оглавление канала
Божедар смотрел на меня с улыбкой заботливого родителя, словно я была его неразумным дитятком. Я нахмурилась. Как-то мне не виделись наши отношения в таком ключе.
- Что ты на меня так смотришь, словно я сказала какую-то глупость несусветную… - Я взвесила на руке рюкзак, пытаясь оценить свои физические возможности с таким грузом за плечами на дальнее расстояние. Показалось, что выдержу.
Он, не переставая улыбаться, спросил:
- С чего ты взяла? Я просто любуюсь тобой… - Говорить ему «а-а-а, тогда ладно», я не стала, но суровости поубавила, ожидая, что он еще скажет. Он и сказал, точнее, спросил. – А чего так рано? До вечера еще довольно далеко. До Плакучего мы дойдем за пару часов, и, насколько я понимаю, еще часа три нам придется ждать вечерних сумерек.
Я постаралась объяснить свои резоны.
- Я аппаратуру «орнитологу» гапнула? – И сама с нескрываемым удовольствием ответила. – Гапнула. Если он приставлен следить за нами, буквально за каждым шагом, а следить через камеры у него возможность пропала, как ты думаешь, что он будет делать? Конечно, он может кинуться ремонтировать испорченные приборы. Но думаю, быстро ему этого не сделать. На дурака он совсем не похож. И мой глупый вид деревенской дурочки, которую я старательно изображала, его не обманул. То, что я это сделала намеренно, а вовсе не случайно, понял даже дед Авдей. Из этого какой он должен сделать вывод? – Я уставилась с умным видом на своего друга. В его глазах мелькнуло понимание, и я обрадованно продолжила. – Правильно! О его слежке мы знаем, и устранили возможность следить за нами посредством камер, потому что собрались либо что-то предпринять не для его глаз, либо куда-то незаметно смыться. И в таком случае, он плюнет на свои железяки, и сам засядет где-нибудь поблизости с биноклем, чтобы понять, что же такого мы задумали в самое ближайшее время. Скорее всего, то, что мы задумали, мы будем должны осуществить либо вечером, либо ночью. Поэтому, днем в кустах он сидеть не будет, можем заметить, а вот вечер – самое дело. Так что я предлагаю, лучше приятно провести время на природе несколько часов, чем в потемках играть в прятки-догонялки с «орнитологом». Вот и весь мой план. Как тебе такое?
Божедар посмотрел на меня с некоторым удивлением, а мне стало обидно. Он что, и вправду думает, что я деревенская дурочка? Заметив перемену в моем настроении, и уловив ход моих мыслей, он поспешно проговорил:
- Ты напрасно обижаешься. Я тебя считаю умным человеком, но, поверь мне, даже очень умные люди не всегда могут мыслить так… - Он замялся, подбирая слова. А я вспыхнула от того, что он прочитал мои мысли. Неужели я вправду настолько очевидна для него? А может быть и не только для него? Это было как-то странно. Потому что даже для себя самой я была некой загадкой, никогда не могла с точностью предсказать, что я выкину в следующий момент, или к каким выводам могу прийти. А тут – словно по писанному читает все мои мысли. Я еще не успела для себя решить, хорошо это или плохо, а он уже продолжил. – Я хочу сказать, ты мыслишь, как настоящий стратег. Просчитываешь ходы, и делаешь соответствующие выводы. С тобой сложно спорить, и трудно не соглашаться. – И добавил с воодушевлением, как мне показалось, слегка его переигрывая. – Но ведь это и хорошо! И в данном случае ты тоже права. На месте этого Николая, я так же бы и поступил, если бы у меня было соответствующее задание. Так что, думаю, мы и впрямь, должны выходить сейчас. В темноте обнаружить слежку будет более затруднительно. Хотя, с нами будет Хукка. Думаю, если нас кто-то решит преследовать, то пес это сразу учует.
В общем-то, я была с ним согласно, во всяком случае, что касалось моей собаки. О чем я ему сразу и сообщила. Но выходить мы, все же, решили сразу. Уже на самом выходе из дома, я вдруг остановилась, и, повинуясь внезапному порыву, быстро вернулась в бабушкину комнату, открыла сундук, и вытащила шкатулку с Ключом. Поискав глазами, нашла старый платок, в который и завернула шкатулку. Затолкала ее в рюкзак и вышла из дома. На крыльце меня ждал Божедар и Хукка. Пес нарезал круги по двору в предвкушении путешествия. Божедар взял у меня из рук рюкзак, мотнув вопросительно головой.
Я коротко ответила:
- Пускай будет с нами. От греха подальше. Если тот, кто обшаривал дом в первый раз не взял Ключ, то это вовсе не значит, что он этого не сделает в следующий. Мне так спокойнее.
Божедар согласно кивнул мне, и заперев дом на замок, мы отправились в сторону леса. Хукка бежал впереди, периодически останавливаясь и оглядываясь назад, словно хотел убедиться, что мы не заблудимся без него и не потеряемся. В собачьих глазах было снисхождение к нашей неуклюжести и неповоротливости, по крайней мере, по собачим меркам. Я шла последней, периодически поддергивая лямку карабина, и настороженно оглядываясь вокруг. Хукка, конечно, был надежным охранником и его нюх, как и слух, во много раз превышал мои возможности, но я это делала скорее инстинктивно, стараясь подмечать малейшие мелочи и детали. Вот ветка сломана, вот с кустарника сбита листва. А вот на опушке, от которой мы уже отошли на значительное расстояние, затрещали сороки. Поди пойми, то ли они сейчас кого увидели, то ли у них запоздалая реакция на наше появление.
В общем, шла я по лесу, словно вышла на охоту, подмечая все мельчайшие детали. Пока ничего тревожного и настораживающего не заметила. Но напряжение меня не отпускало. Прекрасно понимая, что просто так, ради праздного любопытства, Ольховский к нам абы кого не приставил бы, да и то, как был мастерски проведен обыск в доме, весьма меня впечатлило. Конечно, может быть, я слегка преувеличивала опасность. Но тут я предпочитала, как говорил дед Авдей, «перебдеть, чем недобдеть». Да и интуитивно я чувствовала некий подвох, только вот, пока в чем он, разобраться не могла. И это меня беспокоило.
Чем ближе мы подходили к Плакучему, тем тише становилось в лесу. Даже ветер, вечный спутник Барыни-Осени, не тревожил торжественных нарядов берез, не играл с колючими лапами елей. Хукка, бежавший все время впереди, вдруг остановился, затем, подбежал ко мне и, будто в подтверждении моих опасений, настороженно уставился назад, в сторону дома. Божедар тоже остановился и безмолвно, только взглядом спросил меня: «что?». В ответ я пожала плечами. Он подошел ко мне бесшумной походкой, и встал рядом, настороженно, совсем как мой пес, стал прислушиваться к звукам леса. А я смотрела на Хукка, ожидая, что собака сделает. Может, рванет с громким лаем обратно, почуяв чужака? Но пес молчал. Просто стоял и смотрел назад, замерев в одной позе, словно памятник. Что-то было не так, только вот что, похоже, даже мой пес ответить на этот вопрос не мог. Хукка еще несколько секунд посмотрел в туже сторону, а потом, нерешительно вильнув хвостом, побежал прежним маршрутом. Божедар с сомнением произнес:
- Может какую белку почуял? Он же охотник… - Уверенности в собственных словах у него тоже не чувствовалось.
Так как у меня тоже не было ответа на эти вопросы, я пожала плечами.
- Не думаю. Обычно он на зверя так не реагирует.
У меня вдруг появилось острое желание вернуться немного назад и посмотреть, что же вызвало настороженность не только мою, но и моей собаки. О чем я и сообщила Божедару. Судя по его равнодушной реакции, он мои опасения не поддерживал, но и возражать особо не стал. Только внес свое предложение:
- Зачем нам ходить туда-сюда. Я сейчас поговорю с Хуккой. Пускай он вернется и посмотрит, что тебя так встревожило. В любом случае, его нюх гораздо острее твоего или моего вместе взятых. – Попробовал он пошутить.
В общем-то, с его последним высказыванием я была полностью согласна, но вот это его «поговорю с Хуккой», меня несколько обескуражило. Я никак не могла привыкнуть, что Божедар обладает некими качествами, которые я не могла пока еще осознать и принять до конца. А между тем, он подозвал пса, присел перед ним на корточки, обхватил его голову руками и принялся внимательно смотреть в глаза собаке. Насколько я могла судить, противления у Хукка это не вызвало. Пес замер, и не отрываясь смотрел в глаза человека. Длилось это секунд тридцать, не больше. Наконец, Божедар потрепал его по голове, и тихонько подтолкнул в нужном направлении. Собака сорвалась, словно с поводка, и вскоре скрылась из глаз за поворотом тропы. Я постояла еще с минуту столбом, пялясь вслед псу, а потом вопросительно посмотрела на Божедара. Он улыбнулся мне своей мальчишеской милой улыбкой и предложил.
- А мы давай пока потихоньку пойдем. Хукка нас догонит. – И направился опять вперед по тропе в сторону Плакучего.
Озеро нас встретило своим безмолвием и покоем. Кое-где по его глади плыли желтые листья, сорванные ветром. Солнце светило сквозь дымку невнятных облаков, похожее на огромную перламутровую жемчужину. От озера тянуло сыростью и запахи осени здесь, у воды, были сильнее. Прежде чем выйти на открытый берег, мы сначала осмотрелись из зарослей молодого ельника. Ничего тревожного или подозрительного вроде бы не заметили. Только в голове стоял легкий звон, как будто я надышалась каким-то газом. Но, иногда здесь такое случалось, поэтому я старалась не обращать на свое состояние особого внимания. Хукка еще не вернулся, что заставляло меня постоянно прислушиваться и периодически поглядывать на тропу, по которой мы сюда пришли.
Божедар, скинув со спины рюкзак отправился за дровами. Нужно было развести два костра, и поддерживать огонь в них некоторое время. Я с трудом представляла, как эти костры могут привлечь внимание Корнила или его соратников. Ведь для этого нужно было, чтобы кто-то постоянно наблюдал за берегами Плакучего. Я представляла себе это, как некие вышки, какие стоят в каждом лесничестве, в высоту метров тридцать, и там круглые сутки сидит дежурный. Но никаких вышек, также как и дежурных на них, в округе я не наблюдала. Да что там, не наблюдала! Их просто здесь отродясь не было! Ведь я не один год ходила по берегам этого озера и ничего подобного здесь никогда не строилось. А зачем? Наблюдать за Плакучим? Так это точно никому не надо. А как же они увидят наши костры? Вопрос меня занимал необычайно. В конце концов, устав ломать голову над этим, я решила, что непременно спрошу у Корнила. Конечно, если он явится. Почему-то ни мне, ни Божедару в голову не приходило, что Корнил может просто не прийти. А потом, как долго следовало жечь эти костры? И где потом дожидаться Корнила? Здесь, на берегу, или стоило возвращаться домой и ждать некого сигнала от него? Ну почему я сразу об этом не спросила у Корнила при расставании?!
На вопрос «почему?» я ответила себе сама. Потому что тогда столько всего случилось, и я так была этим всем ошарашена, что совсем не подумала задать такие простые вопросы. Было просто не до того. А вот теперь ломай себе голову. Потом я пришла к выводу, что суть вопроса, сводилась только к одному: верю я Корнилу или нет? По всем статьям выходило, что верю. А значит, не стоило ломать голову над тем, чего просто пока не в силах понять. Поэтому, перестав забивать мозги всякими вопросами без ответов, я просто отправилась помогать Божедару собирать дрова.