- Эта нахалка Ваньку присылает, чтобы всех нас перессорить! Этот увалень приперся о ней говорить, а ты заступаться? Забыла, что чернобровая с нами сделала? Забыла, что люди по селу разносят?
- Ты посмотри, - Фрося разделась и встряхнула у печи платок, - а я-то уж Ваньку пожалела, а тут вон, че делается… А Николай куда делся?
- У Гришки он, опять что-то чинит.
Глава 1
Предыдущая глава
Глава 32
Вернувшись домой из магазина, Татьяна застала мужа за чаепитием. Он выглядел печальным.
- Пришла уже, - отставив кружку, Иван поднялся. – Тань, я бы не начал этот разговор, если б люди замолчали. Но они уже несколько месяцев пристают с расспросами.
- Опять про ребенка спрашивают? – Таня поставила сумку с продуктами на табурет.
Сняла платок, телогрейку и валенки, встала у теплой печи, чтобы немного согреться.
- Мы же уже все порешили…
- Да, но если этот ребенок окажется от Николая, тогда что?
- Ничего. Я тебе уже все сказала. Не его это сын, а твой.
- Ну ты… баба, тебе лучше знать. – Ваня допил чай стоя. – Пойду дровами займусь.
Он оделся, прихватил топор с лавки и отправился работать. Таня выложила из сумки муку, соль и сахар. Поставила продукты в шкафчик. Сегодня она собиралась испечь пирожки с капустой, да что-то настроение пропало. В комнате она достала из корзинки вязание и расположилась у окна. Взглянув на вязанное полотно, посчитала петельки и принялась раскручивать клубок шерстяных ниток. Эта будущая кофточка предназначалась для малыша, который скоро родится. Уже совсем скоро, а не в тот месяц, который она озвучила Ивану. Сроки полностью совпадают с тайными гулянками, но между ними было и с Иваном. Есть надежда, что малыш будет похож на мужа, но если уж он будет копией другого мужика, тогда придется говорить правду.
- Да никому я ничего не должна, - упустив петельку, Таня занервничала. – От кого хочу, от того и рожаю. И вообще, кому какое дело? С Ванькой у нас семья по согласию, а не по любви. Так что, каждый, кому любопытно от кого ж дите, пусть смело валит в тундру. Там им место.
Ваня наколол дров, сложил их в ряд, прислонив к стене дома, покурил, убрал топор в сени и решил заняться починкой двери в сарае. Не выдержала морозов, раздулась, перекосилась. Ветер пропускает, поэтому куры жмутся друг к дружке и мерзнут. Прихватив из ящика молоток с гвоздями, Ваня приблизился к сараю. Тихонько заржал гнедой, ему что-то ответила корова, свинья хрюкнула, возразив, а парочка белых гусей зашипела. Ваню будто обухом по голове треснули. Он застыл у входа в сарай, держа в руке молоток, и уставился прямо на обледеневшую дверь.
- А что это они парочкой, как гусь и гагарочка, прогуливаются? – Иван вспомнил, как несколько раз видел издалека Николая и родственника Татьяны. – Что это за родственник, который в гости к родне не ходит, а к чужим людям заглядывает?
На самом деле он не знал, навещает ли Степан Николая или на дороге сталкиваются, но тот факт, что Анисимович не появляется у них на пороге, наводит на странные мысли.
- А родственник ли он вообще? Таня!
Ваня вошел в хату и задал вполне уместный вопрос, говорил ли с ней Степан Анисимович, и что она ответила.
- Никогда он со мной не заговаривал. Да я его и знать не знаю. О чем мне с ним болтать? А почему ты спрашиваешь?
- Чудна́я вещь получается, Танечка. Вроде дядькой тебе приходится, а в нашем доме и носа не кажет.
- Да пусть и не является. Он для меня чужой. Ни доказательств, ни фотографии не показал. Страшный он, я его боюсь.
Поговорив с женой, Ваня все же пошел чинить дверь. С теткой надо обсудить эту непонятную ситуацию. Чует сердце, что-то с этим мужиком не так. Приехал в село вроде бы родственников искать, а сам не интересуется ни Таней, ни ее родителями. Перед тем, как пойти на работу Иван заглянул к тете Фросе, но той дома не было. Тогда Иван задал вопрос Вере, мол, доверяет ли та Степану Анисимовичу. Вера искоса посмотрела на мужчину и ухмыльнулась.
- Танька уже не знает, каким боком нам насолить? Сама же не стала с ним разговоры разговаривать. Сторонилась, как от черта, а теперь что? Слушай, Вань, иди к своей жене и передай ей, пусть отстанет от нас, иначе я покажу ей, как в людские души гадить.
Вера не стала слушать Ивана. Выпроводив его за дверь, продолжила стирать белье. В этом доме нельзя называть поганое имя - Татьяна. Ее здесь не ждут, ей тут не рады. Но Вера не в курсе, что какой бы справедливой не была ее мать, но она тайно ждет рождение малыша Тани. Наверное, чтобы удостовериться, что он не от Коли, да и за единственного племянника порадоваться.
Фрося возвращалась от Маньки Прокопьевой, которая покрестила сегодня внука и пригласила парочку приятельниц, чтобы отметить это дело замечательным квасом с ватрушками и домашним свежим сыром. Столкнувшись с уходящим Ваней во дворе, она пригласила его войти, но тот отказался, мол, Вера его прогнала. Фрося обмела от снега валенки и открыла дверь в хату. Крикнув дочери, начала было отчитывать ее, но дочь, не рассказав, зачем именно приходил Иван, заочно вылила ушат грязи на Татьяну.
- Эта кошка д раная Ваньку присылает, чтобы всех нас перессорить! Этот увалень приперся о ней говорить, а ты заступаться? Забыла, что чернобровая с нами сделала? Забыла, что люди по селу разносят?
- Ты посмотри, - Фрося разделась и встряхнула у печи платок, - а я-то уж Ваньку пожалела, а тут вон, че делается… А Николай куда делся?
- У Гришки он, опять что-то чинит.
- Опять у Гришки. Уже, небось, весь дом и технику ему перечинил, а, Вер?
- Ну не дома ж ему сидеть?
- Лучше бы сидел, чем так напрягаться. Сердечко-то не казенное. – Вполголоса прошептала женщина.
- Мам, что ты там бормочешь? – Вера не поняла, показалось ей или нет.
- Холодно, говорю. Промерзла вся, пока дошла. – Приложив покрасневшие ладони к теплой печной кладке, Фрося замолчала.
Коля был там, где и всегда в последние месяцы – в доме Степана. «Отличного» друга себе нашел Степан, безотказного любителя выпить. Пьет, правда, Коля понемногу, чтобы утром можно было нормально на работу подняться, да и ворчливой теще не попасться. Хотя и не ворчит она вовсе, так, пару слов кинет - что-то насчет здоровья - и отстанет.
- М-да-а, Анисимович, - Коля курил прямо за столом в кухне, потому как новый друг разрешает, - слушаю я твои рассказы уже который месяц и диву даюсь. Это ж надо так, а? Послал же тебе бог родственничков.
- Бывает, - Степан выпил залпом местный самогон и налил себе еще.
- И надо же такому случиться – поддался чарам черной ведьмы. Вот это сила, Степан, такая сила, что аж страшно мне становится. Вот сейчас говорю тебе о ней, а у самого в сердце тихо. Нет такого частого стука, как было раньше. Все спокойно.
- Во-от, а что я говорил? Вся семья по локоть в колдовстве погрязла. Да если б я знал, что они такое могут, да я б…
Мужики тут же перевели сердитые взгляды на дверь, когда с той стороны застучали. В гости заглянул Витя.
- Коль, в последний раз тебя выручаю. Ко мне уже теща твоя прибегала, опосля Гришки.
- И что ты ей сказал?
- Сказал, что ты пошел на реку сетки ставить.
- Какие сетки, дурень, я же еще те не починил? Ладно, пошли, а то теща обозлится. Прощай Анисимович, и спасибо за гостеприимство.
Друзья оставили дом Степана и выдвинулись на дорогу.
- А ты чего с ним, как с лучшим другом? – поинтересовался Витя, заглядывая в лицо Коли. – И почему бы теще не сказать правду, мол, сидишь у Степана, что тут такого?
- Степан просил не проболтаться, что я к нему таскаюсь, и он вечерами самогонку выпивает.
- Ну и что? Его дело, пусть пьет.
- Да как я понял, у него тут невеста, что ли. Вот и не хочет пьющим показываться. Чтоб репутацию свою не испоганить.
- Ерунда, - хмыкнул Витя, - ему годков уже – ого-го! Какой смысл прятаться?
- Смысл у каждого свой, Вить. Я в его дела не лезу, но и насчет репутации хорошо соображаю. Ну, как там твои ночные встречи, на ура проходили?
- Это ты о чем?
- Известно, о чем. Не отмахивайся. Видели вас, Вить. Теперь мне и самому говорить об этом противно.
Спасибо за ваши лайки и комментарии.
