Останови любого встречного-поперечного человека на дороге, уговори на беседу, усади за стол с большой кружкой чая и малиновым вареньицем – и он расскажет такую душераздирающую трагикомедию своей жизни, что впору роман писать. Вот одна из таких историй.
Землю держат и несут на себе мастера
В развороте плеч, пружинящей походке и армейской выправке, в небывалой трудоспособности этому парню на селе не было равных. Пол-огорода за полчаса вскапывал. На зорьке лужок для Зорьки выкашивал. Топором с утра помашет – поленница дров обеспечена. Маму свою очень берёг и никаких тяжёлых работ ей не дозволял, а если она норовила мешком с картошкой навьючиться – сурово отчитывал.
Деревенские же особенно любили его за иное. Вечерами в своём палисаде страдал он на пару с гитарой. От щемящих тех аккордов и переборов у слушателей, невольных или специально к этому часу подтянувшихся, тело, казалось, отпадало, высвобождая душу, и она взлетала в хрустальные эмпиреи, и кружилась там, и вьюном вилась, и плескалась в струях прозрачной вечерней синевы.
Самоучкой освоил он музыкальный инструмент. Точно так же без чьей- либо помощи научился копаться в технике. Рук его мастеровитых слушались любые механизмы. И не было у него отказу на: “Петь, ты не посмотришь мой холодильник? Чой-то барахлит”.
Платы не брал, рад был, что доверяют односельчане ему, не профессионалу, дорогостоящие бытовые приборы. Потихоньку добрался до сложных устройств, стал чинить машины. А однажды даже дерзнул разобрать на детали сдохший двигатель “немца”. Затем смотался в город, купил запчасть, что-то в ней обточил и обратно собрал движок, вернув опелю его изначальные ходовые качества.
Петя стал негласным лидером деревни. К нему приходили и как бы невзначай спрашивали совета, что делать, если возникли проблемы с банками, налоговиками, застройщиками, местными властями. Он замирал на минуту-две, думал, потом давал чёткий ответ по пунктам, а вопрошающий торопливо записывал, ценя время безотказно участливого человека.
Престижный московский вуз Пётр закончил с красным дипломом, поступил в аспирантуру. Высшую математику, прикладную физику, инженерию любил самозабвенно, и они отвечали взаимностью. Глянула как-то сестрёнка в его учебники, которые он читал с упоением, и аж в висках у неё заломило, так густо были они напичканы непонятными формулами, графиками и интегралами. Вот как раз гостя как-то у сестры в студенческой общаге, он попал на вечеринку и увидел её, Элю.
Улыбка эльфа
Эльфом её звали дома, во дворе, в школе и в вузе – не сговариваясь. Она производила впечатление чего-то очень пушистого благодаря копне светлых колечек на голове. Глазами ясными, как Божье утро, она смиряла всех, на кого взглядывала. Человек только что матерился, орал, злобничал, а поймав её взор, тут же запечатывал свой рот. И замирал, словно в гипнозе, заранее тоскуя, что сейчас она уйдёт и больше не увидит он этой милой девушки с ласковыми глазами.
Своим присутствием в любое офисное пространство или казённое место, в любую официальную обстановку вносила она эти пушистость и уют. Эля была “нечто в цвету”, девушкой-апрелем, барышней из сонетов. Рядом с ней мужчинам любого возраста хотелось декламировать вирши, петь романсы, фонтанировать юмором, чудачествовать и умничать, а то и встать на голову и сделать кульбит, чтобы она обернулась, заметила, улыбнулась, рассмеялась.
Свадебный марафон
Два хороших человека влюбились друг в друга без памяти. Свадьбу сыграли сперва во дворе дома жениха, куда с поздравлениями и подарками явилось всё село. И даже жители соседних деревень пришли полюбопытствовать, на кого свалилось счастье стать женой их золотого Петруши.
Затем хорошо посидели за изысканно сервированным свадебным столом в квартире невесты, и тут помещение также набилась желающими поглазеть на избранника их царевишны.
Парочкой любовались. Завидовали, увы, тоже.
Беда всегда нежданна
Удар обрушился с рождением сынишки. Выяснилось, что их чудное дитя не реагирует на звуки.
Начался кошмар. Пётр и Элеонора бросились к врачам. Районным, областным, питерским, московским. В лучшие клиники – к профессорам. Потом к бабкам в глубинки. Гомеопатам, иглоукалывателям, народным целителям. Лечили упорно, эффекта – ноль.
Какая там аспирантура? Петя пошёл на производство, работал на износ, попутно рос по карьерной лестнице ради более высокой зарплаты, чтобы тратить её на поездки. Перемещения по стране съедали весь их бюджет и родительскую материальную помощь. Под конец речь зашла о вживлении электродов в слуховые нервы, и тут обоих как током ударило. Что-то сверху приказало: стоп!
Одуревшие от горя
Они прислушались к внутреннему голосу. Сели и стали разговаривать.
Да, в последнее время как-то прекратились их многочасовые беседы обо всём на свете. Они перестали обниматься, прикасаться друг к другу. Озабоченность, страх, отчаяние прописались в их сердцах и на их лицах. Петя стал говорить с ней сухо и отрывисто. Эля заученно подпирала голову рукой и так замирала, смотря в никуда.
“Петь, любимый мой, что творим мы с тобой?”, – вдруг закричала она. “Эльфуша, девчуля моя, отвечаю: совсем одурели мы!” И оба, не сговариваясь, встали, собрались, отвезли малыша к бабушке и отправились в храм.
Накупили свечек. Обошли все образа. Возле каждой подолгу стояли и что-то тихо говорили очередному святому угоднику. “Завтра едем к Матронушке”, – решили синхронно, лишь вышли из церкви.
Тактильный знак
Наутро поднялись с петухами, сели в машину и покатили в столицу. Купили живые цветы – ходатайница-угодница их любила. Выстояли четырёхчасовую очередь к чудотворной иконе и мощам заступницы. Эля все четыре часа плакала и горячо молилась Матроне, просила выздоровления сыну. В толпе ей вдруг сделалось жарко и она чуток засучила рукава. И в это время почувствовала, как ниже локтя словно провели пёрышком. Нет, даже чем-то более лёгким – крылышком бабочки. Она замерла. Через несколько секунд нежнейшее, кисейное прикосновение повторилось. Затем последовало в третий раз. Эля не могла дышать. “Это она, это заступница подала знак, что слышит нас, что поможет”, – зашептала она в ухо Пете.
Когда они возвратились, дома их ждали бабушки и дедушки с обеих сторон, другие родственники, кое-кто из соседей и Петиных сослуживцев во главе с начальником. В квартире звучала дивной красоты музыка из “Сказки странствий” Шнитке, все сидели чинно и смотрели на мальчика в манежике. Периодически кто-то хлопал в ладоши, дитя оборачивалось, и все радостно ахали.
Едва в дверях появилась наша пара, гости загалдели и бросились сообщать ребятам сумасшедшую новость: их сынишка слышит! Последовали демонстрации с хлопками, обнимашки, целовашки, слёзы, подробный рассказ о переворачивающем душу событии, уточняющие вопросы, детализированные ответы. В абсолютной тишине было выслушано повествование о крылышке бабочки и вставших дыбом волосинках по всему телу, о струящемся образе прекрасной космической иерархини, на чьей ладони поместились они с Петром и чьё земное имя было Матрона московская.
Начальник всегда прав
Петрушин руководитель заказал доставку. Споро накрыли стол. Почему-то к спиртному в тот светлый миг у всех появилось отвращение как к кощунству. Обошлись лимонадом.
Сидели долго и много чего чудесного из жизни родовых веток припомнили. Как-то неожиданно все стали друг другу роднее. Плотнее, туже привязали себя друг к другу планами на выходные, на отпуска, готовностью там помочь, здесь разрулить.
С того необыкновенного дня жизнь молодой семьи потекла по новому руслу, наполнившись живой водой веры в Божественное. Начальник не зря во время застолья сказал: “Пётр, это ж что получается? Маленький сын взял папу с мамой за руку и в правильное место отвёл. Прямо к Богу доставил”.
А что вы думаете об этой истории? Буду рада прочесть ваш коммент. А заодно нажмите, пожалуйста, на "Подписаться" и лайкните, если не трудно. Заранее признательна.
Наталия Дашевская