса) станет объектом изучения специалистов, но нам приятно, что в его разработке и интерпретации есть доля участия экспедиции клуба "Русский Север".
Недалеко от петроглифа "След" Анатолий указал на выбитые в камне одиночные и концентрические окружности, обнаруженные экспедицией 1972 года. Можно предположить, что между "Следом" и "Кругами" имеется некая связь. Возможно, на поверхности скалы в том районе присутствуют и иные изображения - для того, чтобы отыскать их, требуется расчищать территорию от мха и растительности. В будущем, безусловно, эта работа будет выполнена.
Мы углубились в лес и, один за одним, показали Анатолию "звонковые камни", замеченные накануне. К нашему разочарованию, он забраковал их все - включая тот, что звучал, по нашему мнению, весьма близко к колокольному звону. Основной довод сводился к тому, что поверхность камней не носила следов многократных ударов - следовательно, при всех своих "музыкальных качествах", эти валуны не использовались как ритуальные объекты.
Ученый уверенно шёл по лесной тропе, время от времени обращая наше внимание на объекты, которых мы не заметили - лунки и круги на скальных выступах. Мы с трудом успевали фотографировать, записывать и запоминать месторасположение того или иного петроглифа. И вот, наконец, мы вышли на небольшую поляну на дальнем краю которой лежал крупный валун, расколотый надвое так, что между двумя его фрагментами образовалась большая полость. Это и был легендарный Звонкой камень, давший название скале и, возможно, всему острову. Мы заранее запаслись подходящим камешком, чтобы послушать его голос - и вот Колгостров услышал звук, который последний раз извлекался тридцать три года назад. Глуховатый, но сильный, голос Звонкого камня действительно отдаленно напоминал колокольный звон - но только то был звон колокола совершенно непривычной формы, вроде била или его аналога. Впрочем, нет ничего невозможного в том, что именно такой инструмент и находился в распоряжении лижменской церкви много веков назад. Для более точного ответа на этот вопрос требуются дополнительные исследования.
К сожалению, время неумолимо шло, и Анатолию нужно было возвращаться в Пегрему. Прощаясь с нами, он указал направление, двигаясь в котором, мы должны были отыскать "Домик мёртвых" - древнее ритуальное захоронение, возможно - символическое (так называемый кенотаф). Ещё раз напомнив, что все мы являемся участниками симпозиума "Пегрема-Гиперборея-Лопария", и согласившись, что наше сотрудничество не окончится состоявшимся двухдневным общением, А.П.Журавлёв в сопровождении Дмитрия ушёл к берегу к ожидавшей его лодке.
А мы углубились в тайгу по указанным учёным ориентирам. Внезапно шедший чуть в стороне Юрикон выхватил камеру и начал что-то увлеченно фотографировать. Оказалось, что его внимание привлекли несколько валунов, расположенных друг относительно друга в некоем подобии амфитеатра. Отчетливо выделялись два камня, лежащие парой и как бы особняком от остальных, по обе стороны от них находилось ещё несколько камней, а основная группа валунов образовывала вокруг них подобие нескольких незамкнутых окружностей. Что это было - место родовых "собраний" со своеобразным "президиумом" и "аудиторией"? Уже позднее, в Москве, мы демонстрировали фото разным людям, и более половины респондентов без каких либо наводящих фраз выдвигало именно такую версию. Конечно, это всего лишь догадка, и для аргументированной гипотезы нужны как минимум исследования культурного слоя вокруг этих камней, но... находка состоялась, и это главное.
В паре десятков метров от "Амфитеатра" удача вновь улыбнулась Юрикону. Вначале он увидел сейд - огромный валун, покоящийся на двух камнях поменьше, а обойдя его, обнаружил ещё несколько камней, составляющих вместе с гигантским сейдом замкнутый круг!
По существующей теории, древние лопари рассматривали камни как вместилище духов - изначальных сил добра и зла, способных помочь в охоте или повлиять на погоду, вершить правосудие или способствовать деторождению. Вполне вероятно, что они окружали сейды (природного или искусственного происхождения) каменными кругами с тем, чтобы обезопасить себя от слишком близкого контакта с объектом поклонения. Может быть, в такой круг имел право вступать только шаман, а может быть, даже он не обладал такими возможностями. По крайней мере, мегалиты Пегремы тоже окружены замкнутыми окружностями из небольших камней и каменных осколков. И вот - на Колгострове прослеживалась схожая тенденция.
Ещё через полсотни метров от сейда мы, наконец, обнаружили "Домик мёртвых" - сложную композицию из камней разных размеров, образующих незамкнутую окружность с четко обозначенным горлышком "входа". Проход внутрь круга "запирал" большой валун. Такое расположение камней вписывалось в теорию А.П.Журавлёва, согласно которой, после захоронения тела (или духа) проход внутрь импровизированного "склепа" был закрыт камнем, чтобы покой не нарушался как снаружи, так и изнутри, и мир мёртвых, и мир живых не пересекались друг с другом...
Возле "Домика" мы обнаружили пару камней необычной формы, однако сказать с уверенностью, были ли они оббиты искуственно или просто фрагменты разорванных льдом глыб случайным (или неслучайным) образом оказались сориентированы именно так, не представлялось возможным.
Решив, что открытий на сегодня более, чем достаточно, мы возвратились к Звонкому камню, чтобы ещё немного "поиграть" на нём. Мы обратили внимание, что вокруг артефакта находятся и другие валуны, которые могли составлять некую единую функциональную группу со Звонким камнем (например, служить своеобразным сиденьем для исполнителя или подставкой для обрядовой утвари). Поблизости от Камня, на свободной от мха поверхности скального выступа, мы нашли любопытный объект: глубокую канавку, заканчивающуюся большой лункой. В нескольких сантиметрах от места "впадения" в лунку канавку перекрывал "затвор" - камень, идеально пригнанный к стенкам жёлоба, но, тем не менее, свободно вынимающийся рукой. О назначении этого "стока", о том, какая жидкость текла по нему и о связи этого объекта со Звонким камнем мы не стали строить догадок, оставив это занятие на потом. Безусловно, мы свяжемся с А.П.Журавлёвым и расскажем о своих находках, сделанных после его отъезда. Надеемся, что он поможет правильно квалифицировать обнаруженные объекты.
Переполненные впечатлениями и планами, мы спустились на берег. Наступал последний вечер нашего пребывания на Колгострове - наутро было решено двигаться в обратный путь.
Узнав о корректировке нашего графика, Дмитрий предложил провести водную экскурсию вокруг Колгострова. Мы погрузились в катер и примерно два часа шли по живописным шхерам и проливам, много фотографируя , но ещё больше - откладывая в сознании и душе.
По зорьке Константин умудрился сходить на лодке немного порыбачить - в конце концов, зря, что ли, были привезены за тридевять земель снасти? К его возвращению все члены экспедиции уже проснулись, вещи были уложены, и примерно в час дня мы покинули Колгостров.
Часть седьмая. Возвращение
Через четыре часа мы были уже в Кедрозере и перекладывали остатки аммуниции из внедорожников в недоприводники.
Попрощавшись с Дмитрием и пообещав обязательно вернуться, мы двинулись в сторону Кондопоги, надеясь найти место для дневки, в ходе которой пообедать и решить, куда двигаться дальше.
Возле пыльной дороги останавливаться не хотелось, а была она таковой вплоть до самой Кондопоги, и в результате мы оказались в мотеле, расположенном сразу около выезда на Мурманское шоссе. Там мы очень вкусно и бюджетно пообедали (отдав за пятерых 500 рублей за полный набор блюд) и определились с дальнейшими планами.
Антон, Алексей, Людмила и Константин решили двигаться на Медгору, обогнуть Онего с севера и достичь Пелусозера, где и провести оставшееся время. А Юрикон, поджимаемый сроками возврата, взял курс на Москву.
Поделили оставшиеся продукты, сфотографировались на память - и разъехались в разные стороны.
Первая экспедиция клуба "Русский север" закончилась.