Красота души советского солдата! В этой ожесточенной битве, где сталкивались громады танков, где снаряды и бомбы перепахивали землю, где, казалось, не было и времени думать о человечности, то и дело встречались волнующие случаи благородства.
... Работал он при батальонной кухне. И хотя было тому солдату уже за сорок лет, звали его не по фамилии, которую, к большому сожалению, мне так и не удалось узнать, а просто Уголек. Видимо, за смуглое лицо, черные, как антрацит, глаза, за бойкий и веселый нрав. Так вот, этот Уголек под ураганным огнем, под бомбежкой ухитрялся приносить на передовые позиции, прямо к орудийным расчетам, горячие щи и даже самодельный квас... И это в условиях почти равнинной местности, лишь немного пересеченной оврагами, холмами да небольшими перелесками!
Как-то под вечер он решил попотчевать солдат противотанковой батареи самым настоящим чайком, с крепкой душистой заваркой. Ребята дрались отважно. Сколько атак отбили, сколько вражеских танков уничтожили! И вот термос прикреплен за спиной, в руках автомат, а сбоку небольшой холщовый мешочек с сахаром. Уголек отправился в свой ставший уже привычным рейс. Заодно и в редакцию зашел, захватил газеты и письма в батарею.
Местность знакомая, не раз уже приходилось где пригнувшись перебегать, а где и ползти, чтобы пуля не задела. На этот раз тоже все вроде хорошо складывалось. Самое гибельное место, где фрицы из пулемета каждую кочку пристреляли, Уголек ползком преодолел. Но, говорят, где меньше ждешь, там и спотыкаешься. В лощинке шел солдат спокойно. Вдруг минометный обстрел. И начали мины по той лощинке прямо друг за дружкой ложиться. Осколком Уголька ударило в бок, словно обожгло. В глазах помутилось. Качнулся Уголек и не упал, а как бы осел на землю...
Зажав рану рукой, Уголек медленно, превозмогая боль, пополз к огневой позиции. Уже темнело, когда артиллеристы услышали слабый стон и чей-то голос, словно кто-то звал их:
— Хлопцы... Хлопцы...
Не прошло и минуты, как батарейцы окружили Уголька.
Уголек приоткрыл глаза и попытался улыбнуться. Он посмотрел по сторонам, заметил, что термос никто не трогает, и сказал:
— А что ж вы чаек-то не пьете? Горячий, не остыл, поди, еще. А меня вот накрыло... Сколько раз ходил... А тут, на тебе. Да... А сахар, ребята, в мешочке. Вот сбоку у меня. Я его на отвесе держал, чтоб кровью не замочило...
И пока перевязывали солдату рану, пока ждали санитаров, чтоб в медпункт его отправить, он все беспокоился, пили солдаты чай или нет. А те первую кружку чайку ему несут:
— Пей. Уголек! Не горюй... Рана не очень тяжелая. Поправишься...
Д. ДАЖИН (1965)