Матвей всю оставшуюся жизнь вспоминал «тошнотики», не раз видел во сне: идут они по полю, братишки и сестрёнки, и мечтают найти мёрзлой картошки. И он просыпался в слезах.
Никита не вспоминал про тошнотики, он хорошо теперь питался, женился, растолстел, держал много скотины. Настя с Алёнкой, может, и вспоминали про тошнотики, но когда им было об этом думать?
Вы читаете окончание. Начало здесь
У обеих по шестеро детей, было бы у Алёнки семь, но сынишка младенцем помер, а у Насти седьмой мальчишка в аварии погиб. Муж работал шофёром, взял с собою сынишку. В одном месте был резкий спуск, дорогу из глины развезло, а рядом обрыв, утянуло машину в обрыв, мальчик погиб, отец живой остался, после еле отудбили от душевной окалины молодые родители. Хорошо, что помногу ребятишек рожали, именно дети спасли от тоски. А как иначе? Надобно кормить, стирать, обшивать, скотина домашняя да колхозная работа, так жили…
Когда Матвей просыпался в слезах, жена Мария успокаивала его нежными словами, а про себя дивилась. На людях-то мой вон какой видный мужик, а вот, гляди-ко, не забывает детство. Так, наверно, в душе, всю жизнь и промается сердешный.
Подумала жена Матвея об этом вот ещё почему. Вспомнилось, как поехали однажды в город. Всё работа и работа колхозная, а старшему сыну Саше было уже шестнадцать лет, второму сыну Славе четырнадцать, Сергею двенадцать, Валерке, последышу, десять. Так думали, что последыш, да через пять лет родилась дочь Галя. Вот тогда-то после осенней уборки и вывез всю семью Матвей в город. Хотел сделать для семьи праздник.
Сходили в кино, театр, на следующий день попали в цирк, поужинали в ресторане, два дня прошли отлично, дети были рады. Ночевали в гостинице.
На следующий день собирались уезжать в деревню, и так соседку Евдокию попросили за скотиной поглядеть. И вот, проходя по площади, Матвей увидел, как один парень бросил на асфальт надкусанную булочку. Матвей сначала вежливо попросил поднять булочку, парень нагрубил. Собрались вокруг люди, Матвей дал чувствительную оплеуху парню, громко в сердцах сказав:
– На тошнотики бы тебя посадить! Хлеб – это святое, а ты его бросаешь, олух.
Но мало кто прислушался к словам Матвея, наоборот, заступались за парня. Тот даже ехидно улыбался, вызвали милицию, Матвея с тем парнем увезли в отделение.
Мария с сыновьями остались на площади. Ей казалось, что все проходящие мимо люди смотрят именно на неё и осуждают. Сыновья, как могли, успокаивали мать.
Мария села на лавочку, Саша сбегал за мороженым, но мама ничего есть не хотела. Сыновья стояли рядом, ели мороженое. Настроение хуже некуда, и даже мороженое казалось невкусным сыновьям. Но были они из деревни, не выбрасывать же добро, доели до конца.
Приехали домой, рассказали председателю о поездке. И хоть Матвей был передовиком в колхозе, имел трудовые награды, дело могло закончиться плохо.
Разобрался в деле подполковник милиции, каким-то чудом узнавшим об этом случае. Вызвал к себе Матвея:
– Мой тебе совет, Матвей Иванович! Ты лучше в деревне живи. В город не зачем тебе ездить, тут видишь, как с тобою обошлись? Люди сложные. Парень тот, которому ты оплеуху дал, на учёте у нас в милиции, заявление на тебя хотел написать, да и общество посчитало, что ты обидел ребёнка-жеребёнка. Хорошо, что свидетели все разбежались по делам, а то бы и посадить могли.
Подполковник умолк, потом добавил:
– Ты колхозник! Нас, городских, стало быть, кормишь. А тут, брат, жизнь поменялась. Я сам из деревни, всё понимаю, езжай домой.
Матвей Иванович Удалов больше не ездил в город, лишь однажды, и то на операцию. Сыновья переженились и укатили на жительство в город, уехала и дочь Галя, выучилась на медсестру.
Чуял душою Матвей, что найдёт она в городе кого-нибудь и останется там. Лишь старший сын Саша остался жить и работать в деревне. Вместе с отцом выстроили они новый дом сыну. Но детей почему-то новое поколение рожало мало. Вот и у Александра были двое, сын Иван и девочка Нюра.
Не понимал Матвей, что это с людьми происходит? И еда есть, а рожают мало! Так ведь и Россия вымрет, ежели не одуматься. Все хотят жить не хуже других, да оно и верно, стали жить лучше, а детей – меньше. «Ведь состарятся, а в старости отдушина потребна. Вон как мои отец с маманей радовались внукам. Это ж не вышептать, не выкричать, как радовались! Я, грешным делом, в такие моменты плакал. От радости плакал, глядя на родителей. А они, сердешные, все в морщинах. Отцу дыху не хватало, задыхался, у мамы ноги болели. Так и жили на старости, отдушина завсегда потребна нутру человека…»
***
И вот однажды сидит на лавочке возле родного дома Матвей, курит, и видит бегущего к нему, запыхавшегося сына Сашу. На сердце стало неспокойно, не случилось ли чего? Сын подбежал и протянул отцу тетрадь. Оказалось, внук Иван написал в школе сочинение про «тошнотики» и получил пятёрку.
Долго потом Матвей вспоминал строки из сочинения внука, наизусть запомнил несколько предложений:
«Была страшная и проклятущая война! Был голод. Моя прабабушка Степанида не знала, чем накормить детей. И мой дед Матвей с братом и сестрёнками ходили по полю и искали мёрзлую картошку. Потом прабабушка её готовила в русской печи. Называлась такая еда «тошнотики».
Матвей Иванович вышел на пенсию, работал бы наверно ещё какое-то время, но жена Мария запретила – был Матвей уже весь больной. Увидев однажды, как тяжело поднимается муж с постели, жена скомандовала: «Хватит ломить! Проживём на пенсии, куры свои, поросёнок, коза, хватит, Матвеюшка. Хватит».
Видел Удалов, как погибала на его глазах деревня. Сколь гробов, деревянных, и железных крестов для земляков сделано его золотыми руками. Люди приносили ему доски, гвозди и железо. Ни с кого денег не брал, разве только бутылку, и то надо было уговаривать, чтобы взял.
Каждый человек на деревне твой земляк, всё знаешь про него, и про детей его, внуков. Вот, кажись, намедни разговаривал, а уж нет человека. Помянешь человека, выпьешь за столом, голова по-другому работает. Поглядишь на земляков, страшно становится: всё меньше и меньше на деревне живых людей, а на погосте больше, намного больше.
Не раз говаривал он Марии:
– Сади, выращивай, и всё у тебя будет. Чего все уехали?
А жизнь шла своим чередом. Казалось Матвею, что весь мир сошёл с ума. «Мы впроголодь жили, но не вредили никому, дружно жили, а ныне чё деется и почему?»
Мария ложилась спать после Матвея. Глядя на спящего мужа, вздыхала, считала его морщинки. А утром рано вставала, молилась за Россию, за детей, внуков, и в такие вот утрешние моменты жизни, Матвей глядел на жену неповторимо добрыми глазами.
Затем кипятил самовар, звал жену пить чай на травах с шиповником, которого запасал много: как же, и детям надо дать, и землякам, кто сам уже не может ходить в лес. Добрых людей угостить надобно.
А после чая его ждала стариковская работа по дому…
Project: Moloko Author: Казаков Анатолий
Начало рассказа здесь