После выгрузки металла в Азии хозяева судна решили заработать на перевозке зерна из Канады в Китай. Соответственно, судно последовало в балласте через весь Тихий океан, а экипаж занялся подготовкой трюмов к погрузке зерна. Этот переход начался в 1991 году, а завершился в 1992 году. Именно тогда мы узнали из новостей, что той страны, в которой мы родились, жили и работали до сих пор, больше не существует. Теперь мы стали гражданами России, руководимой президентом Ельциным. Не понятно, почему президент Горбачёв допустил распад СССР, вопреки проведенного всенародного референдума о сохранении Союза и в нарушение своих конституционных обязанностей сохранять территориальную целостность страны, но тут уж мы ничего поделать не могли. А смена президента Горбачева на Ельцина для нас большой разницы не представляла, все равно, что шило на мыло менять.
Гораздо сильнее нас волновала ситуация с зарплатами. Греки нам не платили ни разу после Бразилии, но и родное пароходство не платило зарплаты нашим семьям. А по договору с Фесконтрактом, мы получали половину зарплат на судне, а половину зарплат в рублях должны были получать наши семьи в кассе ДВМП. Задержка зарплат в советское время была просто немыслима, все получали аванс и получку день в день.
Вот мы и столкнулись с первыми «ласточками» капитализма, в лице наших работодателей: греков и отечественных капиталистов, бывших партийных работников пароходства, быстро перестроившихся и организовавших коммерческую конторку Фесконтракт на базе парткома ДВМП.
Но моряков хоть кормили каждый день, и даже неплохо. Поваром у нас был повар-наставник, который, с его слов, участвовал в приготовлении пищи для Генерального секретаря КПСС Л. И. Брежнева, когда тот посещал Приморский край. А вот семьи моряков должны были сами заботиться о своем пропитании.
Моя жена тогда была аспиранткой, и на одну стипендию прокормить семью с двумя детьми было нелегко. Хотя я пытался подстраховаться: оставил свою машину товарищу, чтобы он продал, передал определенную сумму моей жене, а что получит сверху, мог оставить себе. Но товарищ подвёл. Нет, машину-то он продал, но деньги жене вернуть не торопился, самому нужны были. А деньги он вернул спустя полгода, когда они уже почти ничего не стоили, незадолго до моего возвращения из рейса. С тех пор мы с ним больше не общались.
В общем, не знаю, как другие, но моя семья питалась преимущественно перловкой, на которую еще хватало денег. А перевести домой ту валюту, что нам платили греки на борту, в то время не было возможности. В общем, мы увидели изнанку капитализма, вопреки расхваливаемым преимуществам рынка и частной инициативы.
Во время перехода в Канаду нас накрыл приличный шторм. Сами-то моряки народ привычный, терпели да ещё трюма мыли – красили. А вот металл порой не выдерживал. Как-то ночью раздался сильный скрежет со шлюпочной палубы. Начали искать его причину. Оказалось, что трос, которым был закреплен запасной винт, начал расползаться на пряди. Видать, многолетняя ржавчина сделала своё дело, которое завершили рывки от бортовой качки. Винт пополз в сторону борта. Еще пару хороших наклонов – и многотонный бронзовый винт пополнил бы запасы Нептуна, который и затеял эту заваруху в море.
Боцману пришлось пробираться через выступавшие за борт лопасти, чтобы провести новый трос вокруг винта и принайтовать его к шлюпбалкам и каким-то рымам на шлюпочной палубе. И только в порту потом переставили его уже на прежнее место и закрепили снова на длительное хранение.
Наконец, благополучно зашли в пролив Хуан-де-Фука и с канадским лоцманом прошли на рейд порта Ванкувер.
Кто не знает, этот пролив разделяет Канаду и США.
И при прохождении проливом судно должно докладывать береговым постам о своем перемещении. Эта обязанность возложена на лоцманов. Так наш лоцман матерился, разговаривая со штатовскими дежурными, возмущаясь различием английского языка (произношения) в Канаде и в Штатах.
До постановки к причалу, на якорной стоянке нас освидетельствовали на предмет готовности трюмов к погрузке зерна, и поставили в очередь к причалу. На рейд же приехал представитель судовладельцев, привез зарплату. Конечно, организовать катер для выезда экипажа на берег было бы расточительством для владельцев судна. А потому, моряки дождались швартовки, чтобы выйти в город. Большинство, конечно, направилось в стриптиз-бар «Пять апельсинов». Чем это закончилось, напишу немного позже.
У меня тоже был план на стоянку в Ванкувере. На другой стороне бухты я заметил судно-морковку, принадлежавшее ДВМП. У меня возникла идея передать домой посылку с едой. Но сначала, конечно, надо было согласовать план погрузки и проинструктировать вахтенных об организации грузовых работ.
Наконец, можно было заняться решением своих проблем. На проходной я взял такси, чтобы успеть до закрытия магазинов и выполнить свой план до наступления ночи. Таксист оказался нашим бывшим соотечественником, еще не совсем забывшим русский язык, но уже с трудом подбиравшим нужные слова. Мы проехали до супермаркета, набили большую сумку продуктами и поехали к причалу, где стояло бывшее советское, а теперь уже российское судно, пока еще с серпом и молотом на трубе, но уже под трехцветным флагом. Там я уговорил коллегу доставить в наш порт посылку с продуктами, где её заберет мой товарищ. Как положено в таких случаях, за услугу оставил ему бутылку какого-то пойла. Потом, с чувством выполненного долга, немного погулял по ночному Ванкуверу. Впервые предоставилась возможность побродить по городу, за границей, самостоятельно, а не в составе знаменитых троек советских времен.
Ванкувер мне очень нравится. По архитектуре, климату и психологии населения – наш город. Может быть, витрины чуть побогаче и покрасивее, чем были в советских магазинах. Удивительно, что там можно было в один день купаться в море и кататься на лыжах, поднявшись в горы. Я просто погулял по городу, зашел на морвокзал, по дороге, что-то выпил, наслаждаясь свободой, и вернулся на пароход, к своим обязанностям.
У трапа встретил шипчандлера, который загружал в автомобиль ящики с сигаретами, только недавно ещё полученные на судно, сегодня днем. Ясно, провернули сделку с бондовым товаром. Сигареты в магазинах стоят намного дороже, чем по беспошлинным ценам поставляются на суда. Разницу в цене капитан и шипчандлер делят между собой. Сам став капитаном, я такими операциями никогда не занимался. Может, не только из-за исключительной честности, а возможно, из-за осторожности, или, кто-то скажет, трусости.
А вскоре и народ потянулся на судно, насладившись соблазнами большого города. И опять сварщик был доставлен коллегами в невменяемом состоянии и без денег. И заботливо уложен спать в своей каюте.
А вот на следующий день... История гласила, что сварщик упился в баре, начал дебоширить и его чуть не забрали в полицию. И только заступничество стюарда, откупившегося от копов, спасло от ареста бедолагу сварщика. Правда, пришлось полицейским отдать все деньги сварного.
Но потом оказалось, что сидевшие за соседними столиками наши моряки, не видели никаких полицейских. Сварной просто тихо упился и мирно поник головой на стол. А хлопотавший возле него стюард просто помог ему избавиться от денежек. Тут сварной начал припоминать такую же заботливость стюарда в Бразилии и решил прояснить подробности со своим корешем по распитию спиртного. Конечно,его пришлось долго искать. Но с судна никуда не деться. Судьба настигла своего героя. Учитывая, что сварной часть работы с металлом производил голыми руками, стюарду не поздоровилось. Не знаю, как были решены финансовые вопросы между партнерами, но физиономия стюарда приобрела некоторую припухлость и синевато-желтоватые оттенки в некоторых местах.
После этого события моряки перестали общаться со стюардом, а сам он начал проситься домой по состоянию здоровья. И все-таки добился своего, хотя и не сразу. В конце контракта нам пришлось обходиться без стюарда.
На этом пока закончу описание рейса, постараюсь продолжить как будет время.
Спасибо за прочтение и комментарии.