Православная церковь до сих пор не может определиться, что делать с одним из самых неоднозначных православных пророков. С одной стороны, всю жизнь страдающий, юродивый подходит под каноны, с другой его пророчества и бесовское поведение не позволяют этого сделать.
Несмотря на это Иван Яковлевич по-прежнему остается самым популярным блаженным, когда-либо жившим в Росси.
История его жизни полна трагизма, наполнена болью и очень ярко показывает человеческую алчность и жестокость. Началась она в 1783 году в Смоленской губернии. В семье обычного священника появился вполне здоровый малыш.
Мальчик рос тихим, не любил шумные сборища, всегда старался держаться от сверстников в стороне. Обучение в духовной семинарии пришлось ему весьма по нраву. И в свободные минуты он продолжал жадно вчитываться в строки святого писания.
Но вот казус, закончив обучение, молодой человек не принимает духовный сан. Идет работать простым сельским учителем. Впрочем, через три года Иван снова резко меняет свою судьбу. Очевидцы позже рассказывали, как он однажды посреди урока просто вышел из класса и направился в паломничество.
Три года длился его путь от монастыря к монастырю. На родину он вернулся уже знаменитым. Оказалось, что в нем проснулся пророческий дар. Его предсказания сбывались с пугающей точностью.
В частности есть свидетельства, что Корейша предрек начало и ход Отечественной войны 1812 года.
Но чем большему количеству людей он открывал будущее, чем больше к нему шли, тем сильнее он закрывался от надоедливых, меркантильных посетителей. Ведь они не спрашивали его о смысле жизни, о каких-то духовных вещах. Всех интересовало только, как бы побольше заработать, да где урвать кусок пожирнее.
Видимо, в какой-то момент это окончательно сломало и без того неустойчивую психику пророка.
Здесь начинается следующая глава жизни Ивана Яковлевича, в которой он ведет себя как настоящий умалишенный. Он и до этого не отличался обычным поведением. Сначала жил в старой бане на окраине села, затем, так вообще, в таежном шалаше. Но то как он начинает реагировать на просителей окончательно убеждает их в том, что перед ними настоящий юродивый.
Например, гостям в его хижину позволялось не входить, а буквально вползать на коленях. Иначе он упорно молчал. Но и когда, коленопреклоненный проситель раскрывал с чем пришел, то предсказания о своей судьбе он должен был уловить в потоке оскорблений и отборной брани.
Кто знает, может быть Корейша просто хотел покоя и таким образом пытался отвадить непрошенных гостей? Но он явно, что-то не учел. Подобное поведение сделало его еще более популярным. Народу вокруг него с каждым годом становилось все больше.
Очередной перелом в судьбе Ивана Яковлевича произошел после победы над французами. Он, на правах блаженного, во всеуслышание принялся изобличать смоленские власти в растрате ста пятидесяти тысяч казенных рублей, выделенных на восстановление города.
Особого откровения в этом не было. В кулуарах перешептывались давно. Но Иван не шептал, он кричал об этом. Кричал на каждом углу. Как можно догадаться, ни к чему хорошему это не привело. Его обвиняют в оскорблении одного из чиновников и пытаются упечь в тюрьму.
Однако, обвинение не слишком серьезное, реального срока могло и не быть, поэтому власти "на время" запирают пророка в психиатрическую больницу. Снова образ жизни и поведение Ивана играют с ним злую шутку. У врагов достаточно формальных поводов, что бы упечь его подальше.
Психиатрическая лечебница в девятнадцатом веке мало отличалась от настоящих казематов. Да и отличия были явно не в пользу больничных палат. Там Иван Яковлевич и провел остаток своей жизни.
Поразительно, но людская жадность не знает границ. Чинуши и на упеченном в психбольницу пророке смогли заработать. Они пускают к нему посетителей за мзду в 60 копеек. Желающих столько, что за год это приносило по несколько тысяч рублей.
Уже в конце жизни администрация больницы решает, что «излечили» знаменитого блаженного и его выпускают. Однако выходить из камеры блаженный отказывается. Там и умирает на семьдесят восьмом году жизни.
Иван Яковлевич Корейша, по произволу смоленских властей, провел в психиатрической лечебнице сорок четыре года.