Вечерело. На город опускался багряный закат. В воздухе едва уловимо пахло дождем. Я сидел на крыше многоэтажки и смотрел перед собой. Торопиться мне было некуда. Дома меня теперь никто не ждал. А в душе было полное опустошение. Я не знал, как жить дальше.
Еще совсем недавно у меня была жена, друг и престижная работа. Но, как оказалось, жена около года тайно встречалась с моим лучшим другом, которому я незадолго до этого, помог устроиться на работу в компанию, где сам работал. А теперь меня уволили с работы, предложив мою должность уже бывшему другу. Я никак не мог смириться с произошедшим. Мне казалось, что я сплю, а все это лишь страшный сон. Однако, увы, все было наяву. Куда мне теперь деваться, как жить и верить людям, я не мог себе даже представить.
Поэтому я сидел на крыше своего дома и смотрел перед собой в одну точку.
- А что, если взять сейчас, подойти к краю и….
Однако, я едва успел об этом подумать, как кто – то окликнул меня по имени.
- Максим!
Голос был незнакомым, и я сначала решил, что зовут не меня, а кого – то другого. Однако, зов повторился снова. Я огляделся по сторонам. Рядом со мной сидел незнакомый пожилой мужчина, одетый в старую, но чистую одежду. Я с удивлением посмотрел на незнакомца.
- Откуда же он взялся на крыше? - подумал я.
- Слушай, Максим, помоги мне, - попросил незнакомец.
Я полез в карман куртки, за кошельком.
- Деньги мне не нужны. Передай, пожалуйста мое письмо одному человеку, - вдруг сказал он, - только отдать нужно обязательно лично в руки.
- А вы что, сами не можете?
- К сожалению, не могу. Все ноги стер, - незнакомец показал на свои стоптанные ботинки, - да и больные они у меня. Сходи, Максим, сделай милость.
- Ладно, - нехотя согласился я и взял из его рук белый конверт, - а откуда вы знаете, как меня зовут?
- Как же не знать? Соседи мы. Я за тобой давно наблюдаю.
Я такого соседа припомнить не мог. Да и настроение у меня было слишком апатичное и подавленное, чтобы сейчас думать об этом. Поэтому, я молча взял письмо и спустился с крыши.
На улице я снова достал конверт и прочитал: Ковалевой Екатерине Михайловне, а дальше был написан адрес.
Екатерина Михайловна жила в другом районе. Идти до ее дома было минут двадцать быстрым шагом, и я пошел. По дороге начался дождь, который расходился с каждой минутой. Подходил к нужному дому я уже промокший до нитки.
- Сейчас попрошу у этой Екатерины Михайловны горячего чаю, - решил я и вошел в незнакомый обшарпанный подъезд пятиэтажки.
Я позвонил в дверь. Никто не открывал. Я прислушался - за дверью стояла тишина. Уже собравшись уходить, я последний раз нажал на кнопку звонка, и тут вдруг дверь открылась, и из – за нее выглянул мальчик, лет пяти на вид.
- Екатерина Михайловна Ковалева тут живет? – спросил я у мальчика.
- Тут, - кивнул малыш.
- Позови ее, пожалуйста, - попросил я.
- Не могу. Мама спит, - ответил мальчик.
Для того, чтобы лечь спать было рановато. Мальчик распахнул дверь.
- Проходите, - позвал он.
Я зашел в квартиру, и оглядевшись по сторонам, ужаснулся. Грязные, выцветшие, местами содранные обои, по всему полу раскиданы вещи вперемешку с мусором. В квартире стоял ужасный спертый запах. Я внимательно посмотрел на мальчика, который стоял рядом: он был слишком худенький и бледный, майка и шорты изрядно поношенные и грязные, носки рваные.
- Куда же я попал! – в ужасе подумал я.
Мальчик провел меня в одну из комнат. Там стояли только стол и два стула. На полу было разбросано постельное белье, одежда, какие-то рваные бумажки и пакеты.
- А мама где? – снова спросил я.
- Пойдемте, покажу, - ответил мальчик и провел меня в соседнюю комнату.
Там на старом облезлом диване спала женщина непонятного возраста. Комната была такая же грязная и запущенная, как и весь дом.
Я растеряно смотрел то на мальчика, то на его спящую мать, то на жуткую, грязную захламленную квартиру. Мне захотелось немедленно уйти отсюда и, если бы не маленький, худенький малыш, который с интересом и надеждой уставился на меня, я бы точно ушел.
- Как тебя зовут? – спросил я у мальчика.
- Витя, - ответил он.
Я не имел опыта общения с детьми и не знал, как с ним общаться.
Повисла пауза.
Я посмотрел на часы и подумал, что мальчику уже пора ужинать.
- Витя, ты еще не ужинал? – спросил я.
- Я еще и не завтракал сегодня. Мама пришла в обед и легла спать. А будить ее нельзя. Иначе, мама разозлиться может, - объяснил мальчик.
Я подошел к холодильнику и заглянул в него. Однако, увидев, что там пусто и грязно, уже нисколько не удивился.
- Вить, подожди меня. Я сейчас схожу в магазин и принесу тебе еды. Ты что покушать хочешь?
Мальчик задумался.
- Бутерброд с маслом. И сахар, - ответил мальчик.
Бедный! Мне стало его еще жальче, и я в промокшей насквозь одежде, поспешил на улицу.
Дождь лил не прекращая. Но я уже не обращал на него никакого внимания.
Добежав до ближайшего магазина, я взял корзину и принялся наполнять ее. Я купил несколько пакетов разных круп, макароны, овощи, фрукты, мясо, молоко, масло, конфеты, печенье, баранки, хлеб, прихватил еще разные тряпки, губки и средства для уборки, а затем, с тяжелым сердцем, вернулся в эту жуткую, грязную квартиру.
Мальчик ждал меня. Увидев, в моих руках полные пакеты с едой, он заметно повеселел.
Я прошел на кухню. Вымыл кастрюлю, и стал варить ребенку кашу.
Витя ел с большим удовольствием. После еды, его щечки даже слегка разрумянились.
- Ну, а теперь, давай будем убираться, - сказал я, и принялся собирать с пола мусор и разбросанные вещи.
Мусор я складывал в большие пакеты и выносил по частям. А вещи положил в стиральную машинку и запустил ее.
После, я вымыл пол на кухне, в коридоре и в одной комнате. Протер подоконники, стол, шкафы, зеркала. Не заходил я только в ту комнату, где спала Витина горе – мать.
Мальчик мне во всем помогал. И спустя полтора часа, в доме стало намного чище, чем было.
Я посмотрел на часы. Ребенку было пора ложиться спать.
- Только где же он спать будет? У него даже кровати нет, - в ужасе подумал я.
Вдруг в соседней комнате послышались тяжелые шаги, а спустя минуту, к нам заглянула женщина непонятного возраста. Одета она была в грязный, местами рваный халат, волосы спутанные, лицо отекшее.
Она хмуро глядела на меня.
- Ты что натворил, идиот? – грубо спросила она.
Я непонимающе посмотрел на нее.
- Ты зачем стиралку сейчас включил? Я стираю ночью, дешевле выходит, - сказала она.
- Не знал, простите. Тут все вещи под ногами разбросаны были.
- Ну и лежали бы они дальше, тебе – то что? – женщина смотрела на меня мутным взглядом.
- Мне вообще все равно. Жалко только вашего сына, который живет посреди мусора и с такой матерью, как вы.
- Тоже мне, моралист нашелся! – поморщилась женщина.
Витя, слушая эту перепалку, растеряно смотрел на нас.
Мне было очень жаль ребенка, и я с трудом сдержался, чтобы не наговорить его матери, все что я о ней думаю.
- Мамочка, этот дядя сварил нам кашки. Ты кашку будешь? Я специально не стал все кушать, тебе оставил, - сказал мальчик, с любовь глядя на мать.
- Вот это да! Такая падшая женщина, а сын, несмотря ни на что, ее любит, - отметил я про себя.
Дальше мое присутствие было здесь неуместно, и попрощавшись, я вышел из чужой квартиры.
Дождь на улице уже прекратился, и я не спеша побрел к себе домой.
Дома, мне долго не спалось, перед глазами стояла грязная квартира и маленький худенький мальчик.
Я лежал и рассуждал на тему, почему даже таких опустившихся людей, как мать этого Вити любят и в ней нуждаются. А я, взрослый молодой здоровый мужчина остался один и никому не нужен.
Внезапно, я вспомнил про письмо, которое просил меня передать Ковалевой Екатерине Михайловне чудной незнакомец. Потрясенный бытом этой женщины, я совсем забыл отдать ей письмо.
С утра пораньше я отправился к ней снова. На этот раз на улице было тепло и солнечно.
Добравшись до пятиэтажки, я зашел в обшарпанный подъезд и позвонил в дверь.
Дверь, как и в прошлый раз, мне открыл Витя. Его мамаши не оказалось дома. Мальчик был снова голодный.
Я накормил его, одел и вывел гулять на улицу. По дороге на детскую площадку, я про себя отметил, что не мешало бы прикупить ему новых вещей. Поскольку курточка мальчику уже была коротковата, на одном кроссовке отклеивалась подошва, а штанишки были велики, и Витя их все время подтягивал.
Мы погуляли около двух часов. Вдруг я увидел, как к нам бежит растрепанная фигура.
Это была Екатерина, мама Вити. Она бежала в растянутой, застиранной кофте, джинсах и грязной обуви.
Увидев Витю, она бросилась к нему.
- Как же ты меня напугал! – сказала она, обнимая ребенка, а затем перевела взгляд на меня и разозлилась.
- Вот что ты к моему сыну прилип! Упырь ты эдакий. Оставь нас в покое и дорогу сюда забудь, - закричала она.
Мне ничего не оставалось, как развернуться и пойти прочь.
Однако, я про себя отметил, что, если эта женщина беспокоится за своего ребенка, быть может, еще не все потеряно.
Идя домой, я все думал про эту неблагополучную семью. Мне очень хотелось помочь Вите хоть чем – то. На другой день я отправился в детский магазин и купил мальчику новую курточку, штаны и ботинки, а также набор лего и машинку на пульте управления, и снова отправился к ним в гости.
На этот раз, дверь мне открыла Екатерина. Сегодня взгляд ее был ясный, и выглядела она более доброжелательно.
- Извините меня, и спасибо вам за все, - сказала она, и пригласила меня на чай.
Так началась моя дружба с Катей и Витей Ковалевыми. Я стал часто приходить к ним в гости. Приносить продукты. Иногда мы ходили втроем гулять на детскую площадку. Я играл с Витей, читал ему книги.
Катя вела себя по- разному: то срывалась, то пыталась встать на путь истинный. Я узнал историю ее жизни. Пересказывать не буду, скажу только, что бед и предательства она хлебнула с лихвой. Вот и не выдержала, сломалась.
Я помогал и поддерживал как мог. Уговорил Катю начать лечиться, а Витю отдать в детский сад.
Спустя полгода, их обоих было не узнать. Катя устроилась на работу. Приоделась. Начала следить за собой. Стала много внимания уделять сыну. Она проделала над собой огромнейшую работу.
Витя тоже заметно шагнул в развитии, возмужал, поправился, стал веселым и общительным мальчиком.
Пока я помогал этим людям, то сам не заметил, как позабыл о своих бедах.
Точнее, воспоминания про развод с женой, предательство друга, увольнение с денежной работы, были по – прежнему мне неприятны, но уже не причиняли столько боли, как раньше.
Работу я себе нашел. Конечно, попроще, но на жизнь хватало. А про личную жизнь, почему – то, даже не думал.
Однажды вечером, я в очередной раз собирался в гости к Кате и Вите. Однако, почти перед самым выходом, мне позвонила Катя и попросила сегодня не приходить. Она сказала, что неважно себя чувствует. А посреди ночи раздался звонок на телефон. Это звонил Витя. Он плача сообщил, что маму срочно забрали в больницу.
Я тут же вскочил с постели и помчался к мальчику. Добежав бегом до их дома, я позвонил в дверь. Однако, мне никто не открыл. Я долго звонил и ждал, но напрасно.
Утром я опять пошел к Ковалевым. Я звонил в дверь снова и снова, но за дверью стояла гробовая тишина.
Я решил, что с Витей тоже случилась какая – то беда, раз он не открывает дверь и решил бежать в полицию. Но, спускаясь по лестницы, я услышал знакомый голос. Это щебетал Витя, и кто – то ласково отвечал ему женским голосом.
- Дядя Максим, - радостно закричал мальчик и бросился ко мне на шею. Рядом с ним стояла молодая девушка. Маленького росточка, худенькая.
- Знакомьтесь – это тетя Оля! – сказал Витя.
- Очень приятно, - ответил я, глядя на девушку, - Витя, а что же случилось с твоей мамой? – спросил я.
- У нее аппендицит, она в больнице, - объяснила мне за Витю девушка.
- Вить, пока мама лежит в больницы, поедешь ко мне жить? – спросил я.
Витя посмотрел на меня, а потом перевел взгляд на девушку.
- Я не знаю кого выбрать, - сказал он, - тетя Оля первая меня позвала к себе, но и вас мне обижать не хочется.
Ольга оказалась нянечкой в детском садике, куда ходил Витя. Как выяснилось, она давно наблюдала за семьей Ковалевых, жалела Витю и старалась ему чем – нибудь помочь. А потом, как и я, подружилась с его мамой, и тоже поддерживала ее в стремлении встать на путь истинный.
Пока Катя лежала в больнице, Витя оставался по очереди то у меня, то у Оли. А еще мы все вместе несколько раз навещали Катю. Она, к счастью, быстро пошла на поправку.
А между нами с Олей вспыхнули чувства, и больше мы не расставались.
Выйдя из больницы, Катя вся светилась от счастья. Мы с Олей сначала не могли понять в чем дело. А спустя некоторое время, Витя нам по секрету рассказал, что за мамой ухаживает врач, с которым она познакомилась в больнице.
Мы были искренне рады за эту женщину, которая нашла в себе силы подняться.
Однажды вечером, когда на город опускался багряный закат, мы с Олей сидели у меня дома и пили чай с лимонным пирогом. Я решил, что настал тот самый момент.
- Оля, пойдем, я покажу тебе весь наш город, он виден, словно на ладони, - сказал я, и повел девушку на крышу.
Оля удивилась, но пошла за мной.
На крыше дома, я достал из кармана красную бархатную коробочку и протянул Ольге, произнося заветные слова.
Ольга была счастлива и ответила мне радостным «да».
А ночью мне приснился сон. Хотя, если честно, я не уверен до конца, что это был именно сон. Ко мне подошел тот незнакомый пожилой мужчина, которого я тогда видел на крыше. Ничего не говоря, он как-то тепло, по-дружески потрепал меня по плечу и медленно, с трудом наступая на больные ноги, пошел к двери моей комнаты. На пороге он остановился, оглянулся, помахал мне рукой и исчез, словно растворившись в воздухе. А меня будто ледяной водой окатило: я вспомнил, что так и не отдал Кате его письмо.
На другой день, с трудом дождавшись конца рабочего дня, я со всех ног помчался к ней. Дверь открыла она сама. Катя была одета в нарядное платье, волосы уложены в красивую прическу, на лице – легкий макияж. С кухни доносился ароматный запах еды.
- Максим, как хорошо, что ты пришел! Проходи! Сейчас позовем Оленьку и будем ужинать.
Позади нее возник высокий, крепкий мужчина с Витей на руках. Он, с искреннем радушием, тоже пригласил меня на ужин. Было видно, что в этом доме поселились любовь и счастье.
- Катя, да я на минуточку зашел. Я же давно должен был передать тебе это, - и я протянул женщине письмо. Катя вскрыла конверт и достала белый, чистый лист бумаги.
- Что же это такое? - я был поражен.
Катя задумчиво провела рукой по листу бумаги.
А потом улыбнулась как-то грустновато, но очень светло: - А это, Максим, наша жизнь «с чистого листа».