"Песня самолёта-истребителя" очень часто звучала на выступлениях Владимира Высоцкого с 1968 по 1972 год. Однажды он даже назвал её своей любимой песней: «Я очень рад, что вам понравилась эта песня, потому что это — моя любимая песня из всех, которые я написал». (21.09.1971, Киев, ДСК-3). Не знаю, по какой причине автор резко перестал её петь. На сегодняшний день известно 70 фонограмм, из них 28 приходятся на 1968-70 годы, 18 раз она звучала в 1971 году, 16 раз в 1972, а в 1973 году - только дважды. Затем ещё 5 фонограмм из 1974 года и последние три записаны в 1975. Возможно, автор от неё устал, а возможно, сыграла свою роль запись на фирме "Мелодия".
На последнем известном публичном выступлении Высоцкий объявил песню так: «Ну что же, давайте снова вернёмся к военной теме. Я ещё хочу спеть вам две песни. Я вдруг начал в какое-то время, вдруг начал писать от имени неодушевлённых и одушевлённых предметов, но не от имени людей. Значит, от имени лошадей, там, волков, даже самолёта, которую я вам сейчас покажу. <...>Ну вот, и вот в этой песне, которую я следующую вам спою — это песня самолёта-истребителя. Верней, даже лучше сначала я спою песню от имени лётчика. Это две песни об одном и том же воздушном бое. Первая поётся от имени лётчика, а вторая от имени самолёта» (7.12.1975, Москва, ТнТ). Публичным это выступление можно назвать условно. Это была сдача программы на сцене Таганки, концерта, с которым автор должен был выступать в театре сольно. Но этого моноспектакля Высоцкий так и не дождался, как и выхода диска-гиганта, впрочем.
Хотя автор объявлял и исполнял эту песню самолёта второй из двух песен об одном воздушном бое, появилась она первой. Или в самом конце 1967 года, или в начале следующего. Также, как и "Песня лётчика-истребителя", и стихотворение "Я - лётчик, я - истребитель", черновики этой песни расположились на "персидских" бланках, в своё время привезённых дедушкой Людмилы Абрамовой из командировки в Тегеран. Вернее, больше это похоже на листки из блокнота, вон, даже линия отрыва по верхнему краю видна.
Всегда думала, что Высоцкий писал на разных бланках да и на чём придётся скорее от неорганизованности быта - где застанет вдохновение или случится передышка в вечной суете. Но на днях наткнулась на любопытную информацию в давнем интервью Людмилы Абрамовой и тема заиграла новыми красками: "...Любил писать на хорошей бумаге. Одно время у него была бумага с водяными знаками в виде снежинки, и он над ней трясся! Оригинальные меловики привозил, тетради, блокноты, просто пачки бумаги. Изо всех знакомых "вытряхивал" какие-то бланки с каким-то рисуночком в уголочке" (Ленинград, 11.12.1990). Так что у оставшегося от дедушки блокнота однозначно не было шансов остаться в неприкосновенности.
Но вернёмся к самолёту-истребителю. Поначалу песня называлась длинно и сложно: «Смерть истребителя в тринадцати заходах». Как сказал сам автор: "Это такая баллада с длинным названием, как у Анчарова". Исследователи А. В. Крылов и А. В. Кулагин считают, что не только название, но и такой небанальный, прямо скажем, выбор машины на роль героя навеян также песней М. Анчарова "Баллада о танке Т-34, который стоит в чужом городе". Возможно, первоначально так оно и было. Но Высоцкий развил и дополнил замысел, появилась вторая песня, и теперь это взгляд на одно и то же событие с двух абсолютно разных сторон, от двух совершенно разных персонажей - не то антагонистов, не то заклятых друзей. История человека и история машины, каждый из них самостоятелен и самодостаточен, но, как выясняется, им "друг без друга нельзя" и история у них общая. Позднее этот же приём был использован автором ещё раз в "Песне микрофона" и в "Песне певца у микрофона".
Те же исследователи отсылают нас и к Юрию Визбору, находя очередную реминисценцию: в песне "Капитан ВВС Донцов" строка "А человек, сидящий верхом на турбине..." повторяется как рефрен. Иногда мне кажется, что это соревнование такое негласное среди высоцковедов: кто больше отыщет у Высоцкого реминисценций, заимствований, цитирования всего и вся, начиная от Библии и заканчивая современниками.
В песне самолёт наделён вполне человеческими чувствами и эмоциями. Обида, злость, усталость, страх - всё это выражается ясно, без недомолвок. Суть конфликта в песне схожа с фабулой "Бега иноходца" - те же претензии к человеку, не дающему ролевому герою почувствовать себя подлинно свободным. И та же развязка - избавившись от "обузы", герой недолго наслаждается свободой и самостоятельностью, теряя самое важное - в данном случае, жизнь. Людмила Абрамова считала, что здесь метафорически отражены взаимоотношения актёра Высоцкого и режиссёра Любимова. Возможно, что-то в этом есть: Таганка - режиссёрский театр, полностью подчинённый воле режиссёра, и, бунтуя против своего создателя, актёр теряет много больше, чем приобретает. Результат такого актёрского бунта мы все помним - театр просто развалился.
Досадно, что сам я не много успел,
Но пусть повезёт другому!
Выходит, и я напоследок спел:
«Мир вашему дому!»
«Мир вашему дому!» - каноническое христианское приветствие, пожелание благоденствия. Использование его в контексте воздушного боя кажется парадоксальным, но стоит принять во внимание ещё кое-что. Ведь истребитель не просто "истребляет" всё вокруг - он защитник, он истребляет врагов, а своей земле и своему небу, своему дому (Небо - моя обитель!) желает только мира! Даже погибая, "смертию смерть поправ" - «Мир вашему дому!»
Но по-настоящему восхищают меня в этой песне первые строки:
Я — «ЯК»-истребитель, мотор мой звенит,
Небо — моя обитель.
Так и представляется радость и упоение полётом. Наверное, такие эмоции испытывает птица, взмывая в облака. А может быть, парашютист во время свободного падения. Или парапланерист, парящий в воздухе. Самолётом, птицей или парашютистом Высоцкий никогда не был, но сумел выразить всю радость полёта, скорее, даже предвкушение этой радости, одним правильно подобранным глаголом. Это и отличает настоящего поэта от ремесленника.
Я — «ЯК»-истребитель, мотор мой звенит,
Небо — моя обитель.
А тот, который во мне сидит,
Считает, что он — истребитель.
В этом бою мною «юнкерс» сбит, —
Я сделал с ним, что хотел.
А тот, который во мне сидит,
Изрядно мне надоел!
Я в прошлом бою навылет прошит,
Меня механик заштопал,
Но тот, который во мне сидит,
Опять заставляет — в штопор.
Из бомбардировщика бомба несёт
Смерть аэродрому,
А кажется — стабилизатор поёт:
«Мир вашему дому!»
Вот сбоку заходит ко мне «мессершмитт»,
Уйду — я устал от ран!..
Но тот, который во мне сидит,
Я вижу, решил — на таран!
Что делает он?! Вот сейчас будет взрыв!..
Но мне не гореть на песке!
Запреты и скорости все перекрыв,
Я выхожу из пике!
Я — главный, а сзади... Ну, чтоб я сгорел!
Где же он, мой ведомый?!
Вот он задымился, кивнул и запел:
«Мир вашему дому!»
И тот, который в моём черепке,
Остался один и влип.
Меня в заблужденье он ввёл и в пике —
Прямо из мёртвой петли.
Он рвёт на себя — и нагрузки вдвойне.
Эх! Тоже мне — лётчик-ас.
Но снова приходится слушаться мне,
И это — в последний раз!
Я больше не буду покорным! Клянусь!
Уж лучше лежать на земле!..
Ну что ж он не слышит, как бесится пульс:
Бензин — моя кровь — на нуле!
Терпенью машины бывает предел,
И время его истекло.
И тот, который во мне сидел,
Вдруг ткнулся лицом в стекло.
Убит! Наконец-то лечу налегке,
Последние силы жгу!
Но что это, что?! Я — в глубоком пике
И выйти никак не могу!
Досадно, что сам я не много успел,
Но пусть повезёт другому!
Выходит, и я напоследок спел:
«Мир вашему дому!»
Варианты, черновики здесь --> https://vk.com/page-50031359_55530397
Спасибо автору ролика с YouTube, очень удачно нарезавшему клип из кадров хроники:
Крылов А.Е., Кулагин А.В. Высоцкий как энциклопедия советской жизни: комментарии к песням поэта. - 2-е изд., испр. и доп. - М.: Булат, 2010. - С. 135-136.
Спасибо, что прочитали. Если вам понравилась статья, познакомьтесь с другими материалами канала: Каталог статей "Стихии Высоцкого" . Лайки, подписка и комментарии тоже лишними не будут. Дзен требует активности подписчиков.