«Трудность плавного демонтажа госсоизма обусловлена многимиобстоятельствами, главное из которых <...> избыточная прочность этой социальной конструкции, <„> (базирующейся) на всеобъемлющем огосударствлении. В гос.-социалистической системе практически отсутствует автономия социальных подсистем - экономики, политики, идеологии и т.д. - которая существует в иных обществах, <...> (она) построена так, что все её составляющие переплетены самым тесным образом, буквально сращены друг с другом. Политическая система, партийный аппарат проникли в самое тело экономики, а и идеология, и культура являлись чуть ли не главными сферами государственной регламентации. <...> Та экономика не могла существовать без той политики и той идеологии. <...> Сверхпрочный монолит, бетонной глыбой давящий общество, пока он сохраняет цельность, начинает рассыпаться, как песок, едва устраняются хотя бы какие-то его части. <...> (Отсюда) <...> крайняя трудность постепенного и управляемого демонтажа системы государственного социализма, высокая вероятность срыва планомерных реформ в катастрофический распад», (с. 7-8).
Горбачев, был политическим преемником Андропова. На мартовском 1985 г. Пленуме ЦК, когда состоялись его выборы, он сказал: «Мы переживаем очень сложное, переломное время. Нашей экономике нужен большой динамизм. <...>» И тут же: <...> «Нам не нужно менять политику. Она верная, правильная, подлинно ленинская». Это - рафинированный Андропов. Но... Между ними не было духовного родства, поэтому, подхватив его идеи, он не уловил, не понял их глубинную суть, хотя тоже очень хотел, чтобы «процесс пошел». Он сумел сделать это, однако у него, как говорится, была «кишка тонка». - он не имел ни политического веса, ни хозяйственного авторитета, ни грозной ауры карательных органов, чтобы вырваться из неуклонно твердеющего вокруг него номенклатурного «бетона». Поэтому и принимались «директивы на высшем политическом уровне. <...> но практически не осуществлялись».
Горбачев нашел свою защиту в этой угрожающей ситуации - гласность, когда безудержно заговорили все и в первую очередь он сам. Весь пар ушел в гудок. Оба они оказались заложниками своих личных качеств: Андропов - «осторожной постепенности», граничащей с элементарной трусостью. Горбачев - своей посредственности, серости, малозначимости, которая только и позволяла в реальной истории КПСС стать генеральным преемником при смене высшего партийного руководства. (Извечный выбор верховной власти на Руси: никто не хочет признать себя слабым, выбрав сильного, потому выбирают «худого». «Посадим-де Мишку Романова на царствие, пусть страной правит, а мы им», - решили бояре в Смутное время. Думали на время, оказалось на три сотни лет).
«- Сегодня создан образ Андропова как сильной, не знающей сомнений, целеустремленной личности. Вы, как врач можете это подтвердить?
- Он был не таким сильным, как все считают. Когда он не мог найти выгодный для себя выход из сложной ситуации, у него начинались периоды слабости, которые я видел. Даже испуга. Так было тогда, когда начинался Афганистан. Андропов мне звонил несколько раз, потом я к нему приезжал. И он все время говорил: «Что делать, что делать, что делать ... ». Я видел, что он в растерянности. <...> (Е. Жирнов. Вожди держались на таблетках. Интервью с начальником Четвертого главного управления Минздрава СССР («кремлевки») Е|и. Чазовым. - ИТАР-ТАСС «Экспресс», № 21, 1999 г.).
Из личных наблюдений. Хоронят Брежнева. Мы с женой удовлетворенно наблюдаем по телевизору за этим действом, - может быть хоть теперь, что-нибудь у нас изменится. До-о-о-лгая ну-у-у-дная пауза. На экране такой же серый застой, как при его правлении: серый асфальт Охотного ряда перед Домом Союза. От нечего делать комментируем слабые признаки жизни на экране: вот крышку вынесли, ... поставили у
дверей, ... вышел человек, ... осмотрелся, ... машина проехала, ... вот - выносят, выносят, ну, наконец-то! Выстроилась процессия, Андропова нет среди них9 Скандал! Как же так.9 Где новоиспеченный генеральный секретарь.9 Да вот же, вот, - уже возле Мавзолея ...
<...> «Членам политбюро <...> полагался гроб кремлевский буковый, вес 200 кило, изделие 2 Московского деревоотделочного завода, спецзаказ, - обитый красным и черным крепдешином. Под музыку отдельного показательного оркестра. Жора со своим напарником Василием Ивановичем подхватывали изделие на полотенца, в которые для крепости вшивали парашютные стропы и, раскорячась в хромовых офицерских сапогах - потом их полагалось сдать, - ждали куранта. <...>». (Е. Цобровольский. Тайны Кунцевского кладбища. - «МН», ИТАР-ТАСС «Экспресс». № 28, 1998).
И только когда спецмогильщики с хорошо слышным глухим стуком уронили тяжеленный гроб в могилу, все стало ясно, земля не держала их! Могила была свежевырытой, не забетонированной как обычно. Или бетон ещё не схватился. А во все дни траура по «Голосу Америки» шла дискуссия, почему одних на Красной площади хоронят в землю, а других - в стену, как отражение дискуссии в высшем руководстве. Накануне поздно ночью «Голос» передал: «Заканчиваются приготовления к кремации Брежнева для похорон его в кремлевской стене». А утром он лежит, «как живой», даже Ганди приехала с ним проститься.
Чья была черная громоздкая машина, которая проехала по Охотному.9 Кто мог проехать через это, беспрецедентно охраняемое КГБ пространство. Только Шеф. Зачем?9 Чтобы, как председатель похоронной комиссии, он же по традиции будущий генсек, лично удостовериться, что могила готова. Значит в самый последний момент партийная номенклатура его сломала. И мы сказали в один голос: Все - Андропов мертвец, он не протянет и полгода... В этот срок вошли и те два месяца его публичного отсутствия.
«-Правление Андропова оказалось настолько коротким, что поневоле хочется назвать всю его борьбу за власть заговором обреченного...
Он погиб нелепо. <...> Первый раз его оперировали 1 октября 1983 года. У него начался сепсис - заражение крови, от которого он и погиб. <...> Х Не буду повторять всю эту яазовскую околомедицинскую галиматью по известному анекдоту: «первая жена грибочков поела и померла, вторая - от грибочков тоже, а третья от сотрясения мозга - грибочков есть не захотела». ... Его, облеченного высшей партийной и государственной властью, номенклатуре показалось проще убить, чем допустить уже стратегически подготовленную им перестройку. «Процесс пошел» при Горбачеве, но он не мог его «углубить» и в итоге мы получили неуправляемую цепную реакцию (3, см. график) с взрывным распадом Советского Союза (4) в её конце.
Поэтому никак нельзя согласиться с уважаемым автором в том, что «демократически настроенная часть нашего общества <...> должны быть признательны Горбачеву за то, что он выбрал иной вариант политической поддержки реформ, иную стратегию их продолжения. Принятая Горбачевым стратегия состояла в стимулировании процессов демократизации и идейного плюрализма, открывших возможность бескровного преодоления номенклатурной оппозиции. Поворот к демократизации был закреплен XIX конференцией КПСС в 1988 г. и стремительным разливом гласности, фактическим сломом партийно-государственной идеологической монополии», (с. 19).
Да, рыночные отношения вводились и довольно круто. Но чтобы был нормальный рынок, должен быть нормальный, то есть высококачественный товар. Раскрутив «перестройку'» по-горбачевски, мы вместо экономики, основанной на передовых технологиях, дающей России входной билет в мировое сообщество, получили экономику лавочников, перекупщиков и криминальных олигархов, выклянчивающую транши у МВФ.
Горбачевский «процесс пошел» уже независимо ни от его воли, ни от воли какого- либо «политического руководства». В итоге, «высокий уровень политической свободы, воцарившись в обществе, где еще не утвердилась подлинно рыночная экономика, сразу же ведёт к социальной анархии, в которой никакое созидание немыслимо (выделено мной, - И.К.)». (с. 36).
«В 1988 г. руль был повернут, в 1991 г. довернут «до упора». Стратегия авторитарной модернизации на несколько лет заместилась стратегией модернизации демократической или по крайней мере антитоталитарной» (с. 19), при всем том, что А. Ковлев, которого принято называть «архитектором перестройки», заявил: «Этап, объявленный революцией 1991 года ни одной новой идеи, не выдвинул» (с. 23).
Но если быть откровенным, я не могу назвать ни одной перестроечной идеи, предложенной самим Яковлевым, кроме общеизвестных: «плюрализм мнений», «свобода слова», «гласность», «многопартийность», - категории, далекие от экономики и научно- технического прогресса. Все эти годы было такое ощущение, что власть, как слепой щенок-«кутька» тыкается носом по всем углам в поисках миски с кормом, не догадываясь о том, что именно нос является органом обоняния, которое напрямую приведет его к желанной цели. Можно поэтому говорить лишь о намеченном Андроповым первоначальном, стратегическом плане перестройки, все остальные деяния разрушающейся на ходу государственной власти - сплошная импровизация на саксофоне там, где должен греметь слаженный оркестр
«<...> Слом политических и идеологических устоев госсоциализма, коль скоро он происходит не после экономических преобразований, а до или одновременно с ними, почти неотвратимо ведет к громадному ослаблению, чуть ли не к разрушению государственности и общественного порядка. Природа тоталитарного социализма такова, что на поздней стадии из него нет мягкого выхода (выделено мной, - И. К.). (с. 24). Это и есть результат спонтанных «реформ» Яковлева-Горбачева-Ельцина
Обратимся снова к приведенному выше графику «логического пространства реформенных преобразований». Несуразно даже внешне, извините, приляпанная кривая «возможного замысла Андропова» (8), не имеет абсолютно никакой логики в свете здесь сказанного. Я напомню основные положения:
■ в недрах действующего социализма и господствующей коммунистической, то есть, общественной идеологии, Андроповым была предпринята тайная попытка на частнопредпринимательской основе решить крупную научно-техническую задачу с высоким экономическим эффектом;
■ предыдущее означает, что полученный результат мог быть использован для осторожного и постепенного преобразования социалистических экономических отношений в капиталистические, возможно, с применением методов принуждения советской номенклатуры авторитетом и карательными возможностями органов госбезопасности, то есть авторитарной властью;
■ это также означает, что на первых порах должна использоваться стратегия «рыночных преобразований без демократизации - авторитарная модернизация» (квадрант II), в рамки которой укладываются как китайские реформы (5,6,12), так и «возможный замысел Горбачева 1986-1987 гг.» (2), который в самом начале пытался использовать политику «затягивания гаек» Андропова, то есть чисто авторитарный метод в управлении экономикой;
■ идеологическая триада преобразования коммунистического общества в демократическое: научно-технический прогресс, ускорение, перестройка,
оставленная как политическое завещание Андропова выбранному им самим преемнику, то есть Горбачеву, которая и была озвучена последним, лучше всех других слов подтверждает стратегический замысел, пожалуй, единственного интеллигента в высшей партийной среде;
■ высказывания ближайших к Андроповым сотрудникам КГБ, как «ястребов» («всех коммунистов в один мешок - и в болото»), так и «голубей» («пока не время ссориться с партией»), показывает, что все они понимали необходимость устранения коммунистической идеологии (будем надеяться, не физически), то есть постепенного перехода к демократии, а, следовательно, и гласности;
■ ситуация, в которой оказалась Россия после более чем десятилетних попыток демократических преобразований без экономических реформ, показывает, что все другие способы достижения демократических перемен, кроме как с опорой на сильную экономику, базирующуюся на передовых технологиях, - порочны и не дееспособны.
■ направленные на перестройку экономики, указанные действия Андропова и, очевидно, доверенных лиц из его окружения, как наиболее информированных о неблагоприятном положении в конце «периода застоя», представляют собой тайную попытку своими силами и возможностями обеспечить внутреннюю безопасность и целостность СССР и свидетельствуют об их честном, до предельных возможностей, выполнении своего долга, то есть, если сама экономическая система нарушала безопасность страны, они должны были вмешаться и изменить экономические отношения.
В свете всего сказанного просматривается совсем иная «генеральная стратегия перестройки Андропова» (стрела 1 на графике «логического пространства перестроечных ситуаций): используя потенциально репрессивные возможности аппарата КГБ обеспечить авторитарное управление процессом перестройки экономики (квадрант И) по типу китайских реформ, но в более мягкой форме, то есть ближе к экономической оси координат, а затем, используя ресурсы, полученные в результате развития научно- технического прогресса (передовых технологий), направить преобразования в демократически-рыночное поле I, но без катастрофического распада Советского Союза (4), как это случилось в ходе неуправляемой горбачевской «перестройки» (3) и без обрушения его экономики резвыми «гарвардскими мальчиками» Чубайсом и Гайдаром при некомпетентном выборе их Президентом Ельциным в качестве экономических лидеров.
Быть может способ перехода от тоталитаризма к демократическому обществу путем использования репрессивного, карательного органа, на первый взгляд, кажется и странным, и экзотичным. Но вспомните, что Чили перешла к демократии при помощи «кровавой диктатуры» Пиночета, а Япония - при прямом руководстве специального
отдела при штабе генерала Макартура, - своего противника и заклятого врага, который не прекратил своей жесткой деятельности на японской земле, пока не убедился в прочности существующей и доныне демократической конструкции. Россия по уровню развития общества ничем не отличается от этих, бывших тогда полуфеодальными, стран. «Сохранение госсоциализма ужасно, но и преодоление его тягостно и рискованно» (с. 24). Поэтому, как говорится, все средства хороши.
Разумеется, после десятилетия кипения демократических страстей в, и без того всегда политизированной России, никто не призывает вернуться к истокам, возродить КГБ и предпринять «с чистого листа» новую попытку перестройки. Но рациональное зерно - научно-технический прогресс, в основе которого лежат передовые технологии и новые технические идеи, которыми так богата русская земля, - это потенциал, который не был полностью востребован социализмом и потому, и он вошел в такой сокрушительный цивилизационный кризис. Этот потенциал не был задействован и в муках перестройки, более того, просто отброшен из-за непонимания или сложности осуществления, в результате чего вместо свободной и могучей России, по праву занимающей достойное место под солнцем, мы получили голодную оборванную нищенку, стоящую с протянутой рукой у порога богатых соседей.
Однажды, когда я бросил ремонт машин и стал работать только как «такси», в мои «Жигули» ввалились трое. Это были крепкие, уверенные в себе ребята, от которых никогда не знаешь, что ждать в конце. Особенно неприятно было, что один из них разместился в самом опасном для водителя месте - за его спиной. Обычно сюда я втыкал канистру, якобы подпирая сломанное кресло водителя, но в этот раз ее почему-то не было. И совсем плохо было то, что громко разговаривали «боковые» пассажиры, а «задний- загадочно, если не зловеще молчал.
Двоих я высадил у Казанского вокзала, с третьим «на горбу» поехал дальше. Надо было разговорить его: когда слышишь голос человека, можно быстро набросать себе его психологический портрет и, соответственно, строить свое поведение.
«А почему вы, интеллигентный человек, мотаетесь по Москве за копейки?» - прервал он вопросом какую-то мою начальную тираду. «Не надо дальше рассказывать, я все о вас знаю». - снова прервал он объяснения моей «нестандартной» жизни.