Вдовы воинов сходились в большую залу на обед. Здесь их собиралось больше сотни. Такова традиция. В каждый большой праздник, все организовано ходили в храм, который был всего в полуверсте.
Потом возвращались, и согласно воле хозяина, всех сажали за два больших стола. Было богослужение. Потом сама трапеза. Затем, каждой, давали пакет и купюру в 5000 рублей. Сам Бондарев вручал гостинцы и деньги. И даже трижды крестил.
А ещё, в такие дни, бывали раздачи куличей с изюмом. Тех самых «Филипповских». Которые, сам хозяин Фёдор Филиппович, так искусно выпекал со «своей командой». На царской пекарне. А почему так звали? Да, потому что хлеба там пекли больше полусотни сортов.
Два десятка мужиков, которые так ловко «тесто заговаривали». Давно, всё это, так чудно получилось. Приехал капитан Бондарев: раненный воин с Кавказа. Одна его нога совсем не сгибалась, и рука левая на перевязи, да сколько энергии было в поджаром теле.
Приехал сюда: ни кола, ни двора. Прадед здесь настоятелем храма был сто лет назад. Стало быть, для него, малая родина. И для деда. И для отца. Сам же, только в Казахстане, родился. Отец и мать целину поднимали.
И вот, после знаменитой военной кампании, где и стал инвалидом, приехал сюда. С одним чемоданом и вещмешком за плечами. В совет сходил, власти представился. Да, к Никифоровне, на постой, определили. Вот и весь сказ.
А потом, переложил, у своей хозяйки, гараж, который, от зятя, ещё достался. И даже на улицу выходил. И сделал там пекаренку. Спустя месяц двух мужиков взял. А потом и дело «само пошло». Со всего районного центра, почитай, народ ходил за свежим и душистым хлебом.
«Слушай! А чего он такой странный? Баб поди чурается, только вдов привечает». «Знаешь! На войне: кровь и смерть рядом. Говорят, в монастырь собирался, там не дали».
Лида приехала к свекрови. Погостить и помочь. Далеко было. Хорошо, если через год, получалось. Мужа, уже нет, как двадцать лет. На Кавказе сложил голову. Прямо в танке, когда прикрывал отход нашей колонны.
Всегда в храм ходила. Редко по праздникам. А в этот раз – прямо на Пасху. Зашла и его вот увидела. Да, так, и застыла. Когда, он, впереди, службу стоял.
Густые седые волосы ниспадали на чёрный пиджак. А в руке – костыль. Он обернулся. Да, так и застыл. Перед этой красотой: с карими глазами и чёрными волосами. Поклонился, мимо прошёл, да и подождал её возле храма.
Познакомился. Лида помнит. Только, как они, всё по берегу реки, целых три часа проходили. К себе пригласил. Но! Она отказалась. Гордость не позволила.
«Лидия Леонидовна! Собираемся мы, ещё один, уже пятый, магазин открыть «Вкусные булки», да нет пока продавца. Может быть, вам это, и интересно было бы? Лишь, на лето, пока, у свекрови, гостить будете». Она улыбнулась.
По возвращении, рассказала. Свекровь приобняла. «Лидочка! Соглашайся. У Бондарева работать – это великая честь. Сам он человек – очень положительный. Больше сотни уже работников. Хлеб пекут. Сыры делают. Гусей разводят. Душа-человек. Всем доброе слово скажет. Если надо - поможет».
Каждый день Бондарев стал бывать в новом магазине. А, в августе, уже замуж позвал. «Лидочка! Не могу уже, без тебя, правда. Прошу быть моей женой. Наполни мою жизнь и дом – любовью и светом».
А на обедню, она уже, на правах хозяйки, встречала вдов. Была им рада и говорила с улыбкой: «Проходите, пожалуйста!».
