предыдущая часть
Лиза подошла к дочери, хотела было поцеловать ее, но не решилась. Уж больно холодна и далека она была под этим флером, как луна - вечная Лизина подруга. И близко вроде, и шлет свои серебристые лучики, как будто хочет поговорить, а недоступна. Лиза просто коснулась локотка Симы, чуть погладила атласные кружева кончиками пальцев и отошла, встала в сторонке.
- Скоро встанет луна над лесом, надо спешить.
Голос, который Лиза услышала был таким знакомым и таким родным, что у нее на сердце стало тепло и радостно, она повернулась и увидела Майму. Майма распрямилась, хотя видно было, что это дается ей с трудом, подошла к Даниилу, отдала ему широкую красную ленту, свернутую рулончиком, тот взял и прикоснулся к ней губами. Он был одет тоже во все белое - широкие, свободные штаны, струящуюся к бедрам рубаху, которая на его сухом, истощенном теле смотрелась балахоном, голова, плотно перевязанная белой лентой, удерживающей длинные волосы, казалась небольшой, но изящной. Лиза вдруг увидела, что он очень красив. Тогда, на проповеди, она этого не заметила, наоборот он показался ей неприятным, устрашающим даже, а теперь - нет. Наверное, такой эффект был от взгляда его серовато-зеленых, пронзительных глаз. В нем можно было утонуть, прямо вот погрузиться, как в омут и не выплыть.
Даниил подошел к Лизе, склонил перед ней голову, постоял так, потом взял ее руку и поднес к губам.
- Спасибо. Вечно в долгу за этот подарок, который вы мне подарили. Вечно…
Даниил отошел в сторонку, в дом порвалась с веселым шумом небольшая кучка скитчан, одетых в белое, затормошили жениха и невесту, и повели на улицу, подталкивая их шутливо и бережно.
Лиза, наверное, не успела бы выскочить следом на улицу, если бы не Снежа. Она ухватила мать за руку, вытянула из толпы, и бочком - бочком протащила ее вперед, чуть растолкала людей, которые неожиданно повиновались девочке, и подтолкнула Лизу к небольшой площадке, на которой стояла легкая, изящная тележка с двумя колесами, накрытой ковром лавочкой и длинной, красиво выгнутой отполированной ручкой, кончающейся чем-то похожим на козьи рога. Тележка, точнее сказать - повозка, была вся увита поздними осенними цветами - астрами, золотыми шарами, хризантемами.
- Смотри, Лиз. Сейчас они их в лес повезут. Матушка побаивалась этого ритуала, но Даниил настоял. Он знает что-то, хочет по-старинному все устроить, чтобы на века . Ты Снежу покрепче держи, затолкать могут. А я вперед побегу, проверю, чтобы все готово было.
Майма так горячо шептала Лизе все это на ухо, что у нее аж защекотало там, она кивнула свекрови, чуть сжав ее горячую маленькую ручку. А потом поискала глазами уже куда-то убежавшую Снежу, нашла ее белоснежную головку, догнала, встала рядом.
- Ты от меня далеко не отбегай, доченька. Я тут плохо ориентируюсь, потеряюсь, потом не найду дороги.
Снежа кивнула, прижалась к матери теплым бочком, так и замерла.
…
Сколько они так простояли, Лиза даже не поняла, на душе вдруг стало так спокойно, нежно-радостно, несмотря на то, что вокруг толкались и суетились празднично настроенные люди. Очнулась она от того, что Снежа чуть потянула ее за руку
- Смотри, мам. Начинается.
Уже начинало смеркаться, как так быстро и незаметно пролетело время - даже удивительно, правда здесь осенью вечера ранние, быстрые, хоть и серенькие, тихие. Повозка уже стояла на широкой тропе, ведущей в сторону реки, в ней, вместо коней, были запряжены люди - два крепких молодых мужика в льняных светлых рубахах, с венками из астр на длинноволосых головах, играли мышцами крепких рук, и казалось, что они роют землю крепкими ступнями в нетерпении - чисто кони. На повозке сидели Сима с Даниилом, они были буквально завалены цветами - кипа белых астр и хризантем укутывали их до плеч.
- Лизавета, ты бы, моя хорошая, пальтишко какое прихватила, холодно у реки. А хочешь, скажи чего - я принесу. Мигом.
Захар смотрел на Лизу беспокойно, и она кивнула, сказал тихонько
- Принеси, если тебе не трудно. Шаль у меня там теплая и куртка. Мы подождем
- Ждать не след, идите со всеми, прямо за повозкой. Я догоню.
Лиза со Снежей шустро рванули за Маймой. Толпа скитчан, похожая на рой белых ночных бабочек снялась с мест и понеслась вслед за повозкой. Тропа к реке была освещена целой дорожкой из толстых приземистых свечей, они горели жарко и браво, казалось, что лес выбросил из своих темно-фиолетовых недр горсти светлячков и они рассыпались по краям тропы, выстроились ровными дорожками. Шли они не долго. Самое удобное место на берегу, там где была песчаная отмель, используемая скитчанами, как пляж, уже ждало их. Там, окаймленный по краю огромным венком цветов, как будто снятым с великана светился свечами здоровенный круг. И в одной его стороне было выстроено что-то похожее на алтарь. А около него стояла женщина. Совсем старенькая, в шелковом, плотно повязанном платке, Она подняла глаза, переступила крошечными белыми валеночками и у Лизы похолодело внутри. Этот острый, похожий на удар кинжала взгляд нельзя было спутать ни с чьим. На нее смотрела, чуть улыбаясь, Марфа.
Лизе на мгновение показалось, что она потеряла сознание, но ласковая ручка Снежи, сжавшая ее ладонь, не дала ей провалиться. Уже взяв себя в руки, она смотрела, как входят в круг молодые, как от игры теплого света свечей и холодного Луны, их белые одежды становятся странными - как будто растворяются, стекают струями, но ничего не обнажают, не выдают. Марфа протянула руки им навстречу, они тоже, чуть коснулись кончиками пальцев друг друга и замерли. Тело Симы вздрагивало от волнения и нетерпения, Даниил тоже напрягся - им явно было не по себе.
Марфа убрала руки, потом нарисовала в воздухе какую-то фигуру, опустила пальцы в фарфоровый сосуд, стоящий на алтаре, мазнула Симу и Даниила по щеке и лбу, сказала
- Здесь я посвящаю вас. Ваш мир - любовь, ваша жизнь - честь.
Сима и Даниил остановились у алтаря, опустив головы. Они смотрели вниз, как будто боялись что-то увидеть . Марфа, буквально пронесясь, как юная девочка, по кругу мазнула каждого пальцами по лбу, снова остановилась у алтаря, взяла из рук Даниила красную ленту, метнула ею в молодых, и она распустилась, подобно огненной змее, отразив в своем атласе огни свечей. В кронах темных елей прозвучал трижды неясный звук, как будто кто-то прозвонил в колокольчик, Марфа вытащила узкий длинный нож и коснулась лезвия губами.
- Привет вам, любимые. Мы сегодня строим храм новой жизни. Помогите мне сделать это. Без вас нет силы… Я не построю конус...Без вас...
Лиза смотрела, как во сне, ее держала на поверхности только рука Снежи, она была той опорой, которой Лизе не хватало в жизни
А Марфа ходила по кругу, проводя кончиком лезвия по земле. И там, где нож резал жухлую траву, искрились под лунными лучами капельки, похожие одновременно и на жемчужины и на слезы.
Что дальше делала Марфа Лиза почти не видела. Круг скитчан сомкнулся, закрыв от нее алтарь, легкий ночной ветерок приносил откуда-то тихую музыку, и Лиза попала в безвременье, чудное, но очень приятное.