Мои ровесники все помнят манящее название серии "Золотая полка приключений"! Тогда книги с золотой узорчатой рамкой на обложке не знали себе равных! Страшный дефицит, который невозможно было встретить и взять в библиотеке, только по знакомству, по случаю, по стечению невероятных счастливых обстоятельств. И всегда ненадолго со строгими предупреждениями читать быстро и аккуратно. С ними могли соперничать только сборники фантастики, которых в библиотеках тоже не было и добывались они точно так же - случайно, если очень повезло.
Почему же на фото вы видите совсем другие обложки? Да просто потому что именно в этой серии "Библиотеки Приключений" у меня немного другие книги, написанные гораздо позднее.
А вся мировая приключенческая классика, сводившая с ума читателей давних лет, приобреталась в самых разных совершенно разношерстных изданиях.
Меня всегда интересовало что же читали дети раньше, много лет назад? В начальные времена моего читательского пути совершенно невозможно было встретить "Степку-растрепку" или "Макса и Морица", которого читали Никита и Митя, дети Алексея Толстого, герои его небольшой прелестной повести Как ни в чем не бывало. Или повести Чарской и Новицкой, и даже "Петербургские трущобы", которыми зачитывались девочки-гимназистки. Написанный в ту пору рассказ Чехова Мальчики был у меня в детстве в восхитительном наборе из 12 книжек-малышек в матерчатых переплетах, идентичных обложкам старых советских паспортов. Все они были уложены в картонную коробочку-шкатулку в форме книги с бархатной бордовой крышкой.
Так вот, читая эту маленькую книжицу, было понятно, что "господин Чечевицын" начитался Майн-Рида с Купером и Жюля Верна с Эмаром и Буссенаром.
Это сейчас, перечитывая рассказ с багажом жизненного опыта за плечами, я понимаю как же он замечателен и точен в мелочах, как гениален в описаниях деталей психологических портретов, обстановки, атмосферы семейной обыденности. Какой язык! Он ведь совсем не для детей, он взрослым описывает и показывает чем живут и о чем мечтают их дети, что смущает и тревожит их юные души и умы. Я сейчас его часто перечитываю. В детстве он казался мне бессюжетным, "совершенно ни о чем", а сейчас снова и снова восхищаюсь!
И эхом, приветом от тех, прочитанных в детстве, страниц звучали стихи Марии Моравской из сборника Апельсинные корки , написанные тогда же, но ставшие доступными и попавшие мне в руки много-много позже, в уже безнадежной зрелости. Удивительный сборник, такой неожиданный в своем соединении мрачноватых темных, кажущихся небрежными, иллюстраций и нежных проникновенных совершенно детских стихов, раскрывающих трогательную интимность ребячьих переживаний.
Убежать в неведомые нафантазированные над печатными страницами "вычитанные страны" - так часто встречающийся мотив в детской литературе тех лет. Одни только мечтают, а другие бегут, прихватив с собой перочинный ножик, моток бечевки и пакет сухарей с парой кусков сахара, как Гришка - герой стихотворения Моравской или Великие путешественники Зощенко.
Игры, навеянные "индейскими" книгами кочуют по городам и дачным поселкам. Помню рассказ про Ленина - Володю Ульянова, играющего в индейцев с сестрами и братом.
И стихотворение Вычитанные страны Ходасевича - это все о том же, о воплощенной в слове, упрятанной в книжную обложку детской мечте о приключениях.
Все эти книги, формировавшие мечты и стремления читателей начала прошлого века, обуреваемых жаждой приключений, были у меня еще впереди. Но именно многократные их упоминания везде и всюду формировали список будущего чтения и книг, которые встанут на полки уже не родительской, а моей личной библиотеки. Одного упоминания Густава Эмара в Двух капитанах при цитировании все того же чеховского Монтигомо Ястребиного Когтя было достаточно, чтоб дома появился семитомник с вестернами Эмара. Майн Рид, Жюль Верн, Фенимор Купер, Хаггард и Буссенар, Конан-Дойль и Киплинг рядами выстраивались на полках.
А ведь оказывается, боже мой, как ненавидели когда-то педагоги и воспитатели все эти книги! Мальчишек, начитавшихся приключений и убегавших в Америку, ловили на вокзалах, снимали с поездов, с позором исключали из гимназий...
Читая тот же рассказ "Мальчики" я большим преувеличением в духе "попугать" считала слова отца Володи:
Девочки, дрожа, с ужасом думали о том, что теперь будет, слышали, как папаша повел Володю и Чечевицына к себе в кабинет и долго там говорил с ними; и мамаша тоже говорила и плакала.
- Разве это так можно? - убеждал папаша. - Не дай бог, узнают в гимназии, вас исключат. А вам стыдно, господин Чечевицын! Нехорошо-с! Вы зачинщик, и, надеюсь, вы будете наказаны вашими родителями. Разве это так можно!
А оказывается, действительно это было! Видимо, побеги стали столь массовым явлением, что приходилось принимать очень строгие меры! Известный педагог Виктор Николаевич Сорока-Росинский писал: "Ведь было же время, когда нашими педагогами овладел какой-то совершенно непонятный страх перед Майн Ридом, - тогда Майн Рид казался не менее страшным и вредным для учеников, чем теперь Нат Пинкертон. Как известно, дело доходило до того, что за невинные, часто детские попытки убежать с тремя рублями в степи Сев. Америки школьников выгоняли чуть ли не с волчьим паспортом."
Это тот самый Викниксор - персонаж очень многим знакомой книги Л.Пантелеева и Г.Белых Республика ШКИД.
Согласитесь - это неожиданно! Классика приключенческого жанра была преследуема и осуждаема! Да, при перечитывании мною Буссенара в 16 лет, сильно померк образ Капитана Сорви-головы, многое что хотелось "предъявить" Жюлю Верну, я не смогла читать вестерны Луиса Ламура и кое-как продралась через тройку книг Густава Эмара, но многое с удовольствием читалось и перечитывалось даже гораздо позже - тот же Майн Рид, порой невыносимо сентиментальный Джек Лондон, я по-прежнему люблю Конан-Дойля (но его и тогда критики выделяли и ставили особняком среди массы критикуемого), по-прежнему советую всем Киплинга и Хаггарда. И пока не могу привыкнуть к мысли, что это стоило осуждать, что за детские шалости - побеги за приключениями - так строго наказывали. Ведь "волчий паспорт" - это сломанная судьба, невозможность получить дальнейшее образование...
Но вернемся к вопросу - на смену приключенческой "индейской" приходит "сыщицкая" литература. И снова педагоги в панике из-за повального увлечения учеников этим жанром...
"Практика показывает, что дети любят свои мечты и фантазии проявлять в действиях, хотя бы в игре. Поэтому в свое время все младшие классы состояли из Ястребиных Глаз, Красных Волков, Черных Медведей и других краснокожих и бледнолицых братьев. Теперь дети играют в сыщиков и воров. И если раньше находились смельчаки, убегавшие за сотни верст по дороге в Америку, то и теперь наиболее пылкие и радикальные школьники рискуют попасть на скамью подсудимых из-за увлечения лордом Листером, тем более что для этого не надо убегать в Америку - подражать любимому герою можно на месте, среди родных и знакомых."
В общем, читая в книге Валентина Катаева Разбитая жизнь или Волшебный рог Оберона воспоминания о том, как он изворачивался, чтоб купить следующий выпуск дешевенькой серийной книжки о приключениях Ника Картера, мне всегда было дико интересно узнать - что же там было, в этих книжицах? Спасибо, что хоть Шерлок Холмс издавался всегда. В последнее время часто стала переиздаваться сентиментальная литература, которую читали девочки-гимназистки - Чарская, Новицкая, Будогосская.
А вот вернуть в бумажном варианте на детские книжные полки мальчишечью "сыщицкую" "натпинкертоновщину" издатели не торопятся. Мелькнула однажды в серии с золотой узорной рамкой пара книг о Нике Картере и исчезла без отзывов. Видимо, книги Энид Блайтон и подобные им многочисленные серии "зверских детективов" удовлетворяют эту страстную детскую потребность, но мне по-прежнему любопытно )
В целом, я очень приятно провела время, читая о негодовании педагогов вековой давности, сравнивая его с собственными язвительными замечаниями в адрес современных детских сериальных бестселлеров )))
Сколь многое в этом мире остается неизменным! )))
И, мучаясь в попытках одолеть небольшую книжечку Холли Вебб про котенка Одуванчика, в полной мере заново оценила героизм Чуковского, прочитавшего перед написанием разгромной рецензии ВСЮ Чарскую. Я бы не смогла... Мне хватило одного котенка и без конца закатываемых глаз двуногих героев книги, чтоб возненавидеть весь корпус подобной литературы и загореться пламенным желанием выцарапать глаза переводчикам, чтобы на страницах книг их уже никто никогда и нигде без конца не закатывал...
На этой ноте я прощаюсь - постараюсь дочитать фигню про Пинкертона и попытаюсь сопоставить ее с котятками и щеночками.
А! Основная мысль-то - почему педагоги прошлого столетия не видели столь очевидную "расчитательскую" полезность критикуемых книг? Ведь так стремительно развивался технический прогресс, капитализм набирал обороты, нужны были образованные рабочие самых разных специальностей, в геометрической прогрессии увеличивалось число школ по всей империи (вспомним отца Ленина, инспектора народных училищ, постоянно разъезжающего по губернии с проверками новых появляющихся всюду школ). Ведь очевидно, что обучаемым нужна была огромная масса простеньких интересных книг, чтоб вовлечь их в чтение, отработать навык. Вся эта литература как раз прекрасно удовлетворяла этот спрос. Наверное, педагоги, привыкшие учить элиту, не успевали осознать и принять скорость распространения и доступности образования...
В общем, есть о чем подумать ) Несмотря на явно проведенные аналогии, не могу перестать плеваться в адрес некоторых книг.
Есть над чем работать )
Все эти размышления были вызваны чтением переиздания книги про Арсена Люпена.
Как вы думаете, интересна ли сейчас детям подобная литература?