3. План Луи.
— Вы слышали, что на Рю дю Драгон поймали убийцу из Гавра? — спрашивал пожилой парижанин торговца газетами, — ничего пока об этом не напечатали?
— Невероятно! И кто же им оказался? — спросил другой парижанин.
— Вы не поверите! Им оказался ректор университета, мэтр Жан-Поль Брудо! — выкрикнула какая-то мадам, прижимая к себе пакет с торчавшим из него багетом.
— Молчите лучше, мадам, о том, чего не знаете! Не ректор, а профессор Клермон! — одернул её сердитый месье с усами, вероятно, муж.
— Вы оба неправы, — вмешался красивый молодой человек, на руке которого повисла рыжая девица в берете, — убийца это профессор Лагард! Если бы не платья жертв, которые он хранил, как трофеи, его бы нипочём не поймали!
И Луи, усмехнувшись, выбросил окурок и придавил его начищенным мыском ботинка.
Они с Жослин условились не встречаться, пока не уляжется эта вся шумиха вокруг её мужа. В доме Лагардов было полно полиции, а у дома дежурили газетчики. Не хватало ещё попасть в кадр!
Совершенно не боясь столкнуться с любовницей, отсиживающейся дома, Луи повёл свою рыжую бестию в синема.
— Ты молодец, мой милый Шарль, — ворковал он ей на ушко, — и твои связи среди газетчиков сработали лучше, чем я ожидал!
— Да, у меня много ценных друзей, — сияла польщённая Шарлотта.
— Однако... — он остановился и взял девушку за подбородок: — я ревную тебя к этому Каво из "Ле Пти Паризьен", он смотрел на тебя не так, как смотрят приятели. У тебя с ним было серьёзно?
— Луи, ты невыносим! — картинно обиделась она, и он тут же притянул её к себе. Они целовались совсем не стесняясь прохожих.
В это же время экономка убийцы охотно раздавала интервью. Эмили рассказывала, как виртуозно её хозяин скрывал свои наклонности. Она отметила привычку Лагарда подолгу смотреть в одну точку, и вспомнила его ярость, когда она пыталась прибраться в кабинете без его ведома.
Её хозяйка, Мадам Лагард, была разбита и отказывалась давать интервью. Впрочем, на вопросы полиции мадам ответила. Главной уликой против профессора стало женское платье со следами крови. Было и ещё одно, порванное, но без крови, которое принадлежало по словам хозяйки, исчезнувшей экономке Лиз Куше.
Комиссар Дюпон, который расследовал убийство девушек "убийцей из Гавра", досконально изучил оба платья. Причём второе его заинтересовало гораздо больше первого. Он сложил платья в разные пакеты, после чего приложился к ручке мадам Лагард и откланялся.
— Это не он, — сказал он помощнику, когда они оказались в кабинете на набережной Орфёвр, — вот что, Жак, принеси-те ка мне все дела о кражах... за последние два... нет, три месяца.
— Что будем искать? — Жак положил перед патроном пухлую папку с заявлениями о кражах за последние три месяца.
— Флакон духов "Ню"! Моя жена грезила такими. Очень, очень дорогие, и точно не по карману простой девушке. Ищем, нет ли где-нибудь, в списке украденных вещей флакона духов.
Они просмотрели все дела, но ничего не нашли.
— Что ж, бывает, вздохнул Дюпон, возможно, что дело просто забрали... постойте-ка, вроде, я помню дело об украденных драгоценностях. Там ещё муж с женой подрались, помните, Жак?
— А-а-а! Парочка Дюшен! Муж заявил об ограблении, а жена сказала, что это он спустил её брильянты на красоток варьете!
— Да-да-да! Мне кажется, в списке украденного была коллекция элитных духов.
— Ну у вас и память, патрон!
— Только дела в папке нет... наверное, ещё не закрыто. И занимается им инспектор Фасс! Жак, пригласите его сюда! И.. приведите задержанного.
— Какого? — удивился Жак.
— Лагарда!
Жак, пожав плечами, вышел. Иногда он не понимал своего патрона. Духи какие-то! При чём тут духи? Как они связаны с подозреваемым?
В отличие от своего помощника, то, что профессор не тот, кого они ищут, Дюпон понял с первого взгляда. Около месяца назад была обнаружена первая жертва, Молли Сазан. Она работала в кабаре "Мулен Руж", и поначалу её убийство выглядело как месть ревнивого поклонника, но после убийства второй и третьей девушки стало ясно — убийства девушек дело рук хитрого и жестокого маньяка. Убийства первых двух жертв были обставлены так, как это делал гаврский маньяк: сначала женщины были изнасилованы и задушены, а затем их тела были перемещены и оставлены недалеко от питейных заведений. Это имело смысл. Поскольку картина, когда мужчина тащит перебравшую спиртного подругу, уже давно никого не удивляла.
Подробности дел старались не разглашать. Исключением стало третье убийство, когда девушку обнаружили в бочке на Рю дю Капюсин. Это убийство стало не таким как остальные, впоследствии удалось установить, что бедняжка умерла не так, как остальные девушки — её зарезали. Отличием также было то, что жертва была обнажена, но не изнасилована. В полиции сочли, что маньяк не успел осуществить задуманное, его спугнули. Газетчики быстро прознали и приехали чуть раньше жандармов, успев сделать несколько снимков и разместив их под кричащими заголовками. С их лёгкой руки весь Париж обсуждал деяния "Гаврского маньяка".
***
Скрипнула дверь, привели Лагарда. Комиссар приказал Жаку снять с него наручники. Потирая запястья, профессор мрачно изрёк:
— Могу я узнать, что за спектакль творится вокруг? Месье Дюпон?
— Я думаю, что имеет место недоразумение, — комиссар указал профессору на стул, — итак, месье Лагард, в ваших интересах отвечать на мои вопросы максимально чётко и правдиво!
— Я готов, — профессор сел, и спокойно посмотрел в глаза комиссару.
— Скажите, месье, — вам знакомо это платье? — Дюпон, словно фокусник, извлёк из коробки и выложил на стол перед Лагардом платье Лиз Куше.
Профессор кивнул.
— Да. Это платье Лиз. Но я... не убивал её, поверьте! Я... любил её!
— Постойте, месье Лагард, мы вроде не говорили об убийстве! С чего вы взяли, что мадемуазель Куше убита?
— Но, разве не затем вы меня привезли сюда? Все эти журналисты снаружи... постойте, вы что, не нашли тела Лиз?!
— Нет. Но, в вашей кладовке было обнаружено ещё одно платье, со следами крови. Наши эксперты сейчас работают с ним. У вас есть враги, месье Лагард? — мягко произнёс комиссар.
— Нет!.. Да! Не знаю... Пожалуй, у каждого человека найдутся враги. Вы на что намекаете? В университете есть завистники, но я...
— Оставим пока университет, дорогой профессор, — перебил его Дюпон, — скажите мне, вас связывали отношения с Лиз? Ну, вы меня понимаете, какие отношения я имею ввиду.
— О да... мне бы хотелось иметь отношения с ней, не скрою. Но, я сам всё испортил, — профессор опустив голову, смотрел на свои пальцы.
— А ваша жена, должно быть, знала об этом? Ну, о вашей симпатии к Лиз?
— Мы с моей женой давно уже чужие друг другу!
Дюпон задумался и постучал по столу карандашом.
— Так, так. Значит, ревность не при чём.
— Что вы, какая ревность! Жослин нашла утешение в объятиях другого мужчины, — сказал Бернард.
— Месье Грегуара?
— Что, простите? — думая, что ослышался, переспросил Лагард.
— Я спрашиваю, любовник вашей жены месье Грегуар?
— Странный вопрос, — удивился Лагард, — месье Грегуар, насколько мне известно, сидит в тюрьме.
— Его освободили десять лет назад, — и недавно мы обнаружили в комнате, где он жил, тело... ещё в комнате, на полу лежала записка от вашей жены с просьбой о встрече. Мадам Лагард подтвердила, что была там, но не застала хозяина, потому и написала записку.
— Возможно... я не знаю. Позвольте закурить?
Комиссар протянул Лагарду портсигар и щёлкнул зажигалкой, давая прикурить. Кивнув в знак благодарности, профессор с жадностью затянулся и выпустил дым.
— Вы говорите, нашли тело? Опять какая-то бедняжка? — спросил он, немного уняв дрожь.
— Нет, на этот раз, у нас есть все основания считать, что это сам месье Грегуар. Его разбил паралич, он умер от обезвоживания.
— Если бы я верил в Бога, я бы перекрестился. Эх, жаль старину Грегуара, он был славный малый! — усмешка мелькнула на губах Бернарда.
— Хм... скажите профессор, а зачем вам платье исчезнувшей экономки? — резко переменил тему комиссар, — говорят, что вы хранили его в своей постели, под одеялом?
Профессор подавился дымом. Комиссару пришлось постучать ему по спине. Откашлявшись, Лагард хмуро посмотрел на комиссара:
— Я слышал про ваши приёмчики... да, платье Лиз было в моей постели. И не спрашивайте, зачем! Я не собираюсь вам отвечать! Скоро здесь будет мой адвокат.
— Хорошо. Тогда подпишите бумаги, и можете быть свободны.
— Что? Что вы сказали? — переспросил Бернард, — как "свободен"?
— Видите ли... труп "номер три" не наш труп! То есть... — Дюпон стал выписывать круги указательным пальцем у виска, — третья жертва была убита не убийцей из Гавра!
— Я не понимаю! Ну и что?
— Тот, кто хотел вас подставить, этого не знал. Все жертвы нашего убийцы были одеты, — Дюпон кивнул вошедшему инспектору Фассу, под мышкой которого было нужное ему дело, — никаких рваных окровавленных платьев! Ясно теперь?
— Вы думаете, что кто-то меня подставил? Но кто?
— У вас самого есть соображения на сей счёт? — уклонился от ответа Дюпон.
— Нет, — ответил Лагард.
— Тогда не смею вас задерживать, дорогой профессор, если узнаете что-то новое, сообщите нам. Закон на вашей стороне! — Дюпон протянул Лагарду руку, и тот пожал её.
Когда Бернард был у двери, комиссар окликнул его:
— Подождите, месье Лагард! По городу ходят слухи, что вы — "убийца из Гавра". Будьте осторожны, постарайтесь не выходить из дома несколько дней. А пока Жак проводит вас.
Когда профессор вышел в сопровождении Жака, Дюпон кивнул коллеге.
— Ну, как вам профессор Лагард?
— Я потрясён, — сказал Фасс, — вы отпустили его?
— Да. Мы считаем, что беднягу подставили, и сделали это весьма неумело. Он, конечно, со странностями, но в целом, уважаемый человек. Я счёл возможным его отпустить.
— А кто же убийца?
— Боюсь, дорогой Франсуа, мы всё это время шли по ложному следу. Вас не смущает то, что жертв из Гавра связывают многие признаки: род занятий, положение в обществе, привычки... а у Парижских жертв лишь внешнее сходство?
— Простите комиссар, мне не приходило это в голову, — почесал кончик носа инспектор.
— Это говорит нам о том, что мы ошибались. Наш убийца и парень из Гавра — разные люди.
— Вы думаете, он снова будет убивать? — спросил Фасс.
— Я не думаю, я знаю! Будет. Если, конечно, мы его не остановим, — вздохнул Дюпон, — ну, покажите мне дело, что у вас под мышкой. Это ведь дело о краже? В списке есть коллекция духов?
— Да, элитные ароматы по цене аэроплана, — усмехнулся Франсуа.
— А "Ню"?
— Да, кажется, — инспектор открыл папку, и кивнул, — да вот, под номером 17.
— Ну, и что вор? Уже даёт показания? — потёр руки комиссар, — мне крайне интересна его связь с исчезнувшей экономкой, ведь она также может быть жертвой нашего убийцы.
— Мы установили, кто он, — несколько смутился Фасс, — вором оказался молодой любовник мадам Дюшен. Его ищут, но пока безрезультатно, возможно, он покинул Париж.
***
Автомобиль Жака притормозил возле дома Лагардов. Профессор, накинув на голову плащ, под проливным дождём побежал к крыльцу. Газетчики к тому времени разошлись, никому и в голову не могло прийти, что Лагарда отпустят. Для Жослин это также стало сюрпризом. Она расслаблялась в ванной, и мечтала о том, как заживёт на деньги мужа со своим ненаглядным Луи.
Вдруг в запотевшем зеркале она увидела осунувшееся лицо Бернарда.
— О, Бернард, вы? — ахнула она, — как это возможно?
— Ты подбросила платье? — глухо спросил он, взяв с полки полотенце и резко разводя его концы в стороны, точно пробуя на прочность.
— Нет! — взвизгнула Жослин, — ничего я не подбрасывала!
— Ты уничтожила мою репутацию, мою жизнь! — он хлопнул полотенцем по воде, и она завизжала.
— Я не... это не я, — навзрыд произнесла она, но потом вдруг стала смеяться, указывая на мужа пальцем, — Вы... ты не видишь, как ты смешон, Бернард!
Она смеялась и не могла остановиться.
— Прекрати сейчас же, — побелев от гнева, произнёс он, но это раззадорило её ещё пуще.
— Лю-любовь к экономке сов-совсем свела тебя... с ума-ах-ха! Ты спал с платьем! — продолжала смеяться Жослин.
Свободной рукой он влепил ей пощёчину. Смеяться она перестала, и теперь смотрела на него с нескрываемой ненавистью:
— Куда ты ходил ночами? Аа-а! Теперь я понимаю! Это ты убил тех девушек! Ты сумасшедший, Бернард, и я это докажу!
— Никому ты ничего не докажешь! — он накинул на её голову полотенце, и стал топить. Жослин отчаянно сопротивлялась, но он был сильнее. Через несколько минут всё было кончено.
В дверях, держа стопку свежих полотенец, стояла старушка Пину с открытым ртом. Поймав взгляд хозяина, она попятилась и растворилась во мраке коридора.
Профессор вздохнул, и пошёл в свой кабинет. Там он сел в кресло, в котором любил сиживать, наблюдая за Лиз, открыл бутылку дорогого вина, которую хранил на "особый случай" и плеснув себе в бокал, оценил сначала аромат, затем вкус.
— Вам накрыть в столовой, или принести ужин сюда? — услышал он дребезжащий голос.
— Старушка Пину! Накрывай в столовой, на троих! Зови своего месье Пину, выпьем вместе отличного вина, как в старые добрые времена!
— А мадемуазель Эмили? Она скоро должна вернуться, вроде как ездила в какую-то газету получить за интервью.
— Собери её вещи, и выстави за дверь. С сегодняшнего дня она уволена. Твоё здоровье, няня! — он поднял бокал и выпил.
***
В день взятия Бастилии из реки извлекли труп женщины. До приезда полиции несчастную положили на мостовую. Убийца из Гавра всё ещё был на свободе, да и утопленница была не в его вкусе: это была немолодая женщина, скорее всего, жертва несчастной любви. В толпе зевак шептались, что бедняжка не пережила, что её бросил молодой любовник.
На место преступления приехал сам комиссар Дюпон. Это была чистая случайность: инспектор Арман Межу, за которым была закреплена набережная, был занят в народных гуляниях по поводу праздника, и комиссару пришлось заменить его.
— Кто-нибудь знаком с этой женщиной? — спросил у толпы зевак Дюпон, кивнув на труп.
— Я! Я её знаю! — сквозь толпу продиралась девушка, явно приехавшая в Париж недавно, в руках у неё был дорожный саквояж, — это моя хозяйка, мадам Лагард!
— А вы кто? — спросил Дюпон, — с интересом разглядывая молодую женщину.
— Меня зовут Лиз Куше, — с готовностью сообщила она.
— Что-то я не видел вас раньше в доме Лагардов.
— Я, — женщина опустила ресницы, — понимаете, немного повздорила с хозяином и уехала к тётке в Авиньон.
— А-а... припоминаю. Ваши работодатели считали вас без вести пропавшей! Почему вы их не предупредили?
— Видите ли, я хотела. Я позвонила, но трубку снял сам месье Лагард... он почувствовал, что это я, и... — девушка покраснела, — стал говорить...
Она замолчала.
— Что говорить? — поднял брови комиссар.
— Разное, — выдавила из себя девушка, — в общем, ни сказав ни слова, я положила трубку. Я думала пробыть в Авиньоне день-два, но... тётя заболела, и мне пришлось ухаживать за ней. Неделю назад она скончалась и...
Дюпон не сводил глаз с мадемуазель, и ему вдруг всё стало ясно. Теперь он видел, что парижский имитатор, кем бы он ни был, всякий раз насиловал и убивал Лиз Куше. Обе его жертвы были как две капли воды похожи на неё.
— ... и я вернулась... к тому же, мне полагается жалование, — продолжала девушка, поднося платочек к увлажнившимся глазам, — ах, бедная мадам! Бедный месье Лагард!
Вдруг Лиз увидела лицо Бернарда среди толпы. Он смотрел прямо на неё и загадочно улыбался.
Большое спасибо всем неравнодушным читателям и комментаторам. Буду также признательна за конструктивную критику ☕️!
