Мы с моим Антошкой познакомились ещё в школе. Это был выпускной, я как обычно, стояла у стенки (всегда была застенчивой), он подошел ко мне и пригласил на танец. Здесь я должна кое-что объяснить, а то непонятно, как это я на выпускном умудрилась познакомиться с собственным одноклассником. Смахивает на помешательство, согласитесь. Нет, Антон не учился со мной в одном классе, он даже в параллельном классе не учился. Он был старшим братом одного мальчика из класса «Г»: пришел поздравить младшенького, увидел меня и решил остаться на бал, благо так называемых посторонних, как это теперь в школах водится, после торжественной части на улицу не выгоняли. В итоге мы протанцевали вдвоем весь остаток вечера. Для меня это была любовь с первого взгляда. Удивительно, но мы до того вечера ни разу не встречались, хотя жили в одном районе в соседних домах — у нас была куча общих знакомых.
Я даже ходила в художественную школу, в которой учился Антон. Но вот такая насмешка судьбы. Впрочем, не буду на нее грешить — в конце концов она все же позволила нам встретиться. А ведь могла развести как в море корабли — и не узнала бы я любви. Мне теперь страшно подумать о таком исходе — не представляю себе жизни без Антона: без его бархатного голоса, умных, чуть грустных глаз, сильных, но таких нежных рук.
Мы поженились, едва мне стукнуло 18 лет. Я училась на первом курсе, а Антон на третьем. Он в авиационном, я в педагогическом. Разумеется, наши родители были в обмороке от нашего «закидона», как выразился мой папочка. Дулись на нас полгода после свадьбы — ну не свадьбы, а вечеринки после ЗАГСа. И постоянно переживали о том, чтобы я не забеременела: надо же доучиться, защитить диплом, найти достойную работу, встать на ноги. Мама проводила со мной воспитательные беседы по телефону, Антошкин отец тоже его доставал: мол, что такое мужик без образования и без профессии! Дети — это удовольствие для состоявшихся мужиков. Его мать даже пыталась подобрать мне подходящие контрацептивы. Я закатывала глаза и пробовала успокоить и свою, и его мать: «Детей мы не планируем!» Жить нам было негде, с родителями не хотелось, конечно. А на стипендию не снимешь даже комнату. Словом, мы пуще родителей береглись. Какие дети в общаге?!
Окончив вузы, мы почувствовали себя увереннее. Нашли работу, сняли жилье, Антоху стали быстро продвигать по карьерной лестнице. К 30 годам у нас было все, что составляет список желаний среднего городского жителя: машина, ипотека, возможность отдыхать на турецких пляжах и даже земельный участок под постройку дома, на который мой рукастый муж уже завез купленный по случаю сруб то ли маленькой избушки, то ли баньки. На первых порах нам предстояло в нем обитать, пока Антон будет строить большой трехэтажный дом с гаражом и бассейном. Такие у нас были грандиозные планы. Впрочем, в них опять вмешались родители. Они стали приставать с расспросами, когда же у нас будет малыш. Они, оказывается, всю дорогу мечтали о внуке. Обожаю людей с короткой памятью: им так легко живется! Впрочем, не буду смеяться над стариками.
— Ну? Ты ходила к врачу? — обычно звонила мне в субботу мама.
— Угу... ходила, ходила, — мне были неприятны эти разговоры.
— И что говорят?
Что я могла ей ответить? Что у меня вот уже несколько лет не получается забеременеть? Что каждый из нас по три раза прошел обследования и не услышал ничего определенного? Врачи не находили ни у меня, ни у мужа отклонений, но забеременеть мне не удавалось. «Ничего страшного, — успокаивал меня Антон. — Мы еще в расцвете, у нас все получится. Вон посмотри, у Михайловых детей не было до 37 лет, а потом раз — и сразу двое!»
Я молча лила слезы. Эти Михайловы сами избегали залетов, хотели пожить для себя. При чем тут это?! Среди наших друзей мы последние оставались бездетными. У некоторых уже в школу дети пошли! Постепенно все друзья перешли в ранг просто знакомых. Антон винил меня, говорил, что я избегаю всех из зависти. Ну это не правда, конечно. Хотя допускаю, что старые приятели перестали нам звонить, видя мое угнетенное состояние. Действительно, я не могла спокойно смотреть на счастливых подружек, нянчивших очаровательных пупсов или худеньких ботанов с ранцами за спиной. Мне до одури хотелось стать мамой, я даже начала подумывать о разводе. Нет, не потому, что разлюбила мужа. А чтобы не держать его возле себя, бесплодной... Пусть женится на нормальной женщине, родит детей и будет счастлив. А я... Я умру от горя... Зачахну, проще говоря. Слава богу, до этого не дошло.
Как-то раз занесло нас с мужем в городской парк. Я любила сюда приходить, особенно осенью — сумеречными вечерами. Тогда аллеи парка, засыпанные разноцветной листвой, напоминали декорацию к сказке. Тот день был по-летнему солнечным. На лавочках сидели мамочки с детьми, воздух звенел от голосов ребятишек всех возрастов... Мы с Антоном присели на скамейку у оврага, обычно там никого нет. Но тут к нам почти сразу подсела молодая женщина с мальчиком лет четырех. Я еще недовольно поджала губы: что, места мало, что ли?! Видит же: пара ищет уединения! Мальчишка стал канючить, чтобы его отвели на качели. Он тряс возле меня своими кудряшками, и я обратила внимание, какой он милый, несмотря на капризы. Мать его была беременна, как я заметила, примерно на 6-7-м месяце. Теперь понятно, зачем она тут плюхнулась, видно, устала от мелькания шумных детей. Я почему-то завела с мальчиком беседу, вообще-то обычно я не привязываюсь к чужим малышам:
— Ты ждешь братика, да?
— Не-е, — замотал беленькой головкой пацанчик. — Будет девочка. Сестричка моя. Аленушка.
Женщина вежливо улыбнулась и достала бутылку воды.
— А у вас есть дети? — спросил кудрявый ангел.
— Нет, мне аист не принес!
— Вы что, тетя? Какой аист? — мальчик покрутил пальцем у виска. — Дети появляются, когда папа дает маме свою кровиночку, и у мамы тогда в животике появляется клетка...
Он говорил так серьезно, что я не удержалась от смеха. Даже Антон, сидевший до этого безучастно, хихикнул.
— Ну значит, мой муж жадина! Он не дал мне кровиночку, — стараясь не смеяться, заявила я.
Мальчик на несколько секунд задумался, потом внимательно посмотрел на Антона и, словно что-то решив, подошел к нему, сложив ладони лодочкой. Мы замерли в ожидании.
— Дай-ка мне свою кровиночку, — с серьезным видом обратился к мужу мальчик.
Антон не растерялся, а сделал вид, будто что-то достал из кармана и положил в его пригоршню. Мальчик аккуратно поднес воображаемый дар к моему животу. Придавил его своими ладошками и весело сказал:
— Ну вот, теперь порядок! Береги животик, тетя! Скоро будет у тебя сынок.
Мама мальчика наконец решила вмешаться: мол, простите, он у меня такой непосредственный. А сыну она велела не приставать к посторонним. Малыш пожал плечами: «Я же им помочь хотел!» На прощание он погладил мой живот, улыбнулся ободряюще и, взяв свою маму за руку, вприпрыжку зашагал по аллее, но вскоре обернулся:
— Не бойтесь, все будет хорошо. Пока!
— Пока! — помахал ему вслед мой муж, а я смахнула слезу.
После этой встречи в парке я еще долго не могла прийти в себя и, бывало, задумавшись, начинала гладить живот — там, куда незнакомый мальчик положил «мужнину кровиночку». Через пару месяцев врач сообщил мне, что я на шестой неделе. Я даже не поверила ему, вскочила с кресла и замотала головой: мол, ошибаетесь, доктор!
Как я дошла тогда из больницы домой, не помню. Открывшему мне дверь мужу я крикнула с порога: «Я беременна!» — и зарыдала от счастья. В тот вечер мы плакали оба. А потом еще около 7 месяцев не находили себе места от счастья! И едва ли не каждые выходные таскались в парк — в надежде увидеть того светлоголового малыша. Муж даже машинку купил, чтобы подарить тому мальчику-ангелу... Нет, не повезло, не увидели мы его. А в июне родился наш Петька.