О том, что злиться на детей можно и естественно, написано и сказано много. О том, что человек не выбирает, что чувствовать, о том, что злость — это всего лишь физиологическая реакция, возникающая в ответ на нарушение границ, дискомфорт, потерю или невозможность что-то получить. О том, что нормально злиться на ребёнка, даже если он не виноват, не специально и не нарочно. О том, что злость вовсе не обязательно выражается через агрессию и нападение. Всё больше родителей разрешают себе злиться на своих детей, не ругая себя за это, не подавляя эмоцию, а учась обращаться с нею наиболее продуктивно и экологично.
Но есть такая злость, с которой многие родители встречаться не готовы. Такая, о которой они не говорят. Такая, которую не всегда даже осознают. Такая, за которую стыдно. Эта злость годами может носиться в себе, иногда сливаясь на ребёнка по мелким формальным или весомым, но не имеющим отношения к реальной причине поводам. Это та злость, которую не каждый способен не то, что признать, а даже хоть на секундочку рассмотреть в себе. Злость на ребёнка за то, что он одним своим появлением на свет испортил всю твою жизнь.
Не все испытывают такую злость. Не у всех есть история про «испорченную жизнь». Но среди тех, у кого эта история есть, немногие готовы встретиться со своей злостью на ребёнка. Оно и понятно: ребёнок же не просил его рожать. Он не виноват ни в чём. Как можно злиться на того, кто даже ничего не делал. Фу, таким быть. Вполне вероятно, что ребёнок и так страдает: непросто, знаете ли, жить с родителем, который недоволен своей жизнью. А тут ещё и родитель злиться будет? Нельзя так.
Загвоздка в том, что ощущения никуда не деть. Переживания, они или есть, или нет. Если они есть, можно, конечно, их игнорировать, можно от них отвлекаться, можно постоянно стравливать возникающее напряжение, вот только источник-то всегда перед глазами, живёт с тобой бок о бок.
В принципе, можно жить и так. Прожить всю жизнь, игнорируя собственные чувства, возникающие рядом с очень близким человеком. Правда, велик риск от ребёнка отстраниться, чтобы поменьше чувствовать то, что нельзя. Или стать эдаким замороженным родителем, который потерял всякую чувствительность. Или умудриться вытеснить свою злость так, что ребёнок, сам того не осознавая, окажется вынужден взять роль того, кто злится, целиком на себя. Или можно убедить себя в том, что не злишься на то, что нельзя, но при этом регулярно впадать в ярость из-за мелочей. Последний вариант особенно хорошо заметен, когда детей в семье больше одного, и один испортил жизнь — мама после него потеряла место на любимой работе или, допустим, её бросил муж, поставив перед ультиматумом, заставив выбирать между абортом и разводом, и вот дети уже школьники, и двойки и прочие провалы и оплошности у одного маму особо не трогают, а у другого — выводят из себя.
В принципе, можно жить и так. Но есть и другой вариант — пойти в свою злость, посмотреть на неё, разглядеть хорошенько, изучить. Вполне возможно, удастся обнаружить, что это не злость вовсе, а к примеру, бессилие, отчаяние, страх... Или можно обнаружить, что злость направлена вовсе не на ребёнка, а на кого-то другого: на руководство компании, откуда некрасиво уволили, на бывшего мужа, который поставил невозможный ультиматум, на тех, кто не поддержал... Или можно ничего такого не обнаружить. Но признанное чувство, которое возможно рассмотреть, оно уже не так влияет на тебя, как недопустимое, которое невозможно признать. Уже не ты подчиняешься чувству, ища способы его подавить или не заметить, а оно подчиняется тебе, потому что именно ты выбираешь, что с ним делать. Когда же злость перестаёт восприниматься большей, чем ты, когда накал снижается за счёт названности, оказывается возможным разглядеть за злостью и другое: нежность, желание позаботиться, умиление, удивление и прочее, не видимое раньше, когда оно затмевалось злостью.
В конце концов, мы много, на что друг на друга злимся, не разрушая при этом друг друга.
