Ганс Аспергер (18 февраля 1906 года — 21 октября 1980 года) — был австрийским психиатром, известным своими новаторскими исследованиями аутизма, особенно у детей. Его имя было дано синдрому Аспергера, форме аутизма, определенной в 1981 году Лорной Винг; синдром был включен в качестве диагноза в DSM-IV и МКБ-10 в 1994 году. Аспергер написал более 300 публикаций о психологических расстройствах, которые посмертно приобрели международную известность в 1980-х годах. Сам Аспергер называл синдром, впервые им описанный, «аутистической психопатией», что вызвало споры. Дальнейшие разногласия возникли в конце 2010-х годов по поводу утверждений о том, что Аспергер направлял детей в нацистскую немецкую клинику, ответственную за убийство пациентов-инвалидов.
Жизнь и деятельность в Вене в нацистский период
Ганс Аспергер родился в районе Нойбау, Вена, Австрия, в 1906 году, и вырос на ферме в Хаусбрунне, недалеко от города. В юности он присоединился к группе «Fahrende Scholaren» (Странствующие ученые), которая организовывала мероприятия на свежем воздухе, такие как пешие походы и альпинизм, — части австрийской ассоциации Бунд-Нойланд. Основанный как часть «Христианско-немецкого студенческого союза» (CDSB), Бунд-Нойланд отделился в 1921 году, но подчеркивал свою близость к Немецкому молодежному движению. Эта ассоциация поддерживала тесные связи с Гитлерюгендом с 1930-х годов. Свой опыт в качестве «странствующего ученого» Аспергер привел в 1974 году в качестве руководящего принципа в своей жизни, заявив, что он был «сформирован духом немецкого молодежного движения, которое было одним из самых благородных расцветов немецкого духа».
Аспергер был набожным христианином, практикующим католиком, но без политических тенденций, обычно ассоциирующихся с католицизмом в то время. Его вера изначально считалась недостатком в его оценке после аншлюса. Он был членом Гильдии Святого Лукаса, которая, по словам Шеффера и Чеха, «выступала за католическую евгенику», выступая за поддержку «позитивной» евгеники (размножение особей, считающееся желательным), а не «негативной» евгеники.
С 1916 по 1928 год Аспергер изучал медицину в Венском университете у Франца Гамбургера, о котором позже отзывался с большим восхищением как о человеке впечатляющего мастерства, и говорил, что его учение оказало огромное влияние на его карьеру. Аспергер получил степень доктора медицины и хабилитацию в 1931 году. Он вступил в австрофашистский Отечественный фронт 10 мая 1934 года, через девять дней после того, как канцлер Энгельберт Дольфусс принял новую конституцию, провозгласив себя диктатором.
По словам Хервига Чеха, «после смерти Клеменса фон Пирке в 1929 году, с последующим назначением Франца Гамбургера в 1930 году президентом клиники, Венская педиатрическая клиника стала маяком антиеврейской политики задолго до прихода к власти нацистов». После назначения, Гамбургер изгнал всех еврейских врачей из клиники, а также попытался уволить женщин. Таким образом, Аспергер получил свой первый пост в мае 1931 года в качестве ассистента Гамбургера в Университетской педиатрической клинике в Вене благодаря «чистке» еврейских врачей. Чех указывает на изменения в руководстве: «Политическая ориентация помощников Гамбургера иллюстрируется тем фактом, что среди тех, кто получил высшую академическую квалификацию (хабилитацию), все, за исключением Ганса Аспергера, были уволены в 1945 году как нацисты». Под влиянием Франца Хвостека-младшего Венская клиника стала «рассадником пангерманистской и нацистской агитации».
Когда Эрвин Лазар, заведующий кафедрой лечебной педагогики Университетской детской клиники в Вене, умер в 1932 году, Аспергер занял его пост в мае 1934 года. Он присоединился к опытной команде, состоящей из психиатра Георга Франкла (который был евреем), психолога Йозефа Фельднера и монахини, сестры Викторины Зак. Очень быстрому восхождению Аспергера до главы педиатрического отделения, несмотря на его немногочисленные публикации и наличие более квалифицированных кандидатов, способствовала антиеврейская политика. С августа 1933 года по февраль 1936 года в команду также входил молодой врач, специализирующийся на желудочно-кишечных расстройствах, Эрвин Йекелиус, который позже стал причастен к нацистским преступлениям «эвтаназии» в качестве «эксперта Т-4».
Лечебная педагогика, используемая на кафедре, была вдохновлена Эрвином Лазаром, основателем клиники; Аспергер продолжил и развил этот подход. Его особенно интересовали «психически ненормальные дети». Эта педагогика продвигала популярную, среди его коллег и нацистских лидеров во времена нехватки рабочей силы, идею о том, что в некоторых случаях люди с аутизмом становятся отличными солдатами и надежными работниками. Но Аспергер также писал о необходимости «осуществления ограничительных мер» в отношении пациентов, считающихся неизлечимыми и с наследственными заболеваниями, «из чувства большой ответственности» перед немецкой расой. Эти идеи никогда не считались противоречащими целям Третьего рейха, для которого была характерна нехватка рабочей силы. Более того, этот подход был одобрен разработчиками политики эвтаназии, такими как Эрвин Йекелиус.
Помимо Гамбургера и Йекелиуса, Аспергер часто встречался с другими нацистскими идеологами, в том числе с Эрвином Рисаком, который учился у него в 1931 году и с которым в следующем году он написал статью в соавторстве. Однако нет документальных свидетельств того, что Аспергер присоединялся к группам сторонников нацизма до 1938 года.
Его карьера полностью прошла в Вене, за двумя краткими исключениями. В 1934 году его пригласили на некоторое время поработать в психиатрической клинике в Лейпциге у Пауля Шредера. Летом 1934 года он также был приглашен на три месяца в психиатрическую больницу в Вене, которой руководил Отто Петцль. В том же году Аспергер присоединился к националистической и антисемитской Немецкой медицинской ассоциации в Австрии.
После аншлюса Аспергер, как и весь медицинский персонал, был подвергнут расследованию в соответствии с «декретом о реорганизации австрийской профессиональной гражданской службы» от 31 мая 1938 года, а затем получил конфиденциальные оценки от чиновников НСДАП, которые выразили, по большей части, положительное мнение о нем. Его первая оценка, датированная июнем 1939 года, оценивала его как «политически приемлемым с национал-социалистической точки зрения», «неприступного в том, что касается его характера и политики», и завершилось заявлением о том, что Аспергер «соответствовал расовым законам и законам о стерилизации», несмотря на его католическую веру. В октябре 1940 года Аспергер писал, что «посвящает себя работе на Гитлерюгенд». Он никогда не считался противником режима.
В 1940 году Аспергер получил должность медицинского эксперта в Вене, где он отвечал за диагностику «наследственных заболеваний» и предлагал принудительную стерилизацию в интересах нацистской евгенической программы. Занимая должность врача, Аспергер принимал решения в контексте обследования несовершеннолетних в детской клинике: он защищал их, если считал, что они интегрируются в «фольк» (национальное сообщество нацистской Германии), или, наоборот, отправлял в Шпигельгрунд, если считал их слишком «дефектными» и, следовательно, непригодными для интеграции. Клиникой Ам Шпигельгрунд, созданной в июле 1940 года на базе психиатрической больницы Штайнхоф в Вене, руководил Эрвин Йекелиус, бывший коллега Аспергера по университетской клинике. В период с 1940 по 1945 год в клинике умерло около 800 детей , многие из которых были убиты по печально известной схеме детской «эвтаназии».
Одну из детей, которых он рекомендовал для перевода Ам Шпигельгрунд 27 июня 1941 года, Герту Шрайбер, он описал следующим образом:
«Тяжелое расстройство личности (постэнцефалическое?): очень тяжелая моторная заторможенность, эретический идиотизм, эпилептические припадки. Ребенок является непосильным бременем для своей матери, у которой, кроме прочего, на попечении пятеро здоровых детей».
По поручению Аспергера, Герта была помещена в Шпигельгрунд 1 июля 1941 года. В следующем месяце Эрвин Йекелиус рекомендовал рассмотреть вопрос об эвтаназии. Она умерла от пневмонии на следующий день после своего третьего дня рождения, 2 сентября 1941 года. Пневмония обычно вызывалась у пациентов Шпигельгрунда путем введения барбитуратов в течение длительного периода времени. Заметка в ее деле указывает на то, что ее мать знала и смирилась с тем, что ее ребенка убьют. Ее мужа на войне нельзя информировать, сказала она врачам, так как он будет слишком расстроен. Образец мозга Герты, найденный в банке с препаратами в подвале клиники в конце 1990-х годов, был захоронен в 2002 году.
В 1942 году, по просьбе своего начальника Франца Гамбургера, Аспергер принял участие в отборе пациентов, направленном на отделение «необучаемых» от тех, кто мог бы стать гражданином Германии. Хотя он не нес прямой ответственности за их смерть, он выбрал 35 детей, которых считал «необучаемыми».
В течение последних двух лет Второй мировой войны, с апреля 1943 года, Аспергер был врачом Вермахта. Он прошел девятимесячную подготовку в Вене и Брюнне, затем в декабре 1943 года был направлен в составе 392-й пехотной дивизии в Хорватию в составе «миссии по защите» оккупированных территорий в Югославии и борьбе с «партизанами». Его младший брат погиб под Сталинградом. Ближе к концу войны Аспергер вместе с сестрой Викториной Зак открыл школу для детей. Школа была разбомблена в 1944 году, в результате чего Викторина погибла, и большая часть ранних работ Аспергера была утеряна.
В 1944 году Аспергер опубликовал определение «аутистической психопатии», которое напоминало определение, опубликованное в 1923 году советским психиатром Груней Сухаревой, однако он вероятно, предпочел не цитировать ее работу из-за ее еврейского происхождения. Аспергер выявил у четырех мальчиков паттерн поведения и способностей, которые включали «отсутствие эмпатии, низкую способность завязывать дружеские отношения, односторонние разговоры, сильную поглощенность особыми интересами и неуклюжие движения». Аспергер заметил, что некоторые из детей, которых он назвал аутичными, использовали свои особые таланты во взрослой жизни и сделали успешную карьеру. Один из них стал профессором астрономии и устранил ошибку в работе Ньютона, которую он заметил еще будучи студентом. Другой пациенткой с синдромом Аспергера была австрийская писательница и лауреат Нобелевской премии по литературе Эльфрида Елинек. В 1944 году, после публикации своей знаковой статьи, описывающей симптомы аутизма, Аспергер стал директором детской клиники в Вене.
Аспергер продолжил свою академическую карьеру и после войны: его разрешение на преподавание было подтверждено 9 февраля 1946 года, поскольку он не был членом НСДАП, и он вернулся на свой пост в Венском университете, и занимал его последующие 20 лет. Позже он занял пост в Инсбруке. 8 мая 1971 года он был назначен вице-президентом Австрийского общества аллергологии и иммунологии. Аспергер стал почетным профессором в 1977 году и умер через три года, 20 октября 1980 года, после непродолжительной болезни.
Переосмысление историками его роли в Нацистской Германии
Согласно заявлению Аспергера в 1962 году, гестапо пыталось арестовать его из-за его комментариев во время лекции в 1938 году. Однако единственным известным источником этого утверждения является сам Аспергер, который упомянул этот инцидент во время своей инаугурации на кафедре педиатрии 26 июня 1962 года, и позже, в 1974 году, утверждал, что был «спасен от гестапо» своим наставником Францем Гамбургером. В том же интервью он утверждал, что «вызвался добровольцем в армию, чтобы избежать репрессий гестапо, потому что отказался сотрудничать с нацистской политикой расовой гигиены». Однако в архивах нет свидетельств каких-либо попыток его ареста со стороны гестапо.
«Некоторые факты говорят против представления Аспергера о себе как о человеке, преследуемом гестапо за его сопротивление нацистской расовой гигиене: несколько раз он публиковал одобрительные комментарии по поводу мер расовой гигиены, таких как принудительная стерилизация» — пишет Хервиг Чех в своей статье «Ганс Аспергер, национал-социализм и "расовая гигиена" в Вене нацистской эпохи».
Нет никаких архивных свидетельств того, что публикации Аспергера воспринимались как противоречащие новому режиму. В ноябре 1940 года венское гестапо, на запрос о политической оценке Аспергера, ответило, что у них «ничего на него нет» — это единственное задокументированное взаимодействие между Аспергером и гестапо. Чех считает, что это расследование гестапо является источником последующих заявлений Аспергера о том, что он подвергался преследованиям, и что его наставник Франц Гамбургер, как член НСДАП, скорее всего, поручился за своего помощника.
«Аспергеру удалось приспособиться к нацистскому режиму, и за подтверждение лояльности он был вознагражден карьерными возможностями. Он присоединился к нескольким организациям, связанным с НСДАП (хотя и не к самой нацистской партии), подписывал свои письма формулой "Хайль Гитлер", публично признал законной политику "расовой гигиены", включая принудительную стерилизацию, и несколько раз активно сотрудничал с программой детской "эвтаназии"» — написал Чех в 2018 году в статье, опубликованной в журнале Molecular Autism.
По мнению Чеха, «отказавшись от членства в НСДАП, он выбрал средний путь между тем, чтобы держаться подальше от нового режима и тем, чтобы присоединиться к нему». Он утверждает, что Аспергер «публично защищал своих пациентов от принудительной стерилизации», подкрепляя свое утверждение описанием Аспергером своих пациентов:
«которые, без нашего понимания их состояния, и нашей руководящей помощи, потерпели бы неудачу в социальном плане, из-за чего бы им потребовалась стерилизация, но которые с этой помощью способны занять свое место в большом организме нашего народа».
В 1939 году Аспергер опубликовал статью со своим коллегой Гербертом Голдом, в которой «продемонстрировал», что врожденные или наследственные характеристики определяют более поздние черты личности. Эта статья была опубликована в журнале под редакцией Отмара фон Вершуэра, видного пропагандиста теорий расовой гигиены. Согласно анализу Чеха, «Аспергер зашел так далеко в этих попытках [доказать свою лояльность НСДАП], что его коллеге Йозефу Фельднеру пришлось сдерживать его, чтобы он не рисковал своим авторитетом».
Британский психиатр Лорна Винг и антрополог Дин Фальк считают, что католические убеждения Аспергера несовместимы с добровольной отправкой детей на «эвтаназию». Для Фалька нет уверенности в том, что Аспергер знал о судьбе, которая ожидала детей, которых он перевел в Шпигельгрунд; зная его религию, его коллеги могли скрыть от него эту информацию. Чех опровергает выводы Фалька, отмечая, что население Вены протестовало против уровня смертности в психиатрических больницах за несколько месяцев до того, как Аспергер направил пациентов в Шпигельгрунд, и что даже если он не был проинформирован о намерении должностных лиц убить этих детей, он в любом случае знал о высоких показателях смертности и о рисках, которые представлял этот перевод. Чех заключает, что «предположение о том, что Аспергер не знал о рисках для детей, необоснованно».
Лечебная педагогика, продвигаемая Аспергером (о том, что люди с аутизмом могут быть привлечены к труду), никогда не считалась противоречащей целям Третьего рейха, для которого была характерна нехватка рабочей силы. Более того, этот подход был одобрен разработчиками политики эвтаназии, такими как Эрвин Йекелиус. Текст Аспергера, который чаще всего интерпретируется как защита его аутичных пациентов от программы «эвтаназии», также может быть прочитан утилитарно. Для Шеффер «изучение архивов раскрывает двойственный характер его действий»:
«Он проводил различие между молодыми людьми, наделенными потенциалом для "социальной интеграции", которых, как он считал, можно "исправить", и теми, кого считал "неисправимыми". В то же время, когда он предлагал интенсивный и индивидуальный уход за многообещающими детьми, он отдавал распоряжения о перемещении в специальное учреждение или даже переводе в Шпигельгрунд для детей с тяжелыми нарушениями развития» — Эдит Шеффер, в книге «Дети Аспергера».
Для Шеффер Аспергер — «самопровозглашенный евгенист», и «эта двойственность Аспергера отражает двойственность нацизма в целом».
Чех считает, что аргумент о том, что Аспергер сделал позитивный акцент на небольшом количестве «способных» аутичных людей, чтобы защитить всех детей с аутизмом, не выдерживает критики. Согласно проведенному Чехом анализу письменных диагнозов Аспергера в качестве диагнозиста «наследственных заболеваний», он был «не более благосклонен к своим пациентам, чем его коллеги, когда ставил детям диагнозы, которые могли оказать огромное влияние на будущее детей, — как раз наоборот». В большинстве случаев Аспергер выносил более суровую оценку, чем другие врачи, по отношению к детям и подросткам, которых он обследовал. Как, например, оценка, которую он вынес Герте Шрайбер. Чех также приводит в пример диагноз 12-летней еврейской девочки, которая, по словам Аспергера, «вела себя как сумасшедшая, говорила об антиеврейских преследованиях, боялась», интерпретируя эти признаки дистресса как симптомы шизофрении.
Хотя, согласно документам, Аспергер не сотрудничал с программами принудительной стерилизации, он также и не выступал против них. По словам Чеха, «из доступных источников следует, что подход Аспергера к программе принудительной стерилизации был двойственным». Он цитирует отрывки, написанные Аспергером, и демонстрирующие его поддержку этого аспекта политики расовой гигиены:
«В новой Германии мы взяли на себя новые обязанности в дополнение к нашим старым. К задаче оказания помощи пациенту добавляется огромная обязанность по укреплению здоровья нации, что больше, чем благополучие отдельного человека (...) мы все знаем, что мы должны принять ограничительные меры. Точно так же, как врач часто должен делать болезненные надрезы во время лечения человека, мы также должны сделать надрезы в национальном организме (...) из чувства ответственности: мы должны убедиться, что те пациенты, которые могут передать свои болезни отдалённым поколениям, в ущерб личности и обществу, не будут и не смогут передать их больной наследственный материал».
Возможен защитный случай пациента, Аурела И., которого Аспергер обследовал осенью 1939 года и освободил от группового обучения. Семья отправила его в сельскую местность, где он пережил войну под присмотром родителей. В 1962 году один из членов семьи Аспергера, заявил, что таким образом психиатр спас ребенка от «стерилизации, а возможно, и от чего-то похуже». Аспергер написал свой отчет за несколько дней до введения в Австрии закона о стерилизации.
Известно, что венское отделение детской клиники, где работал Аспергер, в сентябре 1942 года приняло Ханси Буштина, пациента-еврея, скрывавшегося до конца войны, который утверждает, что около ста человек знали о его пребывании в больнице, и что в этом отделении находилась «группа противников национал-социализма». Однако Буштин не упоминает имени Ганса Аспергера, и австрийский психиатр не упоминает об этом эпизоде даже после войны, хотя это могло бы помочь ему утвердиться в антинацистских взглядах. По словам Чеха, Аспергер, возможно, знал об этом пациенте-еврее, но не принимал активного участия в его защите и, что более важно, присоединился к вермахту всего через шесть месяцев после госпитализации Буштина. Чех считает вероятным, что Аспергер присоединился к Вермахту, чтобы защитить себя на случай, если присутствие Буштина в его палатах будет обнаружено, а не из-за недоказанных «преследований со стороны гестапо». Однако он не препятствовал нахождению Буштина в клинике.
«Аспергер отказался признать реальность антиеврейских преследований со стороны нацистского режима; это безразличие видно как во время войны, так и после нее», — пишет Чех.
После Второй мировой войны и до получения доступа к архивам, касающимся его, Аспергер имел репутацию защитника больных и детей-инвалидов, особенно под влиянием книги Уты Фрит, опубликованной в 1991 году. Его самый ранний недоброжелатель, Эрик Шоплер, вместо этого изображал его участником программ расовой гигиены, но не смог предоставить доказательств этого.
Его изображали прогрессивным противником евгеники при нацистском режиме, в том числе Стив Зильберман в своей книге «NeuroTribes», опубликованной в 2015 году. Педагог Брита Ширмер, первая, кто опубликовал статью об отношениях Ганса Аспергера с нацизмом в 2002 году, дает своей статье прямое название: «Защита Гансом Аспергером аутичных психопатов от нацистской евгеники». В книге Адама Файнштейна (2010) утверждается, что Аспергер намеренно распространял дружественные нацистам ссылки в своих работах, чтобы скрыть свои истинные намерения. Такому восприятию способствовал его собственный автопортрет как защитника детей и участника сопротивления. В своем интервью 1974 года Аспергер заявил, что, когда «пришло время национал-социализма, из моей прошлой жизни было ясно, что многие "национальные" вещи вполне можно принять, но не бесчеловечность».
Книга Джона Донвана и Карен Цукер «В другом ключе», по словам Чеха, является «первой публикацией на английском языке, которая прерывает повествование об Аспергере как об активном противнике нацистской расовой гигиены и ввести в дискуссию доселе неизвестные критические элементы». В книге «Дети Аспергера» историк Эдит Шеффер выступает за отказ от понятия «синдром Аспергера». Профессор Саймон Барон-Коэн утверждает, что в свете выводов Чеха и Шеффер «теперь нам нужно пересмотреть наши взгляды и, вероятно, также наш язык, больше не ссылаясь на "синдром Аспергера", а только на аутизм».
Оригиналы:
