оглавление канала
Ночь уже близилась к концу, когда я проснулась от того, что в мое окно кто-то потихоньку по мышиному скребся. Я заполошно вскочила с кровати, и кинулась к окну, но увы, кроме кромешной ночной темени, ничего не увидела. Не включая свет, еще постояла немного прислушиваясь. Ну улице тихонько повизгивал Хукка. Быстро напялила поверх «ночнушки» брюки, накинула сверху на плечи шаль, и выскользнула из комнаты. Божедар спал. По крайней мере, из его комнаты не доносилось ни звука. Я постояла нерешительно посреди большой комнаты, несколько секунд раздумывая, стоит его будить, или сначала самой посмотреть, что там на улице. Может это у меня уже слуховые галлюцинации начались, а я человека разбужу. Но то, что во дворе кто-то был, и этого кого-то моя собака не опасалась, я была почти уверена. Из всех моих знакомых, кого Хукка мог встречать таким добродушным, почти радостным повизгиванием, в голову приходил только один Корнил. Решительно шагнула к двери и открыла задвижку. На крыльце сидел Корнил и гладил моего пса, что-то ему при этом приговаривая. Услышав слабый скрип двери, он обернулся, и ворчливо проговорил своим тихим, казавшимся ленивым голосом:
- Ну наконец-то! Вас тут всех вынести за ноги можно, а вы так ничего и не услышите. Я уже как минут двадцать пытаюсь тебя добудиться.
Легко поднявшись с крыльца, он направился в дом. Я молча отступила, пропуская нежданного гостя внутрь, потом внимательно оглядела двор и попеняла своему четвероногому другу.
- А ты мог бы и разбудить… То же мне, охранничек…
Хукка жалостно заскулил, едва виляя своим хвостом-колечком, но доброго слова от меня не дождался. С тяжелым вздохом улегся на крыльце, положил голову на лапы, и виновато поглядывал на меня снизу вверх. Больше не обращая на него внимания, я поспешила внутрь дома. Корнил уже сидел за столом. На мой порыв включить свет, отрицательно покачал головой и коротко бросил:
- Не стоит…
Я согласно кивнула. Он был прав. Не стоило привлекать к дому внимание. Хотя, какое на хрен внимание, когда тут на несколько верст никого кроме нас нет?! Голова спросонья плохо соображала, и я решила положиться в этом на своего ночного гостя. Было ощущение, что я забралась, как воришка, втихаря в чужой дом. Чтобы как-то избавится от подобных чувств, подбросила пару поленьев на почти погасшие угли в печи. Береста затрещала на углях, скручиваясь от жара, и вскоре вспыхнуло пламя. Огонь с треском стал грызть сухие поленья. Дверцу печи оставила чуть приоткрытой. Не такой уж яркий свет, но так было как-то спокойнее. Села напротив Корнила и чуть охрипшим голосом, спросила:
- Божедара будить?
Тот кивнул головой.
- Думаю, да…
Но не успела я подняться со скамьи, как из комнаты вышел сам Божедар. Видимо, заслышав наши голоса, вскочил так же, как и я, успев натянуть только брюки. Но при этом, в его руках блеснула сталь охотничьего ножа. Волосы, всклоченные после сна, босые ноги ступали по полу неслышно, и напряженный взгляд. Вот же жизнь…!!! Как в тылу врага, блин! Всегда и ко всему готовы… Я собиралась немного погрустить по этому поводу, но тут заговорил Корнил, и мне пришлось оставить всякие глупые мысли.
- Я ухожу… Со Стражем, вроде бы, все решилось. Правда, пришлось обращаться к старцам. Но, кажется, обошлось без особых последствий. – Он на мгновение замолчал, позволяя нам осмыслить все сказанное им. Мы осознали. Переглянулись с Божедаром, и опять уставились в ожидании на Корнила. Тот невесело усмехнулся. – Все правильно думаете… Я пришел в столь неурочный час не только для того, чтобы попрощаться. Появился чужак. Поздним вечером, он крутился у края опушки, все по деревьям лазил. Меня это необычайно заинтересовало. Что человек может ночью делать в лесу, да еще и по деревьям лазить? Я дождался, когда он уйдет, и очень осторожно проверил. Он цеплял на деревья маленькие видеокамеры. И предвидя ваши сомненья, сразу скажу: это не те камеры, которые используют ученые для наблюдения за животным миром. Очень компактные и очень дорогие. Я не стал их трогать, но успел их осмотреть, пока они еще были не в активном режиме. Теперь они включены. Это произошло через два часа после того, как человек покинул этот район. Кощеи не оставят вас в покое. Теперь вы под весьма жестким и умелым наблюдением. Конечно, можно постараться и вызвать сильный ветер, чтобы сбить всю их аппаратуру, но это ничего в корне не изменит. Если они решили чего-то добиться, то будут это делать с завидным упорством.
Он опять замолчал и стал внимательно разглядывать нас, стараясь понять, какое эффект произвело его сообщение. Честно говоря, я не особо впечатлилась. Примерно чего-то подобного я и ожидала. И стала рассуждать вслух.
- Понятное дело… Я предполагала, что они не успокоятся. Их интересуешь в первую очередь ты. – Я посмотрела на Божедара. Похоже, он тоже не был особенно удивлен. Скорее огорчен. А я продолжила говорить. - Ольховский не из тех, кого просто так можно ввести в заблуждение. Он хитер, изворотлив, злопамятен, и, к нашему сожалению, довольно умен. Он захочет доказать, что ты – член пропавшей экспедиции. И боюсь, что через какое-то время вполне может перейти к активным действиям. – Сказав это, я сама испугалась.
Покосилась на Божедара. Тот сидел, глубоко задумавшись, крутил в пальцах пустую чашку, подвернувшуюся ему под руки на столе. А Корнил опять усмехнувшись, взъерошил свой короткий ежик темных волос, и заговорил своим слегка тягучим голосом. Его острый взгляд из-под широких бровей впился в Божедара.
- Вы же понимаете, если только этот кощеев выкормыш что-либо узнает, хоть только намек какой на то, кем является Божедар, - и мне показалось, что он произнес имя моего друга с легкой иронией в голосе, - тогда вам будет угрожать реальная опасность. Особенно, тебе. – Он уже напрямую обращался к Божедару. – Они тебя или выкрадут, чтобы в своих лабораториях выпотрошить твою память, или здесь насядут. И поверь мне, подобных специалистов, кто может и безо всяких приборов, вывернуть тебя наизнанку, у них вполне достаточно. И тогда, они отправят вторую экспедицию. А чем это может грозить, я вам рассказывать не буду.
Божедар тяжело вздохнул. Морщины вокруг губ стали глубже, а руки сжали чашку так, что она была готова расколоться на мелкие части.
- У тебя есть конкретные предложения? – Голос звучал с легкой хрипотцой, но без особого волнения.
Корнил кивнул головой.
- Есть… Думаю, будет лучше, если ты уйдешь со мной. Тогда они, возможно, утратят свой интерес к этому дому и его обитателям.
Божедар покачал головой.
- Не уверен, что они утратят этот самый интерес.
Он грустно усмехнулся, и посмотрел на меня так, что у меня перехватило дыхание. Не из-за того, что кто-то там «не утратит к моему дому интерес», а совсем по другой причине. В его взгляде на меня было столько боли и одновременно нежности, столько всего невысказанного. Будто я в одно мгновение прожила все годы этой его жизни, и меня окружала только пустота и холод. Господи!!! Сколько же ему пришлось пережить! Одиночества боли и лишений, которые выпали на его долю за эту жизнь хватило бы с лихвой на многих людей. А досталось ему одному. Все это я почувствовала, словно на некоторое время стала им, словно не он, а я брела по этой жизни, как по вязкому болоту, зная, что никто не откликнется на зов моей души. Мне вдруг сделалось так холодно, как будто я сидела не в своем доме у уютно топившейся печи, а где-то на вершине одинокой горы среди снегов и льда. Не сдержавшись, я поплотнее закуталась в шаль, что не укрылось от взгляда Божедара. Он молча пододвинулся ко мне, и крепко обнял меня за плечи, стараясь согреть своим теплом. Брови его сошлись на переносице, губы решительно сжались, и он жестко проговорил, обращаясь к Корнилу:
- Скорее всего, ты прав. Для меня будет безопаснее уйти вместе с тобой. Безопаснее, но не лучше. Что я буду тогда такое? Опять сухое дерево с обломанными ветвями? Память этой жизни, благодаря тебе, возвращается ко мне, пускай отрывками, разрозненными кусками, но я вспоминаю. И в ней не было ничего такого, за что можно было бы держаться в этом мире. Но, опять же благодаря тому, что со мной произошло, ко мне пришла память и о моих других жизнях. И всегда, во все времена, весь смысл моего существования заключался в ней, в Верее. – Он не посмотрел на меня, а просто крепче обнял. – И я знаю одно: между нами всегда была связь и всегда будет. И я не зря очутился здесь. Меня привела судьба. Если хочешь, назови это роком. Значит так тому и быть. Нет, Корнил, я не уйду с тобой. Я благодарен тебе, что ты сделал мне это предложение, но я не хочу больше убегать от своей… - Он быстро глянул на меня, и в его глазах больше не было той вселенской тоски, которая приводила меня в отчаянье. В его глазах, в неясном свете горящего огня в печи, ставших почти фиолетовыми, была одна лишь решимость. И он повторил. – Я не хочу больше убегать от НАШЕЙ судьбы. Поэтому, я остаюсь здесь, с Вереей. И если нам суждено что-то изменить в этом мире, то мы это сделаем вместе, как это было всегда, во всех наших жизнях.
Все время, пока Божедар говорил, Корнил сидел сурово нахмурившись. Я замерла, как мышь под веником, готовая услышать от него жесткую отповедь. Но, когда Божедар закончил свою речь, мужчина внимательно посмотрел на нас, и вдруг улыбнулся. Это было так неожиданно, что я даже растеряла весь свой боевой настрой, который скопила внутри себя, готовясь уже ринуться на защиту моего близкого человека.
- Вот это то, ради чего я к вам и пришел. Теперь я могу уйти со спокойной душой. Теперь все встало на свои места. Но вы должны быть готовы к любому повороту событий. И если вдруг, вам почудится, что вы не можете справится с ситуацией, вы должны прийти на Плакучее озеро, в то место, где тебя нашли, и развести на берегу два костра. Тогда я буду знать, что вам нужна помощь. – Он поднялся из-за стола и направился к выходу. Уже взявшись за ручку двери, не оборачиваясь, он проговорил своим обычным, чуть ворчливым тоном. – Но не забывайте то, о чем я говорил вам. Кощеи будут стремиться найти вход в Родовое Капище, и не остановятся ни перед чем в достижении своих целей.
С этими словами он тихо вышел. Ни одна ступенька на крыльце не скрипнула под его ногами, только Хукка тихонько заскулил. А мы так и остались сидеть, тесно прижавшись друг к другу, не произнося ни слова. А зачем слова, когда наши души в этот момент были слиты воедино?