Пусть мечты улетят далеко, словно серые гуси,
Пусть живут, если смогут прожить,
Не в тебе, так во мне, если чем-то ценны.
Черный рынок, купи меня дешево - я не торгуюсь,
И продай в три цены, в три большие, как счастье цены.
Михаил Журкин ("Чёрный рынок")
Вдруг вспомнились две фразы... Первая о том, что художник должен быть голодным, а во второй профессию артиста сравнивают с древнейшим способом добычи денег - с проституцией. Не собираюсь оспаривать ни одну, ни другую истину… Скажу, что бывал и голодным и сытым во время, использую громкое слово, таинства создания своего искусства. Не могу сказать, что у «голодного» получалось интереснее...
Заполняя очередную анкету, в графе, касающейся моей профессии, я пишу слово «музыкант». То есть я - человек, который зарабатывает себе на жизнь, публично играя на музыкальном инструменте или распевая, в силу своих возможностей, для уважаемого зрителя.
А выучился я музыке, поступив в музыкальную школу по классу баяна. Я уже был взрослым пацаном, когда начал заниматься серьезно музыкой - пошёл в пятый класс общеобразовательной школы. Наверное, я был музыкален и усидчив от природы и поэтому успехи в освоении музыкальных вершин пришли довольно быстро. К концу первого годы обучения в моей музыкальной копилке, помимо обязательной школьной программы, была масса народных, популярных советских песен и ещё целый ряд, как бы сейчас сказали, зарубежных хитов, которые я выучил по нотам, что откуда-то появлялись в нашем доме, и подобрал на слух, сняв песенки с пластинок, которые водились у моей старшей сестры. Вот так в 12 лет я стал уважаемым баянистом, которого приглашали поиграть на танцах в местный клуб, а иногда на свадьбу и различные посиделки. Мыслей монетизировать своё умение играть на «гармозе́» не приходило в голову ни мне, ни моей маменьке, которая занималась моим воспитанием. И слава Богу… Я сумел сохранить свою целомудренную любовь к Музыке. Так что, я не нарушил одну из заповедей большевиков о том, что в Советском Союзе нет эксплуатации детей на трудовом фронте.
Закончив музыкалку, я решил не продолжать своё обучение музыке и переключил своё внимание на физики-математики, которые мне тоже хорошо давались. Баян я не забывал, понимая, что если провалюсь в ВУЗ, то умение неплохо играть на инструменте облегчит мне службу в армии. А ещё к моменту окончания школы я научился играть на гитаре и под ее аккомпанемент симпатично пел разножанровые песенки. В институт я поступил, но музыка меня не отпускала. Будучи студентом третьего курса, я был приглашён в крепкую самодеятельную группу «Ребята». По статусу коллектив не был профессиональным, но с первых моих выступлений я начал получать деньги за своё музицирование. «Ребята» были популярны в Москве и нам неплохо платили за игру на мероприятиях, которые сейчас бы назвали корпоративами. Свои выступления мы называли халтуры, и они весили от 50 до 100 рублей за вечер. Я сейчас подумал, а что такое «халтура» и для себя объяснил, что это работа безо всяких договоров и уплаты государству налогов. Нарушали мы закон? Несомненно, и я, главным образом. В коллективе только у меня был телефон и все денежные переговоры вёл я. Так что мог бы за милую душу «загреметь под фанфары». Но, видно, судьба нас берегла, и никто нас никуда не вызывал.
А потом, поиграв 6 лет в самодеятельности, я поступил в Москонцерт, с трудовой книжкой, с налогами, со всеми делами. И с той поры я считал себя профессиональным музыкантом. Я по-прежнему пел и играл, но еще я начал сочинять свои песни, за исполнение которых мне причиталась определенная сумма от государства. Из чего складывались ещё мои доходы? Ну, я ездил с коллективами, в которых служил, за границу. Государство гонорар успешно получало за нас, а нам платили суточные, на которые можно было купить всяко-разно. Да ещё можно за ту же работу поглазеть на чудесную забугорщину. Короче, мы не обижались, а друзья даже завидовали нам.
А потом наступила перестройка. Я оторвался от ВИА и гордо величался автором-исполнителем. Страна перестроилась и порядок исчез, как тогда казалось навсегда. Мы, (артисты эстрады) и я в том числе, получали за концерты рублями, причём все стали мультимиллионерами, так как рубль ни черта не стоил. А ещё чаще работали за бартер - со мной расплачивались в связке с рублем: продуктами, кирпичом, хрусталем и гжелью... Однажды в Набережных Челнах за концерты заплатили автомобилем «Ока». А ещё удавалось сшибить деньгу за продажу CD и винила после концерта. А во время концерта устроить аукцион по приобретению фото, сделанного фотоаппаратом «Полароид» с автографом автора-исполнителя. Короче, из поездки возвращались с икрой, рыбой, оленьими шкурами и далее по списку. Однажды я, не зная традиции принятой на Западе: платить уличным музыкантам, бросая деньги в чехол гитары, спел около автобуса русским немцам где-то на бескрайних просторах Германщины. Благодарные немцы с русской щедростью накидали мне около 1,5 тысяч немецких марок.
Так вот, я иногда с вопросом о правовых делах в моем самодеятельном заработке подходил к директору концерта.
- Не переживай, Слава, я держу руку на пульсе ,- отвечал он.
И я не переживал и пел на круизных кораблях за возможность моей семье посмотреть заморские страны. И мы топтали морские тропинки 52 стран на 4 континентах.
А однажды (тогда не было слова пранкер, а Вован и Лексус были ещё детьми) одна радиостанция, решив меня проверить на вшивость, спросила:
- А вы бы, Вячеслав, готовы были спеть в парилке финской бани?
- Конечно, ведь я профессиональный музыкант. Просто это стоило бы чуть-чуть дороже!
Если же говорить о «проституции», то мог бы сравнить своего зрителя с «клиентом», но отмечу, что мне настолько нравится акт нашего свидания, что я каждый раз влюбляюсь в своего зрителя. И совсем абсурд - я думаю, готов (при долгом отсутствии концертов) заплатить зрителю, чтобы он пришёл ко мне в «Дом свидания»!