Недавно мной была сделана запись, обратившая внимание на материал "Бессмертного барака". Он носит лаконичный заголовок "Блокадный дневник сотрудника НКВД. 1942 год". В своем тексте я, в сущности, просто удивился открывшемуся сюжету, сделав акцент на выведенном там контрасте между дневником чекиста и несколькими краткими заметками Тани Савичевой. Хотя содеянное приобрело общие черты, излагая соображения о поведении институций в отношении маленьких судеб людей, подвластных им.
Впоследствии, под постом появились комментарии. Предлагаю взглянуть на ход беседы, возможно, кому-то будет любопытно увидеть представленные в ней точки зрения и провести "поединок с тенью" в уме, оппонируя в этом экзерсисе одной из сторон. Замечу, что слова моего собеседника выделены жирным шрифтом и разъединены для удобства ответа, следом идут мои реплики.
Единственное замечание, которым предварю эту партитуру предложений, состоит в том, что перед ней было два комментария, в сущности, развитых в предложенном Вам тексте. Но для ясности укажу, что мой собеседник обратил внимание на мои слова о наличии привилегированных лиц. А я отметил, что описанное в дневнике поведение не утилитарно.
>>> Средний руководитель в системе обороны города должен был умереть от голода?
Автор дневника был помощником директора по найму и увольнению завода № 371 им. Сталина, старшим лейтенантом госбезопасности. Как я сказал ранее, его деятельность вполне походила на поведение человека в китайской комнате. От него не требовалось никаких интеллектуальных, вдумчивых решений. Особенно наглядно это видно по массе ремарок, сделанных им в адрес проблем и задач на работе. Его деятельность была направлена на набор кадров по простому количественному признаку и физическому состоянию потенциальных работяг. Подобием интеллектуальной деятельности было выявление враждебных элементов.
Цитата: В обязанности Боброва входило обеспечение производства рабочей силой, проведение мобилизаций и поиск резервов для пополнения рядов Красной Армии, поддержание дееспособности агентурной сети на заводе.
Буквально не руководитель в системе обороны города, а мелкий чекист. Чья ценность - в лояльности и способности искажать собственные этические воззрения, судя по дневнику, строя их на ценности собственной жизни, поддерживаемой широкими жестами, гасящими голос совести человека, жившего через дорогу от второго героя сравнения, явно испытывавшего несоизмеримо более жуткую нужду.
Это переводит нас к следующему вопросу:
>>> НКВД слишком выпуклый пример для спекуляций, а солдата тоже нужно было кормить, как мирного?
История автора дневника выстроена в оппозиции к истории девочки, чья жизнь сплетена с жизнями ее родственников и знакомых. Целой вереницы умирающих людей. Кстати, Таня Савичева умерла в 44 году, когда она “слегла”, квартира ее семьи ушла семье подпоковника Уралова.
Из Ваших слов мы получаем разделение на иерархию по значимости и роли: руководители обороны, солдаты, мирные жители. Категоризация людей по функционалу, но еще - по принадлежности гос. аппарату. Власть рабочих и крестьян в условиях вражеской осады, голода и дефицита внезапно не стала приоритетом, приоритетом стали чекисты и партийные звенья, включая мелкие звенья. Это прагматическое расположение со стороны власти, ориентированной на винтики в государственном аппарате, без которых систему “снесут враги”.
>>>Полагаю, что логика военных действий действительно утилитарна и максимальное счастье максимального числа людей не может быть достигнуто, пока враг осаждает город. Это новое слово военной мысли, надеюсь, что вы найдёте какие-нибудь ссылки на то, что во время войны военачальники ставят своей целью максимальное счастье максимального числа людей, очень любопытно.
Я прямо подчеркнул, что тут иная этическая модель, вне нормативных положений, чистая прагматика. Ее можно назвать ethical partiality, то есть это ситуация, когда актор-1 благоприятствует актору-2 не на основе нормативных принципов, а из-за наличия у актора-2 нужной характеристики, вызывающей эмоциональное или прагматическое расположение. В данном случае подходит последнее в силу воззрений партийной власти, обеспокоенной поддержанием своего положения. Для утилитаризма в самом деле важна максимизация блага исходя из доступной информации, даже в 42 году ситуация воспринималась без ужимок и вполне однозначно. Однако мелкий чекист получал избыток благ в условиях острой нехватки у остального населения, иллюстрируя своей биографией частным случай, очевидно, в огромной системе, которой покровительствовала ее вершина.
>>>Чтобы предотвратить захват и локальную победу врага, солдаты и производящие/управляющие кадры должны есть достаточно для этого. В условиях, когда эвакуация населения невозможна из-за немилосердных действий врагов.
Меня не удивляет, что один из управленцев в системе обороны города ел настолько, чтобы иметь возможность выполнять свои функции, в данном случае, ответственного за дисциплину и кадры. Конечно, "Бессмертный барак" нашёл НКВДшника, а, например, какого-нибудь майора фронтового вниманием обошёл, потому что вау-эффекта и брызганья слюной у политизированного меньшинства такого не получится.
Из дневниковых материалов нам ясно только то, что кадровик, занятый заполнением производственных пустот по принципу “может работать” (о чем свидетельствуют его жалобы на предоставление раненых или инвалидов вместо здоровых людей), получал несколько тысяч рублей в месяц, когда зарплата работяг на заводах составляла около 400-500 рублей, а килограмм хлеба стоил в районе 800, ходил в баню, ездил на дачу, кофе пил и кушал копченые мясо со шпиком. Почти невозможно сказать, насколько соответствует его питание его задачам, однако лично у меня возникает сомнение, что в условиях острого дефицита провизии у населения оно было не избыточным, а более полезным не было бы предоставить долю доступных ему благ тем же раненым или врачам.
>>>Вы можете доказать, что мученики блокады Ленинграда возникли в связи с неправильным распределением продуктов en masse? То есть, "инициаторы" (вневременные абстрактные представители власти в России, злочинные и мерзко хохочащие) инициировали голод в Ленинграде?
Доказать последовательно, создав какую-то вакуумную ситуацию из алгоритмов, обыгрывающих положение дел, конечно, не могу ни я, ни кто-либо иной. Как и доказать обратное.
Однако обратимся к статистике:
От фашистских бомбежек погибли лишь 3% людей, остальные 97% - от голода: ежедневно от истощения умирали около 4 тысяч человек. Когда запасы еды закончились, люди стали употреблять в пищу жмых, обойный клей, кожаные ремни и ботинки
Осада и оборона были общим условием жителей города. В то же время, в город поставлялись ресурсы. Не только еда. Например, табак. Из заметок Боброва мы узнаем, что он получал 400 грамм табака. К началу осады Ленинграда в нем проживало около 3 млн человек. Предлагаю задаться смелым вопросом: сколько было привилегированных чекистов, получавших табак? Килограмм табака занимает, очевидно, больше места в транспорте, чем килограмм хлеба.
Распределение благ - открытый сюжет, демонстрирующий отношение к гражданам. бесспорно имело бы эффект, по крайней мере, в рамках взятого фрагмента с мелким чекистом, жившим через дорогу от пополняющегося кладбища. Полагаю, кладбище могло бы стать поменьше и, впоследствии, не стать жилплощадью семьи полковника, отнятой у девочки “за ненадобностью”.
Указанные мной инициаторы инициировали логику в распределении благ, отдавая прагматически мотивированное предпочтение лояльным чекистам-менеджерам, а не источнику производственных мощностей. Про табак:
В блокадном Ленинграде табак (наряду с продовольствием) был одним из самых ценных продуктов. Даже после прорыва блокады 300 гр табака или 500 штук папирос (наряду с тремя бутылками водки или вина в месяц) полагались лишь той категории ответственных партийных, советских, комсомольских и профсоюзных работников, которые согласно секретному постановлению СНК СССР от 12 июля 1943 г. снабжались «по первой группе».
То есть гос. аппарат не сотворил мифа из истории благородного чекиста, как не сделал достоянием общественности историю с поддержкой зависимостей и нужд “партийных, советских, комсомольских и профсоюзных работников”. Зато сделал агит листовку из дневника маленькой девочки, чью квартиру отняли у нее за ненадобностью, опустив и эту деталь, все смыслы без разбора свалив в единый: террор врага. Весьма прагматично.