‒ Цугаев, Архипова, Денисов!
Ребята сделали шаг вперед и застыли.
Архипова Тонечка, стройная девочка, всего восемнадцать лет, белокурая, с тонкой, просвечивающей ниточками вен кожей, серым глазами и курносым носиком, внимательно следит за тем, как командир, Курпатов Петр Андреевич, скользит глазами по спискам, что-то уточняет, советуется с политруком.
Антонина будет работать под позывным «Иволга». Она радистка, отличница учебы, азбука Морзе далась ей легко, видимо, такой склад ума.
Цугаев Виктор, бритый налысо парень, кажется, весь состоит из мышц. Крепкие, тренированные руки, сильные, рельефные ноги, широкие плечи. Парень мастер спорта по борьбе, хорошо плавает. Наверное, нет такого вида соревнований, где бы он ни стал победителем, нужно только чуть-чуть потренироваться.
Цугаев-подрывник, он летит вместе с ребятами во вражеский тыл, чтобы выполнить задание командования. А еще, чтобы сбежать от самого себя. На фронте пропал отец Вити, матери у него не было. Это событие разделило жизнь на «до» и «после». После не было ничего. Пустота. Виктор заполнил ее военным делом…
Виктор нравится Курпатову, настоящий боец, не то, что эта Тоня. Ну, вот куда её?!
Девчонка из Москвы, по повадкам видно, что холеная, мамкина, балованная и нежная. Она появилась на курсах в конце ноября, приехала в шубке, сапожках, с красиво уложенной косой. Как из другой жизни…
‒ Архипова! Да тебя волки в лесу унесут! ‒ шутил командир. ‒ Ты бы хоть отъелась как-то, а то щепка, а не девка! И откуда вы такие лезете!
Тоня обижалась, хмуро смотрела вбок, крепко сжав руки в кулачки.
‒ А вы не смотрите, товарищ командир, что я такая. Если нужно будет, я справлюсь. Вот увидите!
‒ Эхх! ‒ махал рукой Курпатов.
Ему было жалко Архипову, не нюхала девочка пороха, стрелять-то толком не умеет, а туда же… Но дело свое усвоила хорошо, может, и выйдет из девки толк…
Денисов… Ванька Денисов… Худой, длинный как жердина. Курпатову иногда казалось, что шея парня вот-вот переломится, если он чуть сильнее повернет голову.
Но Денисов был нужен в этой спецгруппе. Школа разведчиков прислала на него хорошую характеристику. Внимательный, рассудительный, знает немецкий, хорошо разбирается в картах. Отец был инструктором по спортивному ориентированию, часто брал сына на занятия. Иван пришел в разведшколу молчаливым, серым, ссутулившимся. Говорили, что его семья погибла при бомбежке, что парня сюда отправили чуть ли не силком, тот всё рвался на передовую, но в военкомате решили иначе…
Недавно, когда ребят привезли сюда, к командиру Курпатову, Денисов как будто ожил, если вообще можно ожить после того, что он видел в свои только-только исполнившиеся восемнадцать…
Он стал смеяться и петь песни, шалить, как мальчишка, и говорить о будущем. Раньше молчал…
Архипова часто составляла ему компанию. Они сидели вместе на лавке у командного пункта, о чем-то беседовали и смеялись. Денисов расцветал и заливался румянцем.
А Курпатов только качал головой. Если бы знал, что так выйдет, не отправил бы этих двоих на одно задание. Любовь, по его мнению, помеха для дела…
… ‒ Вольно, ребята, ваша тройка завтра высаживается вот тут, ‒ командир показал на карте точку. ‒ Архипова, за рацию отвечаешь головой. Собой прикрывай, как дитя малое береги. Очень нам вы там нужны, ребятки. Партизаны встретят на месте высадки, а дальше будет видно. Идите, готовьтесь.
‒ Есть! ‒ хором ответили Цугаев, Денисов и Архипова.
Теперь они – команда, неделимая тройка, где каждый за другого – горой…
Вылет назначили на одиннадцать, когда вечерние сумерки уже слизали с земли лес, взлетное поле, избы, что стояли вдалеке, когда солнце бухнулось красным диском за горизонт, всплеснув кровавой лавой дождливых облаков.
Цугаев, кивнув ребятам, легко взобрался по железным ступенькам на борт самолета, сел на лавку и закрыл глаза. Он готовился, мысленно повторял всё, что нужно сделать, что видел и слышал, как будто перебирал шахматные фигурки, где каждая ‒ боевая единичка его задания.
Денисов сел рядом и поднял большой палец вверх. Сбылось! Денисов так хотел отомстить, теперь он это сделает. Иван будет хитер, осторожен и хладнокровен. Возможно, это будет его первый и последний вылет, возможно, что скоро его военный билет ляжет на стол командира грустным посмертным набатом. Ничего. Похоронку писать некому, никому от его смерти не будет больно.
Денисов помотал головой, прогоняя нехорошие мысли, что полезли в голову, мешая быть спокойным, и стал прислушиваться к тому, что происходит вокруг, что говорят бортмеханики, толпящиеся у самолета.
Последней села Архипова.
Тоня храбрилась, но в самолетах раньше не летала, потому очень боялась.
Цугаев насмешливо смерил ее взглядом и мотнул головой, чтобы села рядом с ним.
Антонина подчинилась, хотя было видно, что хотела сесть рядом с Ваней.
‒ Первый раз летишь? ‒ спросил Виктор.
‒ Ага, ‒ созналась Тоня.
‒ Бывает. Не подведи только, береги оборудование.
‒ Я знаю, ‒ вдруг обозлилась Антонина. ‒ И без тебя всё знаю.
Цугаев усмехнулся. Хилая, а с коготками… Виктор любил таких девчонок, они были как будто живее других, вялых, спокойных, томных.
Заревел двигатель, Тоня схватилась рукой за поручень, другой крепко-крепко прижала к себе сумку с рацией.
Вот железное тело самолета быстро побежало по земле, бешено закрутилось шасси, точка невозврата пройдена, самолет оторвался от поверхности и, качнув на прощание крыльями, взлетел в черноту холодного, с россыпью звезд, неба.
— Удачи, ребята! — Курпатов еще долго смотрел вверх, в темное, с просвечивающимися сигнальными ракетами облаками, небо.
Теперь он будет ждать сообщений от позывного «Иволга». Тоня не поведет, да и ребята тоже…
… Девушка заворожено смотрела в маленькое круглое окошко, потом отворачивалась и глядела на Денисова. Тот кивал ей и улыбался, Виктор закрыл глаза, как будто оцепенев, и только раздувающиеся ноздри говорили о том, что он жив.
Иван то и дело посматривал на выражение лица сопровождающего их человека. Тот должен был точно указать место, чтобы высадить спецгруппу для выполнения задания.
Глаза Антонины расширились. Ей показалось, что звезды за окном вдруг стали плясать, рваться вперед, пересекаясь и изгибаясь дугами сверкающих бусин. Это были зенитные очереди, преследовавшие двигающуюся в воздухе машину.
‒ Эх! ‒ зарычал летчик, выругался и потянул рычаг на себя. Самолет попытался набрать высоту, но потом опять стал опускать брюхо вниз.
‒ Прыгать! Пусть прыгают! Не дотяну! ‒ орал летчик, то и дело оглядываясь.
‒ Да мы еще тридцать километров должны лететь! ‒ с сомнением сказал сопровождающий группу мужчина в военной форме.
‒ Не, Василич, всё. Минут через пять свечкой станем. Выбрасывай ребят. Кому говорю, выбрасывай!
Зенитные очереди пытались поймать в свои силки летящий над захваченной врагом территорией самолет. Тот прятался, исчезал и снова выныривал из облаков, продираясь сквозь сеть огня.
‒ Парашюты! Надеть и приготовиться к высадке!
Перед Тоней на пол плюхнулся сложенный в рюкзак парашют.
Девчонка испуганно подняла глаза на своих товарищей. Она никогда этого не делала, не прыгала. Их не учили… Не успели…
Цугаев уже надевал на плечи лямки, застегивал крепления, поправлял шлем.
‒ Он ведь совсем не боится! Как же он так?! ‒ удивленно подумала Архипова, потом посмотрела на Ивана.
Тот старался держаться боевито, но было видно, что нервничает. Дрожали руки, исчезла рассудительная медлительность, уступив место суетливым, корявым попыткам застегнуть все карабины.
‒ Ты что застыла? ‒ раздался над самым ухом Тони крик Виктора. ‒ Надевай, и вперед!
Потом сопровождающий быстро рассказал девчонке, как прыгать, как потом лететь, когда дернуть кольцо.
Антонина крепко прижала к себе девятикилограммовую сумку с рацией, потом увидела, как распахивается дверь, впуская внутрь ледяной ветер и черную бездну неба.
‒ Давай! Давай, что стоишь?!
Но девочка, задыхаясь от бьющего в лицо холода, словно окаменела. Тогда Цугаев, как командир группы, схватил ее за руку и вытолкнул наружу.
Потом Виктор развернулся и, схватив за шкирку Денисова, подволок его к разинутой пасти горящего самолета.
‒ Пошел! Пошел! ‒ матерясь, кричал Цугаев.
А потом, кивнув членам экипажа, прыгнул сам…
Когда Антонина раскрыла глаза, то увидела сбоку мчавшийся вниз факел. Самолет… На фоне горящей обшивки выделились две точки. Парашютисты. Зенитки пытались поймать их в прицел, но тут небо заволокло дымом от горящего самолета…
А потом была вспышка ослепительно яркого света, тело почувствовало воздушный удар, Тоня дернула за кольцо и завизжала…
… Купол парашюта запутался в ветвях дерева. Тоня болталась на стропах, а вокруг – тишина. Не было рядом ни Цугаева, ни Денисова. Только чернота, торчащие вокруг стволы и боль от тянущей вниз рации.
‒ Эй! ‒ тихо позвала девушка. ‒ Ребята!
Никто не отозвался.
‒ Эй! ‒ чуть громче позвала Антонина.
Сзади, в кустах, зашуршало.
‒ Не ори! ‒ скомандовал кто-то. ‒ Ты, что, решила всех сюда позвать?!
В темноте смутно маячила фигура Виктора. Он говорил как-то хрипло, то и дело вздыхал и постанывал.
‒ Я стропы перережу, только погоди, на дерево заберусь.
Тоня всё удивлялась, отчего такой ловкий и мощный Цугаев так медленно и кособоко карабкается по дереву.
Парень кое-как дополз до ветки, что была чуть ниже Тони, осторожно, пластом, подобрался к натянутым стропам и стал перепиливать их ножом.
Те не поддавались. Рука Цугаева соскальзывала вниз, повисая плетью на крепком, мускулистом плече.
‒ Ааа! ‒ рычал мужчина. Тоня сжималась от этого рыка, закрывала глаза и крепко-крепко сжимала челюсти. ‒ Ну, давай же! Ну!! Всё, последняя осталась, сейчас ты, Архипова, закончишь свой прыжок.
Девушка почувствовала, как падает вниз, и подобрала сумку с рацией, чтобы не упасть прямо на нее.
Антонина быстро вскочила, выпуталась из парашютного снаряжения и обернулась, ища глазами Цугаева. Тот тоже уже слез на землю и теперь, зажмурившись, баюкал свою распухающую руку.
‒ Что? ‒ сев рядом, спросила Тоня.
‒ Ничего, отстань. Рация цела?
‒ Рация в порядке. Что с рукой? Давай, я посмотрю!
‒ Ерунда. Ушиб. Вставай, надо идти.
‒ Нет, Иван где-то тут. Надо его найти.
Она сказала это как-то особенно быстро, как будто боялась, что Цугаев поймет, что она и Денисов не просто две единицы этой спецгруппы.
‒ Мы не можем, ‒ спокойно ответил Виктор. ‒ Нас наверняка уже ищут. Скоро сюда придут каратели, нас просто расстреляют, даже не дав дойти до наших. По инструкции нам нужно двигаться в направлении точки назначения, ‒ монотонно, словно читая, проговорил Витя. ‒ Он тоже пойдет туда. Не стоит терять времени. Денисов хорошо ориентируется на местности, справится сам.
‒ Но… ‒ начала, было, Тоня.
‒ Хватит! ‒ вдруг резко оборвал ее Цугаев. ‒ Хватит ныть. Нашла, где крутить любовь! Ты думаешь, я ничего не замечаю? Эти взгляды между вами, вздохи. Ты ввязалась в слишком серьезную игру, чтобы крутить романы, девочка.
Тонин подбородок задрожал, она отпрянула и отвернулась.
‒ Он будет в отряде, он сам дойдет. Ну, прошу тебя, нужно собраться! Ваня обязательно найдет дорогу. Чуть мягче проговорил Виктор.
‒ А если он будет искать нас? Если он ранен? ‒ не унималась Тоня.
‒ Я видел, как он приземлился. Он не ранен. Точно тебе говорю. А ну марш за мной! Под трибунал захотела? Нас люди ждут, а ты…
Цугаев схватился за больную руку, поморщился и зашагал вперед, не оглядываясь.
Антонина поплелась за ним.
Она все оглядывалась, прислушивалась, не позовет ли их Иван, но было тихо.
В лесу пахло прелыми листьями, гнилыми пнями и грибами.
Тоня любила в детстве собирать грибы. Они с дедом уходили далеко-далеко, знали, где растут белые, где – семейки лисичек. Особенно дед любил опята, но их собирал только сам, Антонине не доверял.
Потом грибники долго сидели на крыльце и чистили добычу, а дед рассказывал байки из своей жизни…
Кажется, это было в прошлой жизни. Нет деда, матери нет, отец ушел на фронт в сорок первом, Тоня осталась одна. Но всё изменилось, когда появился рядом с ней Ваня Денисов.
Ребяческая ли привязанность, взрослое ли чувство, но они стали дороги друг другу, шептались о чем-то, смеялись…
… Рассветало. Теперь лес уже не мог надежно спрятать путников, он то и дело расступался небольшими полянками, зиял прорехами. То там, то тут почва была вспахана яминами от падения снарядов.
Цугаев тяжело дышал, хотелось пить, но он экономил воду.
‒ Отдохнем? Ну, пожалуйста! ‒ прошептала Антонина.
Виктор хотел ей что-то ответить, но тут впереди увидел движение. Метрах в ста от них через лес протянулась дорога. Витя, сделав девчонке знак оставаться на месте и лечь на землю, прокрался вперед и, раздвинув ветви, стал наблюдать за приближающимся объектом.
По дороге ехал пеленгатор. Немецкая машина не спеша двигалась по земляной дороге, останавливалась, потом снова набирала скорость.
Витя выругался, застыл, пока автомобиль ехал мимо него, потом метнулся обратно к Антонине.
Тоня сидела, сжавшись в комок, и прислушивалась. Как подошел Цугаев, она не заметила. Он возник откуда-то сбоку, лег на траву рядом с ней и зашептал:
‒ Надо уходить. Там немцы, они ждут нашего сигнала. Откуда они узнали, что мы идем сюда?
‒ Не знаю. Но нам нужно туда, по карте же… ‒ начала Тоня.
‒ На карте вообще нет этой дороги. Похоже, мы заблудились.
Он вынул карту и стал внимательно рассматривать ее. Все что-то шептал, прикидывал, измерял расстояния пальцами…
…Выстрелы прогремели так неожиданно, что ребята вскочили, а потом, подчиняясь, рефлексу, повалились на землю.
‒ Что это? Откуда? ‒ Тоня пыталась рассмотреть стрелков в высокой траве, но не могла.
‒ Ползи туда! Ползи, тебе говорят! А ну пошла! ‒ Цугаев толкнул вправо.
Тоня распласталась на холодной, мокрой земле и, подтягиваясь на локтях, двинулась в указанном направлении. Левой рукой она подтягивала сумку с рацией.
Опять раздались выстрелы, потом собачий лай где-то вдалеке. Цугаев приподнял голову и вдруг увидел, как между деревьев, там, сзади, уводя немцев от ребят, бежит Денисов. Он то и дело останавливался, давая преследователям подойти поближе, а потом снова припускал по лесу, широко шагая своими длинными, тощими ногами.
Виктор побледнел, быстро глянул на Антонину, сглотнул и гаркнул, чтобы двигалась быстрее…
… Девушка привалилась к стволу дерева и облизала губы.
‒ Нога, ‒ тихо, отчаянно сказала она.
Цугаев бросил взгляд на ее левую ногу. Штанина набухла от крови, в сапоге хлюпало.
‒ Попали?
‒ Да.
‒ Почему не сказала?
‒ Было не до этого. А сейчас очень больно…
Ее повело, она завалилась набок, прикрыв глаза.
‒ Эй, ты что тут! Эй! ‒ Виктор привел ее в чувство, сильно хлопнув по щеке, потом задрал штанину и рассмотрел рану. Пуля прошла по касательной, но пропахала достаточно глубокий след.
‒ Перевяжу, сиди смирно.
Тоня кивнула и зажмурилась, потом прикусила палец, чтобы не закричать.
Цугаев полил на ногу из фляги, потом вынул из рюкзака бинты и осторожно сделал перевязку.
Теперь двигаться они могли только медленно. Скоро настал вечер, пришлось остановиться и доесть выделенные им сухие пайки.
А к утру Тоня стала бредить. Рана за ночь воспалилась, нога горела и пульсировала.
‒ Вот чтоб тебя! ‒ в сердцах пнул Цугаев пень, потом провел рукой по лысой голове и уверенно сказал:
‒ Тоня, нам нужно идти, ты понимаешь? По моим расчетам через два дня мы придем на место. Там тебе помогут, но нужно дойти.
Девчонка устало смотрела на напарника.
‒ Ты слышишь, что я говорю?
Она кивнула.
‒ Сейчас ты встанешь, я тебе помогу, и мы пойдем. Ты будешь идти, потому что там, впереди, тебя ждет Денисов. Он, я думаю, уже пришел в отряд, он попросил помочь, и теперь нам навстречу идут люди. Они нас спасут. Но нужно идти к ним, к Ивану, понимаешь?
Она снова кивнула, тяжело поднялась и, опираясь на здоровое плечо Цугаева, надежное, крепкое, двинулась вперед.
Перед глазами скакали разноцветные точки, хотелось спать, пить, хотелось просто перестать видеть этот мир, упасть и забыться, сжавшись в комок. Но где–то там ее ждет Денисов. Витя так сказал, а Витя никогда не лжет!
«Как глупо всё вышло! ‒ думал, чертыхаясь Цугаев. ‒ Нас столько готовили, мы были одними из лучших учеников, а теперь оказались хуже младенцев. Курпатов зря на нас положился. Мы его подвели… Ребят подвели, что ждали нашу рацию…»
Он поправил ремень ценной сумки, поудобнее взял Тоню за талию, а потом, застонав, взвалил ее себе на плечо.
Девчонка даже не пикнула. Она просто закрыла глаза и уже бежала, бежала по родной улице. Впереди шла ее мама, она несла мороженое, она звала к себе свою Тонечку. Тоня старалась, но никак не могла догнать её. Кто-то крепко держал ее сзади.
‒ Пусти! Пусти! ‒ Антонина стала молотить по спине Цугаева кулаками.
Тот скинул свою ношу на землю, плеснул в лицо Антонине водой, но она всё стонала, что хочет к матери, что нужно догнать ее и сказать, что оставаться дома нельзя, что нужно уходить, что…
Потом Тоня плакала, а Виктор растерянно прижимал ее голову к своей груди и гладил растрепанные, остриженные в короткую прическу перед самым вылетом волосы.
‒ Тоня! Тоня, тебя ждет Иван, нужно идти, я помогу! ‒ в который раз говорил парень, тряся девчонку за плечи. ‒ У нас задание. Да приди ты в себя в конце концов!
Антонина открыла глаза, села и устало посмотрела на него.
‒ Тебя ждет Денисов, ты же хочешь попасть к нему? ‒ медленно, ловя взгляд радистки, повторил Виктор.
Та кивнула, потом, сглотнув, медленно встала и поплелась вперед. На ходу она срывала с бьющих по щекам веток листья и жевала их. Очень хотелось есть…
‒ Давай молодец, Иван впереди, он в отряде, нас уже ждут. Умница, вперед, вот так!
Они шли еще два с половиной дня. Ночевали, зарывшись в листья, потом снова шли. Холодные ночи выстужали тела до костей, утром было тяжело двигаться, но ребята знали, их ждут, другого выхода, как идти вперед, у них нет… А там, в отряде, их ждет Денисов. Тоня в этом была уверена.
… ‒ Стоять! ‒вдруг раздалось над самым ухом.
Цугаев медленно опустил Антонину на землю и развернулся на голос. Сердце быстро забилось, дыхание замерло где-то в глотке.
‒ Витя?..
Перед Цугаевым стоял отец, его родной отец, что пропал без вести еще год назад. Виктор тогда бросил всё, еле дождался, когда ему исполнится восемнадцать, и пришел в военкомат. Там долго что-то решали, а потом велели направляться в школу саперов. Виктор не стал спорить, надеясь, что тоже быстро пропадет, растворится в этой войне, ведь сапер ошибается только раз…
— Я, папка…
Мужчина опустил винтовку и устало вздохнул.
— Извини, не хотел тебя напугать…
Из-за деревьев вышли еще люди, они встали полукольцом вокруг Виктора и Тони…
— С нами был третий. Денисов, Иван Денисов, — всё приставала к командиру отряда Антонина. — Он пришел же? Он тут? Вы скажите ему, что мы дошли!
— Ты, девочка, посиди, я скоро. Я узнаю и вернусь, ладно? А пока наша Аня тебя подлечит. Вон ногу–то тебе как…
Подошла девушка с сумкой, на которой был криво вышит красный крест. Тоня послушно дала снять повязку, поморщилась от того, как жестко бинт отходил от запекшейся раны.
— Потерпи, я промою, помажу. У нас такая мазь есть… Из трав делаем… Потерпи!
Анна что-то шептала, но радистка ее не слушала. Она всё следила глазами за Федором, который теперь разговаривал с сыном.
Федор Цугаев внимательно посмотрел на парня.
— Где ваш третий? К нам он точно не приходил. И по нашим сведениям в плен никто пока не попадал. Нам его искать?
Виктор бросил быстрый взгляд на Антонину, потом отвернулся и вынул что–то из кармана.
— Нет. Он погиб сразу же, еще в воздухе… Вот его документы. У них с Тонькой что-то вроде романа было. Я думал, если скажу, что он тут ее ждет, то она заставит себя дойти. Ну, что ты так на меня смотришь, отец?! Да, я играл нечестно, прости. Но зато мы с ней живы! Осуждаешь? Ну, говори!
Федор был всегда строг с сыном, всегда тот не дотягивал до той невидимой метки, которую ставил для него отец. Но не сегодня.
— Ты молодец, Витя. Я горжусь тобой, сынок…
Уже вечером, после первого сеанса связи, когда «Иволга» впервые сообщила Курпатову о том, что добралась на место, Курпатову, когда радостный Курпатов обозвал всех чертями и ударил кулаком по столу, когда было получено новое задание для группы — после всего этого Тоня, подозвав к себе Витю, тихо спросила:
— Ты знал, что Денисова нет?
Виктор кивнул и отвернулся.
— Как он… Ну, как это случилось?…
Тоне было трудно выговорить последнее слово, ведь сказать – значит обозначить случившееся, признать его существование.
— Он погиб в воздухе, Тоня. Ему не повезло.
Антонина помолчала, потом, наклонив голову набок, продолжила:
— Но ты тогда говорил, что видел его в лесу, что он увел от нас поисковый отряд. Ты тогда врал?
— Ты веришь с призраков? — вопросом на вопрос ответил Витя.
Тоня пожала плечами.
— Я видел его, Тонька, как тебя сейчас вижу. Он посмотрел мне в глаза, а потом повел их за собой. Он нас спас. Тебя спас… Но я не могу этого объяснить.
— Спасибо тебе, Витя! — Тоня нежно коснулась его руки.
— За что?
— За то, что мы здесь, что ты заставил меня идти, за то, что вытолкнул из того самолета.
— Я врал тебе.
— Нет, не врал. Иван был там. Он знал, что нужно помочь, и был...
Антонина слабо пожала плечами.
— Да ладно. Ты отдыхай, Иволга. Скоро опять на связь выходить!
Виктор смущенно вышел из землянки. А потом подошел к костру и выкинул туда письмо, которое вынул из гимнастерки Ивана вместе с документами. Денисов написал его для Тони. Виктор читал… Это неприлично, но не смог удержаться…
Иван признавался Антонине в любви, глупо, по–детски, наивно.
Но Тоня не прочтет этих строк, потому что так ей будет легче жить...
… «Иволга» прошла почти всю войну, от Брянских лесов, куда была первый раз заброшена в распоряжение партизанского отряда, до Польши, и дальше, вслед за убегающей войной. В марте сорок пятого была ранена и отправлена в госпиталь, где встретила своего будущего мужа, с которым прожила остаток жизни, воспитывая двух его детей.
Цугаев Витя дошел до Германии, потом еще долго не мог вернуться домой, участвуя в разминировании освобожденных территорий.
Виктор женился через пять лет после окончания войны. У него родился сын, которого мужчина назвал в честь отца, Федором. Дед внука уже не увидел.
P.S. Все герои этой истории вымышлены, сходство с реальными людьми случайно.
